— Гм, следите повнимательнее за своей собачкой, — с беспокойством заметил один из рабочих. — Там, в ящике, сплошные деликатесы: печенка, сердце.
Но Кинг был настоящим профессионалом. Он тщательно обнюхал груз, но не стал пробовать его на вкус. Рабочие загрузили ящики в холодильники на борту самолета. Перси вернулась в кабину, где Брэд Торгесон, светловолосый молодой пилот, иногда выполнявший рейсы для «Гудзон-Эйр», заканчивал предполетную подготовку.
Оба пилота уже совершили внешний осмотр самолета, в сопровождении Белла, трех полицейских и Кинга. Первое и самое главное: у Танцора не было возможности подобраться к самолету. Впрочем, убийца уже успел снискать себе репутацию способного материализоваться прямо из воздуха, так что, вероятно, это был самый тщательный предполетный наружный осмотр в истории авиации.
Окинув взглядом пассажирский отсек, Перси увидела огоньки работающих холодильников с тем удовлетворением, какое испытывала всегда, когда оживали бездушные механизмы, творение рук человеческих. Для Перси Клэй подтверждением существования Бога служили равномерное жужжание сервомоторов и трепет гладких металлических крыльев в тот момент, когда набегающий воздушный поток создает достаточную для отрыва от земли подъемную силу.
Изучая перечень необходимых работ, Перси вдруг испуганно вздрогнула, услышав над ухом громкое дыхание.
— Ого! — воскликнул Брэд.
Кинг, придя к заключению, что в кабине взрывчатки нет, продолжил осмотр внутреннего салона.
Только что с Перси говорил Райм. Он сказал, что они с Амелией Сакс исследовали все резиновые манжеты и трубки, но не нашли ничего похожего на латекс, обнаруженный на месте катастрофы под Чикаго. Криминалист высказал предположение, что Танцор, возможно, герметично упаковал взрывчатку в резину, чтобы ее запах не могли уловить собаки. Поэтому Перси и Брэду пришлось на несколько минут выйти из кабины, пока специалисты из технической службы обошли весь самолет, прослушивая его снаружи и изнутри сверхчувствительными микрофонами в поисках таймера.
Все чисто.
Пока самолет будет катиться по аэродрому, вдоль рулежных дорожек будут стоять полицейские в форме. Фред Деллрей, переговорив с ФАГА, добился засекречивания полетного плана. Таким образом, Танцор не сможет узнать, куда направляется самолет, даже если ему известно, что за штурвалом сидит Перси. Деллрей также связался с отделениями ФБР в каждом из мест назначения. На всех аэродромах самолет будут встречать специальные подразделения.
И вот двигатели запустились. Брэд занял место второго пилота, Роланд Белл беспокойно ерзал в одном из двух оставшихся пассажирских кресел. Перси Клэй запросила центр управления полетами.
— «Лир» шесть-девять-пять «Фокстрот Браво» компании «Гудзон-Эйр» готов выруливать на полосу.
— Вас понял, шесть-девять-пять «Фокстрот Браво». Ваша дорожка ноль-пять, справа.
— Дорожка ноль-пять, справа.
«Фокстрот Браво» начал движение. Легкое прикосновение к рычагам управления, и волшебный самолетик выкатился на рулежную дорожку, укутанную ранними весенними сумерками. Вела «Лир» Перси. Второй пилот может брать управление в воздухе, но только первый пилот ведет самолет по земле.
— Роланд, как вам, нравится? — окликнула летчица Белла.
— Безумно, — мрачно ответил тот, с опаской выглядывая в большой круглый иллюминатор. — Знаете, отсюда можно смотреть прямо вниз, такие большие окна. Почему?
Перси рассмеялась.
— На огромных авиалайнерах пассажиров стараются заставить забыть о том, что они находятся высоко в воздухе. Крутят фильмы, кормят, а иллюминаторы крохотные. Но ведь так все удовольствие пропадает, верно?
— И все же я вижу в этом какой-то смысл, — пробормотал Белл, зашторивая окно и впиваясь зубами в жевательную резинку.
Перси не отрывала взгляда от рулежной дорожки, всматриваясь в темноту.
— Так, слушай наши действия, — сказала она Брэду.
— Готов.
— Разгоняемся, опустив закрылки на пятнадцать градусов, — начала Перси. — Я даю газ. Ты следишь за скоростью. Восемьдесят узлов, беру штурвал, плавный подъем, штурвал на себя. Потом даю команду убрать шасси. Понятно?
— Скорость восемьдесят, берешь штурвал, плавный подъем, штурвал на себя. Убрать шасси.
— Хорошо. Ты следишь за всеми приборами. Если загорается красная лампочка до того, как начался подъем, ты громко говоришь: «Стоп», и я принимаю решение, продолжать ли взлет. Если это произойдет после того, как мы оторвались от земли, мы взлетаем и разбираемся с нештатной ситуацией в воздухе. Ляжем на курс, а ты запросишь разрешение на немедленную посадку. Понятно?
— Понятно.
— Хорошо. Что ж, поехали… Роланд, вы готовы?
— Я-то готов. Надеюсь, вы тоже готовы. Постарайтесь не выронить изо рта конфетку.
Перси улыбнулась. Это же выражение употребляла их домработница в Ричмонде. Оно означало: «Сделай все как надо».
Она прибавила газу. Стрелки приблизились к красной отметке. Взвыв двигателями, «Лир» устремился вперед. Когда он проезжал мимо засады, где убийца прикрепил бомбу к самолету Эда, Перси выглянула в окно и увидела двух полицейских.
— «Лир» шесть-девять-пять «Фокстрот Браво», — послышалась команда центра управления полетами, — останавливайтесь у начала взлетно-посадочной полосы номер пять.
— «Фокстрот Браво». Останавливаюсь у начала ВПП номер пять.
Перси повернула штурвал, выруливая к полосе.
Крошечный «Лир» едва возвышался над землей, однако Перси Клэй, усаживаясь в левое кресло, каждый раз ощущала себя на высоте не меньше мили, даже если самолет еще бежал по бетону аэродрома. За штурвалом самолета она чувствовала себя на вершине могущества. Все ее решения выполнялись беспрекословно. Вся ответственность лежала на ее плечах. Она была командиром.
Перси посмотрела на приборную панель.
— Закрылки на пятнадцать.
— Закрылки на пятнадцать, есть, — эхом повторил Брэд.
— «Лир» шесть-девять-пять «Фокстрот Браво», занять позицию. Пятая ВПП, приготовиться к взлету.
— «Фокстрот Браво», занимаю пятую ВПП, готов к взлету.
Брэд завершал предвзлетную проверку.
— Герметичность кабины — в норме. Выбор температуры — автоматический. Бортовые огни зажжены. За тобой зажигание, трубка Пито и стробоскоп.
Перси, проверив показания этих приборов, доложила:
— Зажигание, трубка Пито и стробоскоп в норме.
Вырулив на взлетно-посадочную полосу, она остановилась строго на линии осевой разметки и сверилась с компасом.
— Проверка указателя курса ноль пять. ВПП пятая. Набираю мощность.
Она надавила на рычаг газа. Самолет покатился по полосе бетона. Перси ощутила под своей рукой руку Брэда.
— Двигатели на полной мощности, — доложил он. — Скорость ожила.
Стрелка спидометра, оторвавшись от подушки, начала медленно ползти вверх: двадцать узлов, сорок узлов…
Стрелка тахометра прижалась к красной отметке. Самолет рванул вперед. Услышав «о-оой!» из салона, где сидел бедняга Роланд Белл, Перси едва сдержала улыбку.
Пятьдесят узлов, шестьдесят узлов, семьдесят…
— Восемьдесят узлов, — доложил Брэд. — Двойная проверка.
— Подтверждаю, — откликнулась Перси, взглянув на показания спидометра.
— Скорость взлета, — пропел Брэд. — Бери штурвал.
Убрав правую руку с рычага газа, Перси взяла штурвал. Обтянутые пластмассой рога, до этого бессильно обмякшие, вдруг напряглись от сопротивления набегающего воздуха. Перси потянула штурвал на себя, задирая «Лир» на стандартный угол взлета семь с половиной градусов. Двигатели продолжали размеренный рев, и она, усилив давление на штурвал, довела угол подъема до десяти градусов.
— Оторвались, — доложил Брэд.
— Убрать шасси. Убрать закрылки. Включить курсовой демпфер.
В наушниках послышался голос авиадиспетчера:
— «Лир» шесть-девять-пять «Фокстрот Браво», поворот налево, направление два-восемь-ноль. Свяжитесь с отделом вылетов.
— «Фокстрот Браво», направление два-восемь-ноль. Спасибо.
— Счастливого пути.
Потянуть штурвал чуть сильнее. Одиннадцать градусов, двенадцать, четырнадцать… Еще несколько минут двигатели будут работать на максимальной мощности, потом можно будет перевести их в нормальный режим.
Перси Клэй слышала у себя за спиной милый сердцу рев турбовентиляторных двигателей. Поднимаясь вверх, она оставляла позади все заботы, тяжесть, боль. Оставляла позади смерть Эда и смерть Бритта, и даже этого жуткого убийцу, Танцора у гроба.
Все горе, неопределенность, грязь остались далеко внизу, а она стала свободной. Вроде бы несправедливо, что ей удалось так легко сбросить с плеч тяжелую ношу, однако дело действительно обстояло так. Ибо та Перси Клэй, что сидела в левом кресле «Лир», бортовой номер Н695ФБ, была не той Перси Клэй, коротышкой с расплющенным лицом, единственной притягательной силой которой были деньги ее отца. Не Перси-тролль, не Перси-боксер, не Перси-лягушка, неуклюжая брюнетка, борющаяся с вечно сползающими перчатками, окруженная стройными блондинками, которые встречают ее слащавыми улыбками, но приберегают злорадные сплетни на потом.
