Ознакомительная версия.
Я не сразу понял ее вопрос. Наконец ответил:
— Да… Сара.
— А ты не знаешь, почему люди так считают?
Я заерзал на сиденье и откашлялся. Два месяца назад, готовясь к поездке, я подробно изучил эту тему. И теперь рассказал Саре легенду древних германцев, согласно которой богиня Хольда сделала аиста своим посланцем. Хольда собирала души усопших, упавшие на землю с каплями дождя, и хранила их в сырых местах. Потом она переселяла их в тела младенцев и поручала аисту относить малышей их родителям.
Еще я поведал Саре о том, что повсюду в Европе и на Ближнем Востоке люди верят в эту необыкновенную способность птиц с оранжевым клювом. Даже в Судане считается, что пернатые могут приносить детей. Но там особо почитают черных аистов: они прилетают и кладут черных младенцев на крыши домов… Я рассказал ей и другие истории, привел разные забавные подробности, трогательные и милые. Это был миг чистой любви, короткой, но бесконечной. Когда я замолчал, Сара прошептала:
— А нам аисты принесли только насилие и смерть. Как жаль, а то я была бы не против…
— Не против чего?
— Детей. От тебя.
Меня захлестнуло волнение, а сердце словно сжали огненные щупальца. Я вскочил, прижал свои обожженные ладони к стеклянной перегородке и крикнул: «Сара!» Моя дикарка опустила глаза и всхлипнула. Потом резко поднялась и выдохнула:
— Уходи, Луи. Уходи скорее.
И сама кинулась бежать без оглядки. Словно современная Эвридика, она скрылась в сумраке голубой деревянной преисподней.
— Я хочу встретиться с Симоном Риккелем.
Ицхак Дельтер нахмурился. Его челюсть-наковальня тяжело отвисла.
— Риккелем, парнем из Интерпола?
Дельтер недовольно повел плечами. Я услышал, как трещит по швам его пиджак. Мы стояли в саду тюрьмы Гаусхорен.
— Мы так не договаривались. Вы должны поговорить со мной. Ваши показания касаются прежде всего меня: именно мне судить о том, можно ли с их помощью защитить мою клиентку.
— Вы меня не поняли. Я сейчас как раз занимаюсь тем же, чем и вы. Я преследую лишь одну цель: не дать засадить Сару в тюрьму на долгие годы. Однако это дело затрагивает несколько государств. Мои показания должен также выслушать человек из Интерпола, который владеет ситуацией.
Последние слова я произнес с улыбкой. Дельтер надулся. На самом деле я потребовал встречи с Риккелем только для того, чтобы лишить Дельтера возможности манипулировать моими показаниями. Сара дала мне понять, что Риккель располагает обширной информацией. Так или иначе, Бём уже давно находился под пристальным наблюдением международной полиции. Я буду говорить об известном деле в присутствии офицера. Дельтер заворчал басом:
— Вам совершенно на меня наплевать, Антиош. Нельзя безнаказанно издеваться над адвокатом моего уровня.
— Оставьте ваши угрозы и позвоните Риккелю. Я вам все расскажу — вам обоим.
Дельтер направился к гранитным воротам, я последовал за ним. Мы сели в машину, под моросящим дождем пересекли предместье и добрались до Брюсселя. За всю дорогу адвокат не произнес ни слова. Наконец мы остановились у огромного черного здания XIX века с башенными часами. В высоких окнах фасада уже горел свет. Вооруженные постовые в бронежилетах неподвижно стояли под дождем.
Мы поднялись по широкой лестнице. На третьем этаже Дельтер свернул в нескончаемый лабиринт коридоров, где скрипучие паркетные полы чередовались с вытертым ковровым покрытием. Дельтер чувствовал себя здесь как дома. Наконец мы вошли в типичный полицейский кабинет: замызганные стены, тусклая лампа, железные шкафы и пишущие машинки довоенного образца. Дельтер несколько минут поговорил с двумя мужчинами, почти такими же огромными, как он сам. Они сидели без пиджаков, с «Магнумами» тридцать восьмого калибра на боку. Я не представлял себе, как такую пушку можно спрятать под пиджаком.
Мужчины хмуро посмотрели на меня. Один из них сел за стол и стал задавать мне стандартные вопросы: фамилия, имя, дата рождения, семейное положение… Потом он решил снять у меня отпечатки пальцев. Я вызывающе выставил свои розовые, неестественно гладкие и безликие ладони. Это зрелище повергло его в шок. Он пробубнил какие-то извинения и быстро выскользнул из кабинета. Тем временем Ицхак Дельтер тоже куда-то исчез.
Я пробыл там довольно долго. Никто не соизволил объяснить мне, чего именно я жду. Я сидел на стуле и заново переживал муки совести. Свидание с Сарой потрясло меня. Я перебирал в уме свои ошибки, анализировал их последствия и понимал, что мне нет оправдания. Преступление — независимо от того, совершаешь ли ты его сам или борешься с ним, — это ремесло, требующее интуиции и опыта. Здесь недостаточно быть самоубийцей, чтобы добиться успеха.
Снова появился Дельтер. С ним пришел забавный господин — маленький человечек с усталым лицом, верхняя часть которого казалась неживой из-за больших толстых очков, круглых, как дно бутылки. Его худое тело тонуло в просторном пуловере на молнии и широких брюках из плотного вельвета. Особенно хороша была его обувь: он носил огромные спортивные ботинки на толстой подошве, с длинными языками. Настоящий рэперский прикид. В довершение всего у него на поясе, утонувшем в складках пуловера, можно было разглядеть автоматический пистолет: девятимиллиметровый «Глок-17» парабеллум, любимое оружие Сары.
Дельтер слегка поклонился и представил нас друг другу:
— Луи, это Симон Риккель, офицер Интерпола. В интересующем нас деле он наш главный партнер. — Адвокат повернулся к маленькому человечку. — Симон, позвольте представить: Луи Антиош, свидетель, о котором я вам говорил.
Дельтер обращался к нам обоим по имени, значит, он затевал какую-то игру. Я встал и поклонился, держа руки за спиной. Риккель коротко улыбнулся мне в ответ. Его лицо делилось на две части: губы шевелились, а верхняя часть оставалась неподвижной, словно запертая в стеклянном сосуде. Я представлял себе офицеров Интерпола совсем другими.
— Следуйте за мной, — произнес австриец.
Его кабинет отличался от других комнат. Стены без единого пятнышка, блестящий темный паркет. В центре стоял широкий деревянный стол, а на нем — компьютерное оборудование новейших моделей. Я заметил терминал агентства «Рейтер», куда в реальном времени поступали самые свежие новости. На другом терминале высвечивалась какая-то другая информация, видимо внутренняя, передаваемая по системе Интерпола.
— Садитесь, — распорядился Риккель, скользнув за свой стол.
Я уселся. Дельтер пристроился в сторонке. Неожиданно для меня австриец сам вкратце определил суть дела:
— Прекрасно. Мэтр Дельтер сообщил мне, что вы по собственной воле хотите дать показания. Судя по всему, вы располагаете сведениями, которые могли бы пролить свет на наше дело и, возможно, снять тяжкие обвинения с Сары Габбор. Это так?
Риккель изъяснялся по-французски без малейшего акцента.
— Именно так, — ответил я.
Полицейский немного помедлил. Он сидел, втянув голову в плечи и сложив руки на столе. В его очках мелькали отражения мониторов, напоминавшие маленькие молочно-белые окошки. Риккель заговорил:
— Я просмотрел ваше досье, мсье Антиош. Личность вы, мягко говоря, нетипичная. Вы сказали, что вы сирота. Вы не женаты и живете один. Вам тридцать два года, но вы никогда не работали. Несмотря на это, вы весьма состоятельны и имеете квартиру на бульваре Распай. Вы объясняете этот достаток тем, что ваши приемные родители, Нелли и Жорж Бреслер, богатые предприниматели из района Пюи-де-Дом, оказывают вам постоянную поддержку. Также вы сообщили, что ведете замкнутый образ жизни и не любите путешествовать. Между тем вы только что вернулись из весьма дальней и, судя по всему, насыщенной приключениями поездки. Я проверил некоторые детали. Вы оставили свой след, в частности, в Израиле и в Центральной Африке, и при довольно своеобразных обстоятельствах. Наконец, последний парадокс: вы изображаете из себя утонченного денди, а на лице у вас совсем еще свежий шрам — не говоря уж о ваших руках. Так кто же вы такой, мсье Антиош?
— Человек, чье путешествие обернулось кошмаром.
— Что вам известно об этом деле?
— Все.
Риккель тихонько усмехнулся:
— Многообещающее начало. Можете ли вы, например, объяснить, откуда взялись алмазы, оказавшиеся у мадемуазель Сары Габбор? Или почему Эрве Дюма собирался арестовать девушку, даже не предупредив службу безопасности Алмазной биржи?
— Конечно, могу.
— Очень хорошо. Мы вас слушаем, и…
— Погодите, — перебил я. — Я собираюсь давать показания, а у меня здесь нет ни адвоката, ни иной защиты, к тому же я в чужой стране. Какие гарантии вы можете мне предоставить?
Риккель снова рассмеялся. Его глаза были холодны и неподвижны среди мелькающих отблесков мониторов.
Ознакомительная версия.
