Ознакомительная версия.
— Но как он смог заполучить фотографии?
— Они хранились в фотоальбоме в вашем комоде. Так что это не составляло труда, стоило ему получить доступ в вашу комнату. Он мог даже подложить несколько своих снимков. К тому же у него были фотографии, сделанные за время вашей… в то время, когда вы встречались, много лет назад. И персонал клиники, конечно, был уверен, что вас навещает тот же человек, который запечатлен на фотографиях.
— Значит, фотографии оказались дома у Майка и он спрятал их в металлическую коробку? И выдумал пожар, чтобы объяснить, почему их так мало?
— Да, — просто сказал доктор Нэш.
У него был усталый и виноватый вид. Я подумала: неужели он винит себя за то, что произошло? Надеюсь, нет. Он ведь так помог мне! Фактически это он «вытащил» меня. Надеюсь, он не оставил намерения написать научную работу на основе моего опыта. В научном мире должны оценить то, что он сделал для меня. В конце концов без него я бы…
Даже думать об этом невыносимо.
— Как вы отыскали меня? — спросила я.
Он объяснил, что Клэр места себе не находила от страха после нашего разговора, но решила дождаться моего звонка на следующее утро.
— Видимо, той ночью Майк вырвал последние страницы из вашего дневника. Так что вы понятия не имели о последних событиях, и, когда дали мне почитать дневник во вторник, я тоже ни о чем не догадывался. Поэтому вы и не позвонили Клэр, а у нее был только номер мобильного, который дал вам я. Но телефон забрал Майк. Простите, я должен был догадаться, что случилось что-то, когда позвонил вам на него утром и вы не ответили. Но я… — он замолчал.
— Не извиняйтесь. Продолжайте, — сказала я.
— Думаю, можно сделать вывод, что он читал ваш дневник в течение нескольких дней, может, чуть больше. В это же время Клэр безуспешно пыталась дозвониться Адаму, номера Бена у нее не было, в конце концов она связалась с клиникой. Там был только один телефон — Бена, как они считали, но на самом деле Майка. У Клэр не было моих контактов. Она позвонила в школу, где работал Майк, и попросила дать его номер телефона и адрес. Но оба оказались фальшивыми. Это был тупик.
… Я представляю, как он нашел дневник, как читал понемногу каждый день. Почему он не уничтожил его?
— Да потому, что там я написала, что люблю его. А именно в это он и хотел заставить меня поверить. Хотя, может быть, я слишком хорошо о нем думаю, и ему просто хотелось сжечь его у меня на глазах. А почему Клэр не позвонила в полицию?
— Она позвонила. Но они отнеслись к делу всерьез лишь спустя несколько дней. Тем временем она связалась с Адамом, и он сказал ей, что Бен уехал за границу на несколько месяцев и, насколько ему известно, вы по-прежнему находитесь в клинике. Она позвонила в клинику, там ей не дали ваш домашний адрес, но, поддавшись на уговоры, дали Адаму мой номер. Видимо, это сочли разумным компромиссом, ведь я доктор. Клэр позвонила мне лишь сегодня днем.
— Сегодня днем?!
— Да. Она убедила меня, что с вами что-то случилось, а тот факт, что Адам жив и здоров, уничтожил все сомнения. Мы поехали к вам домой, но вы уже уехали в Брайтон.
— Но как вы узнали, что именно туда?
— Вы рассказали мне утром, что Бен, то есть, простите, Майк, сообщил вам, что на выходные вы вдвоем уедете. К морю. Как только Клэр рассказала мне о своих подозрениях, я тут же понял, куда именно.
Я откинулась на подушки. Как я устала. Сил нет. Я очень хочу спать, но боюсь этого. Боюсь, что все позабуду.
— Но вы сказали мне, что Адам мертв, — произнесла я. — Что его убили на войне. Помните, мы сидели в машине на стоянке? И про пожар. Это вы рассказали мне, что в старом доме был пожар.
Он улыбнулся, грустно так.
— Потому что услышал об этом от вас. — Я сказала, что не понимаю. Он пояснил. — Однажды, недели через две после нашего первого сеанса, вы сказали, что ваш сын погиб. Очевидно, так сказал вам Майк, и вы пересказали эту историю мне. Когда вы спросили меня об этом на стоянке, я сам искренне считал, что это правда. То же самое с пожаром. Я считал, что так и было, потому что услышал об этом от вас.
— Но я помню похороны Адама, — сказала я. — Его гроб.
Он снова грустно улыбнулся.
— Это лишь фантазии.
— Нет, я видела фотографии! — воскликнула я. — Этот человек (я просто не могла заставить себя сказать «Майк») показывал мне наши с ним фотографии, в том числе свадебные. Среди них я нашла снимок надгробия. На нем было имя Адама.
— Скорее всего, это хороший монтаж, — сказал он.
— Монтаж?
— Да. Компьютерный. В наше время обработать фотографии — пара пустяков. Он, должно быть, догадался, что вы о чем-то подозреваете, и оставил их «невзначай» там, где вы точно их найдете. Вполне возможно, что многие из ваших совместных фотографий тоже подделка.
Я подумала, как много записей начиналось со слов: «Он ушел на работу». Вот какой работой он на самом деле занимался. На какое же дно он опустился!
— Как вы? Ничего? — спросил доктор Нэш.
Я улыбнулась.
— Да. Думаю, да.
Я замолчала и посмотрела на него. Я поняла, что помню его в других костюмах, с другой стрижкой, намного короче.
— Я многое помню, — сказала я.
Казалось, он не был удивлен.
— Что?
— Например, что у вас была другая стрижка, — сказала я. — Я вспомнила Бена. И Адама, и Клэр там, в машине «скорой». И встречу я хорошо помню. Мы сидели в кафе в Александра-Палас. Пили кофе. С ней был сын Тоби.
Он улыбнулся — но снова с печалью.
— Вы читали сегодня ваш дневник?
— Да, — ответила я. — Но как вы не понимаете? Я помню вещи, которые не записывала. Например, я помню, какие серьги были тогда у Клэр. Те же, что сейчас. Я спросила Клэр об этом, и она подтвердила. А еще я помню, что Тоби был в синей парке, в носочках с мультяшными персонажами, и помню, как он расстроился, потому что хотел яблочного сока, а там был только апельсиновый и смородиновый. Понимаете? Все это я не записывала. Но помню!
Он выглядит довольным, но все-таки печальным.
— Доктор Пакстон говорил, что не видит очевидной органической причины вашей амнезии. Что, скорее всего, она была вызвана в основном эмоциональным шоком и лишь частично физическим. Вполне возможно, что новая травма повернула процесс вспять до какой-то степени.
Я ухватилась за эти слова.
— Вы думаете, я смогу вылечиться?
Он испытующе посмотрел мне в глаза. Мне показалось, он взвешивает свои слова, чтобы правда не убила меня.
— Должен сказать, что вряд ли. В последние недели был действительно заметный скачок, но речь не идет о постепенном восстановлении памяти. Хотя все возможно.
Я почувствовала прилив радости.
— Тот факт, что я помню события недельной давности, подтверждает это? Что у меня формируются новые воспоминания и не утрачиваются наутро?
Казалось, он колеблется.
— Я бы сказал, что да, Кристин. Но я прошу вас быть готовой к тому, что это явление временное. Мы не знаем, что принесет нам завтра.
— Когда я проснусь?
— Да. Очень вероятно, что после глубокого сна ваши воспоминания о сегодняшних событиях исчезнут. И самые свежие, и более ранние.
— И я проснусь в том же состоянии, что сегодня утром?
— Да, — кивнул он. — Все может быть.
Мысль о том, что я проснусь и не буду помнить ни про Адама, ни про Бена, была сейчас слишком непостижимой. Это будет словно умереть заживо.
— Но… — начала я.
— Кристин, продолжайте вести дневник, — перебил меня доктор. — Он по-прежнему у вас?
Я печально помотала головой.
— Он сжег его. Это и стало причиной пожара.
Доктор явно был огорчен.
— Очень, очень жаль, — сказал он. — Но главное не это, Кристин. Главное, что вы живы. А дневник вы можете начать новый. Важно, что все, кто вас любит, теперь с вами.
— Я тоже очень хочу быть с ними, — сказала я. — Я так хочу к ним вернуться!
Мы поговорили еще немного, но вскоре он деликатно удалился, чтобы оставить меня с родными. Я знала, что он хотел подготовить меня: дать понять, что завтра я могу проснуться и не вспомнить, ни кто я такая, ни кто этот мужчина, сидящий у моей кровати, ни второй, называющий себя моим сыном; но мне хотелось верить, что доктор Нэш ошибается. Что память возвращается ко мне. Я должна в это верить.
Я смотрю на своего спящего мужа, точнее, на его темный силуэт. Я помню, как мы познакомились в ту ночь, когда вместе с Клэр смотрели с крыши фейерверк. Помню, как он сделал мне предложение, когда мы ездили в Верону, с какой бурной радостью я сказала «да». Помню нашу свадьбу, нашу семейную жизнь. Я помню все. Я улыбаюсь.
— Я люблю тебя, — шепчу я, закрывая глаза. И засыпаю.
Меня вдохновили на создание этой книги истории нескольких пациентов, страдающих амнезией, особенно Генри Густава Молисона и Клайва Вэринга, о судьбе которого я прочел в книге его жены, Деборы Вэринг «Навсегда в сегодняшнем дне. История любви и амнезии».
Ознакомительная версия.
