Но, во всяком случае, она еще участвует в этой игре. А это кое-что да значит.
И Кэтлин набрала номер по записке, которую ей передал Мэтьюз.
Два гудка; на третьем трубку взяли.
– Я предполагал, что вы выйдете на меня рано или поздно, – раздался знакомый сипловатый голос.
Телефон Кэтлин передала Малоуну.
– Мэтьюз, – схватив трубку, резко сказал Коттон, – послушайте. Мой сын сейчас бог знает где. Он не напрашивался на участие в этом…
– Нет. Его втянули.
– С вашего соизволения. Я ничего не знал. А вы – да. Вы использовали меня и использовали Кэтлин Ричардс.
– Я только что связывался с Блейком Антримом.
Именно это Малоуну не терпелось услышать.
– Гэри с ним?
– Да. Они сейчас скрываются. Антрим только что укокошил троих моих агентов.
– Это как?
– Взорвал, полагая, что это его враги.
– А Гэри?
– Он при этом присутствовал. Но с ним всё в порядке.
Худо. Пора разыграть козырную карту.
– Со мною та флэшка, с полной расшифровкой хроники Роберта Сесила. Я ее прочел. А это значит, что теперь я не упущу никаких деталей.
– Теперь расшифровка есть и у меня.
– Я также понимаю, куда все клонится.
На проводе молчание.
– Ирландия.
Длительность паузы лишь подтверждала догадку.
– Чего вы хотите? – спросил наконец Мэтьюз.
– Чтобы мне вернули моего сына и дали возможность вырваться отсюда.
– А как быть с тем, что вам известно?
– Это моя подстраховка, чтобы вы вели себя как подобает. Иначе всю эту информацию я могу одним нажатием перекинуть Стефани Нелл. Кстати, для этого все уже загружено. Хотите, сделаю? В ЦРУ наверняка порадуются, узнав о достоверности своей версии. Обрадуются и информации, что смерть двоих их агентов – ваших рук дело. Насчет формы отплаты судить не берусь, но не исключено, что они раструбят об этом по всему свету, просто чтобы насолить Даунинг-стрит.
Мэтьюз язвительно хмыкнул.
– Мы оба знаем: стоит вам хоть что-нибудь подобное сделать, и мне терять будет нечего. А вот вам наоборот: вашего сына.
– Это так, сучий вы потрох. Поэтому давайте прекратим треп и заключим сделку.
– Мне известно, куда сейчас направляется Антрим. У него, кстати, тоже есть расшифровка Сесила.
– Аббатства Блэкфрайарз уже не существует.
– Я вижу, вы и это знаете… Да, вы правы, его нет. А вот тайник Тюдоров, представьте себе, есть. Если я даю вам Антрима, вы отдаете мне флэшку?
– Но ведь я по-прежнему смогу все передать в Вашингтон?
– Сможете. Но у вас уже не будет доказательств, и рычаг их давления ослабеет. Что же до ваших агентов, то поверьте, на них ответственность лежит куда бо́льшая, чем наша за гибель тех двоих цэрэушников. Так что, можно сказать, мы квиты. Ну так что, соглашаетесь?
Насчет сказанного у Малоуна было свое мнение, но в трубку он произнес то, что от него ожидалось:
– По рукам.
– Тогда слушайте, куда вам надо прибыть…
В мертвой тишине гостиничного номера весь этот разговор отчетливо слышал Иэн. Слышали его и все три женщины. Малоун играл со стариком в кошки-мышки, сдерживая гнев, сохраняя спокойствие и ясность ума. Все это передавалось буквально физически. Иэн и сам выживал на улицах, делая примерно то же самое. Но пареньку не давало покоя то, что все это во многом было как бы его виной. Это он украл флэшку, а затем пшикнул в того старика перечным газом. Это он пытался скрыться в Америке и сбежал из той пристройки.
Но он вернулся.
И вытащил у Антрима мобильник, благодаря которому появился перевод той тайнописи.
Без этого Малоуну было бы нечего выторговывать у старика.
Так что свою лепту Иэн тоже внес.
Но все равно он чувствовал себя виноватым в проблемах Малоуна.
И хотел помочь.
Между тем Коттон положил трубку, а повернувшись, по взглядам женщин понял, что они слышали все, что говорил Томас Мэтьюз.
– Ему нельзя доверять, – предупредила Кэтлин Ричардс.
– А то я сам не знаю.
Мысли Малоуна путались.
Еще один звонок.
Он поднял трубку и набрал вашингтонский номер Стефани Нелл.
– Я собираюсь встретиться с Томасом Мэтьюзом, – сообщил Коттон и рассказал ей о произошедшем. – Мне нужен твой конкретный ответ, – сказал он ей. – Без экивоков. ЦРУ объясняло тебе суть операции «Ложь короля»?
– То, как ты это спрашиваешь, подразумевает, что ответ тебе уже известен.
Это действительно было так.
– Речь идет об Ирландии. Верно?
И тогда Стефани рассказала.
Вторая, современная волна Тревожных лет[15], на протяжении которых насилие унесло около четырех тысяч человеческих жизней, началась там в 1966 году и длилась вплоть до 2003-го. Раны и увечья получили без малого сорок тысяч человек. Бойня невиданных масштабов, учитывая, что в то время в Северной Ирландии проживало всего около девятисот тысяч протестантов и шестьсот тысяч католиков. Три долгих десятилетия эту страну раздирали распри, страх и взаимная ненависть, которые в конце концов перекинулись на Англию, а затем и на Европу.
А между тем семена того конфликта проросли в далеком прошлом.
По оценкам некоторых специалистов, началом тому послужило вторжение в Ирландию Генриха II в 1169 году. Но если смотреть глубже, то все началось при Тюдорах. Первым интерес к Ирландии проявил Генрих VIII, который вторгся и взял под контроль отдельные области в Дублине и вокруг него, откуда его завоевательские аппетиты стали возрастать; при этом для подчинения использовалась тактика временных примирений и изменчивых союзов с вождями местных кланов. В итоге Генрих настолько преуспел, что в 1541 году актом ирландского парламента был провозглашен королем Ирландии. Но над покоренными землями постоянно висела угроза восстания. То и дело вспыхивали междоусобицы и бунты, на усмирение которых отряжались войска. Положение во многом осложняло то, что Ирландия оказалась фанатично предана католичеству, в то время как Генрих требовал союзничества с его новоиспеченным англиканством.
Так появилось и постепенно росло духовное разделение: местные, исконные католики яростно сопротивлялись понаехавшим английским протестантам.
В короткое правление двух последующих Тюдоров, Эдуарда VI и Марии, Ирландия оставалась в относительном забвении.
Но все переменилось при Елизавете I.
Лично она считала тот остров не более чем пустошью и предпочитала его игнорировать. Однако череда восстаний, оспоривших само ее владычество над окружающими землями, вынудило королеву пойти на ответные действия. Было послано огромное войско, восстания были жестоко подавлены, а ирландские земли за дерзость неповиновения присоединены к королевству. Влияние гэльских кланов и англо-нормандских династий, существовавших там многие века, оказалось пресечено. Державное владение всей страной перешло к английской короне. Елизавета уже от своего имени стала раздавать ленные владения, права пользования угодьями, наряду с жалованием лицензий английским колонистам, образовывавшим в Ирландии фермерские хозяйства. Все эти действия носили характер узурпации. Началось это еще при Генрихе, в меньшем масштабе имело место при Эдуарде и Марии, но при Елизавете приняло массовый характер, достигнув пика при ее последователе Якове I. Для обработки новоприобретенных земель в страну хлынули переселенцы из Англии, Шотландии и Уэльса. В поощрении колонизации крылась идея покорить Ирландию изнутри, населить ее верными короне британскими подданными. К тому же происходило насаждение английского языка, протестантской веры и обычаев. Ирландская культура подлежала искоренению.
Так взошли горькие всходы межкультурного и межнационального конфликта, которому было суждено продлиться века: противостояния ирландских националистов-католиков и англиканских юнионистов.
В 1640-х пришел Кромвель и истребил многие тысячи. Жестоко подавлено оказалось и восстание «Объединенных ирландцев» в 1790-е годы. Затем страну почти выкосил великий голод 1840-х. В конце XIX – начале XX века был введен так называемый «гомруль» – ограниченное самоуправление Ирландии при сохранении верховной власти английской короны. Страной правил вроде как дублинский парламент, но он был во всем подотчетен Лондону – фарс, который лишь усугублял размежевание. Ирландское общество становилось все более воинственным и радикальным. В 1919 году война за независимость между Ирландской республиканской армией и британцами закончилась решением, нежеланным для обеих сторон. Страна раскололась. Сократившись с тридцати двух до двадцати шести графств – тех, что расположены к югу, – Ирландия осталась Ирландией под властью католиков-националистов. Остальные шесть графств, где большинство составляли протестанты-юнионисты, стали обособленным государством Северная Ирландия.
Акты насилия не заставили себя ждать.
Фракционные группы всех мастей принялись выдвигать идеи, одна радикальнее другой. Раздоры и смуты стали обычным делом. Католическое меньшинство в Северной Ирландии, чувствуя себя под угрозой, то и дело совершало агрессивные выпады, на что юнионисты реагировали контрударами, и так далее по порочному кругу. Власти пробовали создавать коалиционные правительства, но тщетно. При этом и ирландцы к югу, и националисты к северу стремились вытеснить английских протестантов. Юнионисты же требовали, чтобы их права и земли защитил Лондон, потому как те владения им изначально даровала британская корона. В самом деле, шесть графств Северной Ирландии были в свое время пожалованы переселенцам Елизаветой I из состава захваченных земель, и каждый их последующий владелец и пользователь отсчитывал свою родословную от того королевского подношения. Юнионисты громогласно ратовали за то, чтобы Лондон как минимум защитил их законные права.
