в плоть. Кошмарные пурпурные глаза уставились прямо в глаза Алисы.
Воздух затрещал. Электрическая дуга протянулась между двумя женщинами. И Алиса подумала: «Отпусти меня НЕМЕДЛЕННО».
Вильгельмина Рэй вскрикнула, выпустила подбородок Алисы и попятилась, глядя на свои пальцы, обожженные и дымящиеся.
– Ты ведьма, – выплюнула она.
– Как и ты, – парировала Алиса. – Как отреагируют твои подданные, если я скажу им, что именно ты призываешь на их головы молнии?
Вильгельмина Рэй покачала головой:
– Это не я. Это суд богов.
Тут она осеклась, уставившись на Алису:
– Откуда ты узнала про молнии?
Алиса рассмеялась – и смеялась долго, дерзко, безрассудно.
– Ты же сама сказала. Я – ведьма. И, как сказала я, ты тоже.
«Хотя на самом деле я не ведьма, я волшебница, но, полагаю, в конечном счете это одно и то же».
– Я не ведьма, – заявила Вильгельмина Рэй. – Я лишь орудие. Я исполняю волю богов. Я использую свои способности, только чтобы уберегать деревню от опасностей, и никогда – в корыстных целях.
– Значит, так ты называешь сожжение маленьких девочек? «Уберегать деревню»?
«Да, – поняла наконец Алиса. – Это все из-за девочки».
Ее странное неистовство, несвойственное ей отсутствие осторожности – это все из-за девочки. Из-за того, что Алиса чувствовала ее боль так, словно сжигали ее саму. Из-за того, что Алиса знала: она могла быть этой девочкой, в некотором смысле она и была этой девочкой – девочкой, наказанной просто за то, что была такой, какая есть. Была сама собой.
– Маленьких девочек? Ты имеешь в виду Джейн Блэквуд?
– Не знаю, как ее звали, но она была всего лишь ребенком. Едва ли ей было больше тринадцати. Она так кричала, а вы все смотрели!
– Этот «ребенок» вовсе не был невинным. Ее собственная мать поймала девчонку, когда та колдовала, выполняя работу по дому. И что же она делала, пока метла подметала сама собой? Эта лгунья утверждала, будто замечталась! Если она и мечтала, то, несомненно, о своем хозяине, дьяволе. Нам, в нашей деревне, не нужны такие «дети».
– Ее мать? Ее мать донесла тебе? Зная, что случится?
«И со мной было то же самое. Моя мать сдала меня в лечебницу, потому что я больше не устраивала ее, потому что я стала проблемой. Она знала, что́ со мной может там произойти, и все равно оставила меня в психушке.
Моя мать бросила меня. Я была не настолько важна, чтобы за меня держаться».
А потом она подумала:
«Я никогда не брошу тебя, дитя мое. Я никогда так с тобой не поступлю».
– Конечно, ее мать сообщила мне, – ответила Вильгельмина Рэй. – Это ее долг перед деревней.
– Я думаю, ты плохой человек, – сказала Алиса. – И я думаю, боги осудят тебя. Пойдем, Тесак.
Алиса повернулась к двери. Она ощущала за спиной присутствие Тесака, чувствовала напряжение его воли, знала, каких усилий ему стоит оставаться сейчас человеком.
Вильгельмина Рэй схватила Алису за руку. Та вскрикнула от неожиданности.
И Тесак сорвался.
Алиса видела его краем глаза. Вот он человек, а вот уже волк – рычит на Вильгельмину Рэй, готовый к прыжку.
– Ведьма! – взвизгнула глава деревни. – ВЕДЬМА! ВЕДЬМА! Ведьма со своим приспешником!
Оттолкнув Алису, она распахнула дверь и выскочила наружу, в гущу стоящих на страже солдат. Пока Алиса и Тесак находились на допросе, охранников стало больше. Вильгельмина Рэй развернулась и обвиняюще ткнула пальцем в сторону собственного дома.
– Еще одна ведьма для очистилища! Взять ее! Взять ее!
– Ну вот, мы это сделали, – обратилась Алиса к Тесаку, но Тесака уже не было рядом.
Волк прыгнул в толпу солдат. Он кусал, он царапал, он рвал. Лилась кровь, кричали люди, яростно размахивая кинжалами, пытаясь остановить зверя. Один из мужчин, прицелившись, метнул нож, но Тесак стремительно отскочил, и клинок вонзился в шею другого стража.
– Ведьма! Ведьма! Взять ее! Схватить ее! Усадить на очистилище!
Двое мужчин отделились от схватки и кинулись к Алисе.
Алиса спокойно шагнула за порог дома, пристально глядя на бегущих солдат. И те замерли. Их вытянутые руки застыли в считаных дюймах от несостоявшейся добычи.
– Не прикасайтесь ко мне, – предупредила Алиса. – Прикоснетесь – сгорите.
Воздух вокруг нее задрожал, подернулся маревом, как жар над костром. В этот момент она поняла, что способна на все.
«Сила – опасная штука. Я могу убить их всех, так, как убила мальчишку в том страшном доме, полном чудовищ. Могу расколоть землю, чтобы их деревня провалилась в расщелину. Могу поджечь людей изнутри, чтобы они горели, горели так, как горела вчера на этом их очистилище маленькая девочка».
Толпа росла, люди сбегались на крики и вой, все больше мужчин пыталось поймать волка-Тесака, остановить его, но он сделался сейчас орудием смерти, не ведая ничего, кроме клыков, когтей и густой теплой крови. Любой, приблизившийся к нему, расплачивался за свою неосмотрительность.
Мужчины, собиравшиеся схватить Алису, отпрянули от нее. Глаза их наполнились ужасом. А она ведь не сделала ничего особенного, только сказала им, чтобы они не прикасались к ней. Она не сотворила ничего магического. Но магия была с ней, окружала ее незримым ореолом, и только дурак полез бы сейчас к волшебнице.
– Ведьма! Ведьма! – продолжала вопить Вильгельмина Рэй.
Голос ее походил на назойливое воронье карканье.
Большинство жителей деревни испуганным полукругом теснились возле того места, где Тесак дрался с солдатами. Несколько женщин плакали, прижимаясь друг к другу.
«Что мы наделали?» – промелькнуло в голове Алисы. Но тут она вспомнила, как те же самые женщины окружили вчера ночью Джейн Блэквуд и кричали от радости, глядя на горящую девочку. Одна из них даже, возможно, была матерью Джейн, матерью, предавшей дочь, матерью, без колебаний отдавшей своего ребенка главе деревни.
«Они все заслуживают того, что получают. Все».
Тесак уже стоял в одиночестве, с залитой кровью мордой, а вокруг него лежали те, кто пытался задержать его.
Оскалив зубы, он негромко зарычал на главу деревни.
Вильгельмина Рэй тоже стояла одна, и жители деревни смотрели на нее испуганными глазами. Никто из них не осмеливался приблизиться сейчас к госпоже. Обвиняющий перст Вильгельмины Рэй указывал на Алису, но кричать женщина перестала. Ее странные пурпурные глаза пылали тем же огнем, который окружал и Алису.
Над площадью сгустились грозовые тучи. Зарокотал гром. И Алиса поняла, что Вильгельмина Рэй собирается призвать молнию, обрушить ее на Алису и Тесака и тем доказать деревне, что пришельцы – нечистые души.
– Не бывать этому, – сказала Алиса.
Она взмахнула рукой – почти небрежно, – и Вильгельмина Рэй, отлетев, рухнула прямо на очистилище. Цепи тотчас обвили ее руки.
