Снова выстрел. Стреляли с той стороны, где притаились Сонэ и вся компания. Из стены возле моей головы вывалился кусок штукатурки. Я передернул затвор и прицелился в заднюю часть седана. Выждал, когда рука с пистолетом покажется снова, и наугад выстрелил. Сверкнув под дождем, пистолет взлетел в воздух и шлепнулся на мокрый асфальт. Кажется, я угодил по самому пистолету. Я побежал, стараясь вилять зигзагами. Позади меня со стороны седана снова раздались выстрелы. Я ощутил, как в бок что-то ударило. Почему я не падаю? Странно. Почему все еще могу бежать? Я видел, как от перекрестка ко мне бегут четверо мужчин. Я не мог больше целиться только по рукам. На бегу передернул затвор. Выстрелил, целясь по ногам. Один из мужчин упал. Остальные тут же рухнули на дорогу. Пользуясь паузой, я буквально влетел под защиту каменной ограды. Между двумя группами преследователей все еще сохранялось расстояние. Поднявшись, я сделал два выстрела. Один мужчина, пытавшийся было встать на ноги, рухнул как подкошенный. Кажется, я снова попал в ногу. Убедившись, что они опять улеглись на дорогу, я упал на землю за каменной оградой и шумно выдохнул. Кажется, на какое-то время я их парализовал. Может быть, ненадолго, но некоторое время они точно не будут двигаться.
Сквозь пелену дождя я взглянул на грузовик. Там не наблюдалось никакого движения. Тасиро со своей бандой, вероятно, притаились за седаном. Среди них есть Сонэ, опытный стрелок. Их отделяет от грузовика метров двадцать или тридцать. Если кто-то из них решит приблизиться к грузовику, можно попытаться подстрелить. Если нет, остается только ждать, пока кто-нибудь из них покажется. Но и я не имею возможности передвигаться, так как на перекрестке остаются еще двое. Мертвый час.
Похоже, у меня оставался единственный вариант, раз уж Хараде не удалось угнать грузовик. Идею мне невольно подсказал пожилой сторож. Не скажу, что я был от нее в восторге, однако, как добропорядочный налогоплательщик, я имел на этот вариант полное право – на ту крайнюю меру, о которой говорила Мари. Меня все равно посадят, – кстати, это меня как раз заботило меньше всего, – но среди нас есть человек, нуждающийся в срочной помощи. Я полез за мобильным телефоном, но он оказался разбит вдребезги. Все ясно. Видимо, на бегу полы моего пиджака распахнулись и пуля, выпущенная Сонэ, угодила в мобильник. Если бы не он, сейчас в моей спине или в боку была бы дыра. Я вздохнул.
Поменяв позу, положил ствол пистолета на каменную ограду – упор для стрельбы сидя. Из этого положения я от кого угодно отобьюсь. Снова послышались выстрелы. На этот раз они доносились со стороны перекрестка, но вот в каком направлении? Внезапно я все понял. Пересчитал оставшиеся патроны. Так… значит, два ушло на игру с Иноуэ, пять – на фонари, пять в общей сложности на парней с перекрестка и два на Тасиро. Получается, я расстрелял почти три четверти патронов. Провозя в Японию пистолет, я и не думал, что попаду в такую перестрелку. Пожалуй, стоило подстраховаться и прихватить дополнительный магазин. Вот что значит недостаток воображения. Теперь я даже отстреливаться толком не могу.
Дождь усилился. Холодный ночной июньский дождь. Вслушиваясь в стук капель, я вспомнил, какой была моя жизнь еще несколько дней назад. Ровная, словно кусок пластмассы. Тихая и гладкая. Теперь она осталась в далеком прошлом, возврата к которому нет. Сейчас я готов был скучать даже по своей зубной боли, такой родной и удобной. Возможно, сегодня закончится вся моя жизнь. В этом случае я проживу на год дольше Ван Гога. Слабое утешение. Смешно. Нас невозможно сравнить. После меня ничего не осталось. Мне вспомнилось лицо Эйко. Вспомнились ее слова. А еще слова Иноуэ. Он сказал «в начале марта». Выходит, она перевезла мои картины в Киото уже после всего. Понятно, что Ван Гога она тоже отыскала во время той же поездки домой. Тридцатый день рождения. Подумаешь, беременность… Только сейчас я понял одну вещь. Пожалуй… пожалуй, она выполнила данное мне обещание. «Я решила выйти за тебя замуж. И защитить от этого безжалостного мира. Защитить, обеспечив тебе спокойную жизнь». Теперь все стало ясно. Она ушла, оставив меня в спокойной жизни. Оградила от проблем. Вспомнить хотя бы, как она в одиночку расхлебывала ситуацию с Хироси. Или то, как не посвящала меня в различные детали. Своими силами старалась защитить обещанную мне спокойную жизнь. Честно выполняла данное обещание. В наш век мало кто верит в сказки. Их еще называют иллюзиями. Кто-то посмеется, но не я. Слово «ответственность» не было для нее пустым звуком, только и всего. Вот и вся причина. И по одной только этой причине она выбрала для себя смерть и постаралась меня защитить. А я не был таким. Я не смог защитить Эйко от этого жестокого мира. Я не понимал. Я был незрелым и не знал, что значит ответственность. Я единственный, кто не пытался понять, что не знает этого.
Нам обоим пришла в голову одна и та же идея – спрятать нечто внутри художественного произведения. Только это нечто было слишком разным. Я даже громко рассмеялся при мысли об этом. Я спрятал оружие, способное ранить людей, а она – гениальное творение, «Подсолнухи». Сомнений быть не может, это восьмые арльские «Подсолнухи». Сейчас я понимаю и то, почему она не рассказала мне, что нашла их. Обещание спокойной жизни. Она хотела оградить меня от того шума, который неизменно вызвала бы эта находка. Вот в чем секрет. Понятно. И все же она не уничтожила их. Если бы только она могла, она бы наверняка сожгла их. Но видно, это было выше ее сил. Она не смогла сопротивляться могуществу этой картины. Уверен, все было именно так. Это подтверждают и мои школьные произведения, которые она собирала полгода, а потом два месяца держала все в секрете. Оно и понятно – ведь внутри моей картины прятался летний букет. Нерешительность у выхода.
Со стороны грузовика раздались выстрелы. Затем грохнул ответный выстрел. Между кабиной грузовика и седаном сверкали огненные вспышки. Значит, Харада был жив. Я хотел подняться и в этот момент почувствовал на своей шее что-то холодное. И это явно не дождь.
– Вот и все, малыш, – услышал я голос Сонэ.
Он велел мне встать, и я подчинился. С гадкой ухмылкой Сонэ осторожно, одной рукой, подхватил мой люгер. Я взглянул в его мокрое от дождя лицо:
– Вот оно что – обошел по пустырю сзади, верно?
– Верно, – захихикал он, – ты растяпа. Стреляешь хорошо, а в остальном растяпа.
Это дождь заглушил его шаги. Видимо, после того, как он выстрелил по мне и пуля попала в мобильный телефон, пока я бежал спиной к ним, Сонэ обогнул пустырь. Что-что, а это его решение было правильным.
– Растяпа, говоришь? – вздохнул я. – Похоже, так и есть. Спорить не буду.
Ствол его пистолета тут же ткнулся мне в шею. Чувствуя его холод, я шагал по мокрой дороге. Когда мы подошли к грузовику, Сонэ крикнул:
– Бросай оружие! Выходи, Харада! Мы взяли твоего дружка.
Несколько секунд стояла тишина. Кажется, чье-то отражение мелькнуло в зеркале заднего вида. Затем водительская дверь приоткрылась, из нее выпал пистолет. Тасиро с Сагимурой медленно высунулись из-за седана.
Харада появился из кабины и спрыгнул на землю. Из его правого плеча сочилась кровь. В свете фонаря было отчетливо видно, что там целое море крови. От такой раны другой на его месте давно валялся бы без чувств. А Харада мне улыбался.
– Прости, – сказал я, – что взять с любителя?
Его улыбка не погасла.
– Ну что вы, вы отлично стреляете. Такое даже среди профессионалов не часто увидишь.
– Ну, – произнес Тасиро, – что же нам с вами делать?
– Отправим их на склад, никто и не узнает, – вмешался Сагимура. – Обстряпаем так, что не придерешься.
– А как же добропорядочный сторож? – возразил я.
– Существует масса способов заставить человека молчать, – ответил Тасиро. – А ну стройтесь. Покажу вам свой музей. У вас больше не будет шанса увидеть в одном месте столько чудесных полотен.
Мы с Харадой переглянулись. Он усмехнулся. Все-таки Харада отличный мужик. И зачем он связался с этим Нисиной? Видно, мне никогда не понять однополой любви.
Гуськом мы направились в сторону склада. Несмотря на то, что Харада был серьезно ранен, нас вели со всеми предосторожностями, держась на приличном расстоянии позади.
Внезапно совсем близко раздался рев мотора. Я взглянул в направлении звука. Прямо на нас на большой скорости с ревом несся малолитражный автомобиль. Фары выключены. Видно только, как работают дворники. На мгновение за лобовым стеклом мелькнуло бледное лицо Мари. Она быстро приближалась. Кажется, я ей кричал, но мой голос потонул в грохоте двух выстрелов, сделанных Сонэ. Лобовое стекло разлетелось вдребезги. Не сбавляя скорости, малолитражка скосила Сонэ с Сагимурой и, опрокинув Тасиро, промчалась мимо. Затем машина остановилась как вкопанная. У той самой каменной ограды. Налетела на нее с размаху и затихла.
