За полмиллиона он купит себе хороший старт в новой жизни. Лейтон это знал и намеревался покинуть страну именно с этой суммой.
— Не можешь ты отсюда уйти, не попытав счастья хотя бы еще разок, — сказал один из его новых друзей.
Даг Лейтон обдумал брошенный ему вызов. Он чувствовал, что ему повезет.
— Ну что ж, может быть, партию в блэк-джек, — согласился он.
Было всего девять вечера, когда он покинул казино и, не замечая ничего вокруг, вышел на пляж. Теперь ему ни за что не раздобыть необходимой суммы, той суммы, которую он проиграл парням, поверившим ему в долг сегодня, когда удача окончательно ему изменила. Для него все было кончено. Он знал, что его ждет: тюремный срок за растрату. А может, и кое-что похуже.
Он сбросил пиджак и выложил поверх него часы с бумажником. Ему приходилось читать о таких вещах, и теперь он решил, что в этом есть смысл.
До него доносился грохот прибоя. Резкий, холодный ветер задувал с океана, волны были высоки. Он продрог в одной рубашке. Сколько потребуется времени, чтобы утонуть? Он решил, что лучше ему этого не знать. Это одна из тех вещей, которые узнаёшь, только когда сам попробуешь. В его жизни подобных вещей было много. Он боязливо вошел в воду, потом сделал еще один шаг, пошире.
«Это Сьюзен Чандлер во всем виновата, — подумал он, чувствуя, как ледяная вода лижет его лодыжки. — Если бы она не вмешалась, никто бы не узнал, я мог бы проработать в фонде еще много лет...»
Он задержал дыхание и бросился вперед, теперь его ноги больше не касались дна. Его подхватила большая волна, потом другая, волны били его, он задыхался, со всех сторон его окружал холод и непроглядная тьма. Он попытался не сопротивляться.
Мысленно он проклял Сьюзен Чандлер. «Хоть бы она умерла», — это была последняя связная мысль Дугласа Лейтона.
Дон Ричардс успел на самолет за несколько минут до вылета. Это был не прямой рейс. Он проклинал промежуточную посадку в Атланте, но делать было нечего. Как только они вновь оторвались от земли и взяли курс на аэропорт Ла Гуардия, он позвонил в приемную Сьюзен Чандлер по телефону.
— Мне очень жаль, доктор Ричардс, но у нее пациент, и я не могу ее позвать, — сообщила ему секретарша. — Я охотно оставлю для нее сообщение, если хотите. Но я знаю, что сразу после этого у нее будет еще один пациент, поэтому она вряд ли...
— Как долго доктор Чандлер пробудет на работе? — нетерпеливо перебил ее Дон.
— Сэр, у нее пациенты до семи часов, но она говорила, что после этого еще задержится, у нее есть кое-какая бумажная работа.
— В таком случае прошу вас принять сообщение и все записать в точности, как я продиктую: «Дон Ричардс должен увидеться с вами и поговорить об Оуэне. Он будет у вас на работе около восьми. Дождитесь его».
— Я оставлю записку прямо у себя на столе, где она обязательно ее увидит, сэр, — холодно ответила секретарша.
И Сьюзен непременно увидела бы, если бы записка не была придавлена телефонным аппаратом.
Стюардесса предлагала коктейли и закуски.
— Только кофе, — попросил Дон Ричардс.
Он знал, что ему нужна ясная голова. «Позже мы со Сьюзен вместе выпьем и поужинаем, — подумал Дон. — Я расскажу ей о том, что она, без сомнения, сама уже поняла: человека, о котором пытается рассказать несчастная Кэролин, зовут Оуэн, а не Уэн». Он насторожился, как только увидел имя «Оуэн», обведенное кружком в обоих пассажирских списках на столе в квартире Сьюзен, и с тех пор тревожная мысль не покидала его. Она права, это единственное возможное объяснение: «Оуэн», а не «Уэн».
Он собирался сказать Сьюзен еще кое-что (и именно по этой причине он так отчаянно рвался в Нью-Йорк): кем бы ни был пресловутый «Оуэн», скорее всего, он и есть убийца. И если Дон прав, Сьюзен грозит смертельная опасность.
«Я участвовал в программе Сьюзен, когда ей звонили Кэролин и Тиффани, — вспоминал Дон, глядя в иллюминатор на темнеющее небо. — Кэролин едва не лишилась жизни, попав под машину. Тиффани была заколота насмерть. И убийца на этом не остановится. Он пойдет на все, лишь бы сохранить свою тайну. Я сказал Сьюзен, что моя цель — помочь женщинам оградить себя от опасности, научить их вовремя распознавать признаки скрытой угрозы. Четыре года я провел наедине с собой, думая о том, что я мог бы спасти Кэти. Теперь я понимаю, что был не прав. Задним умом все крепки, но если бы нам предстояло вновь пережить те последние минуты перед ее отъездом, я все равно не попросил бы ее остаться дома».
Облака плыли мимо самолета подобно волнам, набегающим на корпус корабля. Дон вспомнил, как дважды за последние два года пытался отправиться в круиз — это были короткие круизы по Карибскому морю. В обоих случаях он сошел на берег в первом же порту. В воде ему постоянно чудилось лицо Кэти. Он знал, что больше этого не случится.
Его снедала тревога. Сьюзен больше не может и не должна бороться в одиночку. Это слишком опасно. Гораздо опаснее, чем ей представляется.
Самолет приземлился без четверти восемь.
— Оставайтесь на своих местах и отдыхайте, — объявил командир экипажа. — Аэропорт перегружен, в настоящий момент все ворота заняты.
Только в десять минут девятого Дону удалось покинуть самолет. Он бросился к телефону и позвонил Сьюзен на работу. Ответа не было, и он повесил трубку, не оставив сообщения.
«Может, она закончила раньше, чем ожидала, и пошла домой? — подумал он. — А может быть, вышла на минутку?»
Он еще раз позвонил, но ему опять никто не ответил. Однако на этот раз он решил оставить сообщение на автоответчике.
— Сьюзен, — сказал он, — я собираюсь заглянуть к вам на работу. Надеюсь, вы получили сообщение, которое я оставил у вашего секретаря. Если повезет, я буду у вас через полчаса. Рассчитываю вас застать.
— Сьюзен, ты же не можешь не понимать, почему я так зол. Гири обрекла меня на управление Семейным фондом — она считала это неким поэтическим возмездием. Ежедневно я вынужден подписывать чеки, раздавая направо и налево деньги, принадлежащие мне. Мне! Ты можешь это вообразить? Когда фонд был основан шестнадцать лет назад, его капитал составлял сто миллионов долларов. Сейчас он составляет миллиард, и это моя заслуга. Но сколько бы денег ни лежало в сундуках, я до сих пор получаю лишь жалкую зарплату.
«Надо, чтобы он продолжал говорить, — сказала себе Сьюзен. — В котором часу приходят уборщицы?»
И тут она в отчаянии вспомнила, что они опорожняли мусорные корзинки, когда миссис Кетлер пришла в шесть часов. Значит, они давным-давно ушли.
Теперь он легонько ласкал кончиками пальцев ее горло.
— Я искренне верю, что мог бы быть счастлив с тобой, Сьюзен, — продолжал он. — Если бы я женился на тебе, возможно, мне удалось бы оставить свое прошлое позади. Но ведь у нас все равно ничего бы не вышло, верно? Позавчера ты поменялась местами с Ди, послала ее за мой стол. Ты не хотела сидеть рядом со мной. Теперь ты понимаешь, что все дело в этом?
"Я знаю, что мне было не по себе в субботу вечером, — подумала Сьюзен. — Но в чем причина? Я думала, все дело в том, что рассказал мне Нэт Смолл про смерть Абдула Парки. Нэт Смолл... Он свидетель. Неужели Алекс и до него доберется?
— Алекс, — принялась уговаривать она, — убив меня, ты ничего не добьешься. Завтра мне на работу пришлют сотни новых фотографий. Ты не сможешь уничтожить их все. Полиция изучит все до единой. Они будут изучать людей на заднем плане.
— Перышки на ветру, — пробормотал Алекс, отмахнувшись от ее слов.
«Я должна до него достучаться», — сказала себе Сьюзен.
— Кто-нибудь узнает тебя, Алекс. Ты говорил, что не посещаешь крупные мероприятия, но в тот первый вечер, когда я согласилась поужинать с тобой, ты сказал, что познакомился с Региной Клаузен на торжественном банкете конференции «Промышленность будущего». Это грандиозное мероприятие! С того самого вечера меня одолевали сомнения на твой счет, Алекс.
— Перышки на ветру, — повторил он. — Но, Сьюзен, это же ты рассыпала мои перышки. Я знаю, долго мне не продержаться, но я завершу свою миссию, пока меня не остановили. Помнишь песню? «Войди в джунгли, пронизанные дождем». Знаешь, кто побывал сегодня в джунглях? Ди. Она была на экскурсии в сельве в Коста-Рике. Это все равно что джунгли. Завтра, когда твое тело найдут, все будут тебя оплакивать. Но это случится не раньше девяти утра. К тому времени мы с Ди будем завтракать в Панаме. Ее теплоход пристанет в восемь утра, и я нагряну к ней сюрпризом. Я подарю ей кольцо с бирюзой. Она отнесется к нему очень серьезно. — Он помолчал. — В сущности, Сьюзен, если хорошо подумать, я перед тобой в долгу. Ты мне очень помогла. Ты нашла для меня последнюю одинокую леди. Ди идеально подходит на эту роль.
Медленно, очень медленно он подтягивал мешок кверху. Полиэтилен уже закрывал ей подбородок.
— Алекс, ты болен, тебе нужна помощь, — сказала Сьюзен, стараясь удержать прорывающее в голосе отчаяние. — Удача тебе изменяет. Ты еще можешь спастись, если остановишься сейчас.
