— Не понимаю, что все это значит.
— Правда? Значит, нас уже двое. Я всего лишь пытался объяснить вам, что Фэлкон перед самоубийством очень уж разговорился. Но деталей этого разговора я пока никому не передавал. Ни полиции, ни репортерам, ни даже Джеку.
— Но решили сообщить их мне?
— Я пока ничего не решил. Потому-то и думаю, что нам с вами было бы неплохо поговорить.
— Ума не приложу, о чем мы будем разговаривать.
— Ну хотя бы о парне по имени Сайке. Для начала.
— Вы имеете в виду человека, который поместил в депозитную ячейку Фэлкона в Багамском банке двести тысяч долларов? Вы этого Сайкса имеете в виду?
— До определенной степени. Надеюсь, вы понимаете, что он действовал под вымышленным именем? Ну а коли так, вам, вероятно, хочется узнать, кем этот Сайке был в действительности?
Она немного помолчала, потом спросила:
— Это Фэлкон вам сказал, кто такой Сайкс?
— Да.
— Ну и кто же он?
Тео рассмеялся:
— Не так быстро. Мне пришлось постараться, чтобы выманить эту информацию у Фэлкона. Очень постараться.
— И снова вас не понимаю.
— Я это к тому, что за «спасибо» не работаю.
— Значит, вы рассчитываете получить с меня деньги? — возмутилась она.
— Деньги? Ну нет. Это было бы неправильно.
— Чего в таком случае вы хотите?
— Надеюсь, вы не воспримете мои слова как бред в духе Фэлкона, — усмехнулся он. — Но мне очень нужно встретиться с вами.
— Зачем?
— А затем, что мне не улыбается обсуждать некоторые вещи по телефону.
— А если я откажусь? Что тогда?
— Тогда вы никогда не узнаете, кто такой Сайке.
— И все-таки вам нужны деньги, не так ли?
— Как я уже сказал, это дело слишком важное для вас и для меня, чтобы его можно было урегулировать по телефону.
На линии установилось молчание, словно она обдумывала его предложение.
— Хорошо, Тео. Полагаю, нам с вами и впрямь надо увидеться.
— Рад это слышать. Давайте встретимся, скажем, в одиннадцать вечера у меня в баре? Мне принадлежит «Таверна Спарки» на улице…
— Я знаю, где находится «Спарки».
— Отлично. А если придете туда, узнаете, кто такой Сайкс.
Он торопливо распрощался с ней и выключил громкоговорящую связь. Но поскольку Тео разговаривал с ней по узконаправленному микрофону, она вряд ли об этом догадалась.
— Надеюсь, я неплохо поработал, босс? — спросил Тео.
— Ты был великолепен, — сказал Джек. — Просто великолепен.
Джек добрался до «Таверны Спарки» без четверти одиннадцать. Обычно по вторникам он сюда не заходил, поскольку знал, что в «Спарки» лучше всего заявляться в конце рабочей недели, когда в распоряжении остается уик-энд на детоксикацию. Но в этот вечер решил сделать исключение из правила.
Тео играл на своем старом саксофоне «Бюхер-400» и, когда Джек вошел в помещение, как раз заканчивал исполнение очередного опуса. Несколько ценителей из разряда завсегдатаев поднялись, чтобы наградить его аплодисментами, но большинство посетителей продолжали есть, пить и веселиться, даже не повернув к нему головы, словно Тео просто менял пластинки на проигрывателе. Впрочем, «Таверну Спарки» вряд ли можно было причислить к настоящим джаз-клубам, и по большей части она являлась таким местом, каким ее хотели видеть те, кто платил за выпивку. Если, допустим, зал оккупировали испаноязычные байкеры, она с легкостью трансформировалась в байкерский бар в латиноамериканском стиле. Если же здесь собиралась компания помешанных на поп-музыке провинциальных девиц, поминутно бегавших к музыкальному автомату, то Тео и не думал соваться к ним со своим саксофоном, и «Спарки» уподоблялась сельской дискотеке. Однако любой хороший бармен со склонностью к психологии мог бы заметить, что подобное смешение музыкальных стилей, культурных традиций и поведенческих моделей, царящее в «Таверне Спарки» с воскресенья по четверг, идет заведению на пользу и не только позволяет его хозяину сводить концы с концами, но еще и исполнять на саксофоне по уик-эндам композиции в духе Чарли Паркера.
Тео сошел с эстрады, чтобы поздороваться с Джеком, поджидавшим его в баре. Джек заказал себе пиво, а Тео — стаканчик бурбона. Последнее обстоятельство свидетельствовало, что Тео сегодня больше играть не будет. Он никогда не пил крепких напитков во время выступления и наверстывал упущенное после концерта. Время летело быстро, как это всегда бывало в «Спарки». Когда стрелки на часах подобрались к четверти двенадцатого, приятели окончательно утвердились в мысли, что Алисия здесь не объявится.
Однако уже в шестнадцать минут двенадцатого выяснилось, что план Джека сработал как нельзя лучше.
— Ты только посмотри, кто пришел, — кивнул Тео на дверь.
Джек крутанулся на своем высоком стуле и увидел привлекательного латиноамериканского парня, направлявшегося в их сторону. Он был сложен как профессиональный игрок в американский футбол, носил короткую стрижку морского пехотинца и имел на лице леденящее выражение расиста, заметившего автобус, полный чернокожих исполнителей музыки в стиле «рэп» и мчавшийся на скорости в восемьдесят миль там, где разрешались только тридцать пять. Он подошел к стойке и, проигнорировав Джека, обратился к Тео:
— Вы Тео Найт?
— Кто его спрашивает?
— Меня зовут Фелипе. — Представившись, он, однако, руки для рукопожатия не подал. — Я работаю на мэра Мендосу.
— Это вас мэр сюда послал? — осведомился Джек.
Фелипе пропустил его слова мимо ушей.
— Мне нужно поговорить с Тео.
— Этот парень со мной, — кивнул Тео на Джека. — После того, что случилось, я ни с кем без своего адвоката не общаюсь.
Фелипе даже не взглянул в сторону Джека, словно имел твердое намерение никаких адвокатов к разговору не допускать.
— Мэр Мендоса желает потолковать с Тео, так сказать, по-дружески.
— О чем это? — осведомился Джек.
Фелипе наконец-то удостоил его мимолетного взгляда, ясно, впрочем, говорившего, что мэр готов «толковать по-дружески» лишь с одним человеком — чернокожим гигантом Тео.
— Мэр сказал, что Тео в курсе проблемы.
— Отлично, — кивнул Тео. — Давайте потолкуем. Где сейчас мэр?
— На своей лодке.
— Это круто. Трудненько, однако, ему будет подобраться на своей лодке к Дикси-хайвей.
— Он хочет, чтобы ты пришел к нему, задница.
Тео посмотрел на Джека:
— Должно быть, сейчас он обращается к вам, советник. Поскольку общеизвестно, что каждый, обратившийся ко мне в подобном тоне, сразу же проглотит свои зубы.
Джек поднял руки, как рефери на боксерском ринге.
— Брек, парни. Может, не будем здесь выяснять, у кого из вас в крови больше тестостерона?
Между тем Тео сверлил глазами Фелипе. Хотя Джеку не нравилось направление, которое начал приобретать разговор, он уважал инстинкты Тео, отточенные за годы жизни в криминальном квартале. Если гиганту кто-то не нравился с первого взгляда, то потом обычно выяснялось, что для этого имелись все основания.
— И как же мы доберемся до лодки мэра? — после паузы осведомился Джек.
— Никаких «мы», — оборвал Фелипе. — Речь идет только о Тео.
— Если он не поедет, не поеду и я.
Если бы дело касалось только Фелипе, последний послал бы их обоих к такой-то матери и закончил разговор. Но у него имелись инструкции, которые требовалось выполнять, и эти инструкции явно не предусматривали возвращения к мэру без Тео.
— Хорошо, — сквозь зубы процедил Фелипе. — Вы поедете оба.
— В таком случае вам придется подождать меня несколько минут, — сказал Тео. — Мне надо запереть выручку в сейф.
— Встретимся на парковочной площадке. — И Фелипе, повернувшись, проследовал к выходу.
Тео вынул из кассы ящик с деньгами и направился в заднюю часть заведения. Джек пошел следом. В кабинете Тео за хозяйским столом сидела пожилая женщина. Она с надеждой подняла на них глаза, но, заметив выражение лица Джека, сникла. Похоже, ей слишком часто в жизни приходилось испытывать разочарование и она к этому уже привыкла.
— Я же говорила вам, что она не придет, — сказала женщина.
— Это не имеет к вам никакого отношения, — возразил Джек. — Алисия просто не хочет впутываться в это дело с депозитной ячейкой в Багамском банке. Она даже не знала, что вы будете здесь ее ждать.
— Значит, если бы я ее пригласила, то она, возможно, пришла бы? Как вы думаете?
Джек и Тео молча обменялись взглядами, не зная, что на это ответить.
— Думаю, мы больше узнаем и о ее планах, и обо всем остальном после того, как переговорим с мэром, — произнес наконец Джек.
Было около полуночи, когда Джек и Тео добрались до лодочной пристани Коконат-гроув. С залива дул легкий бриз, и у Джека покалывало уши от неумолчного жужжания колеблемых ветром снастей стоявших здесь многочисленных парусных лодок. Моторные катера и яхты всех форм и размеров спали сном праведников в своих закрытых эллингах; некоторые даже издавали подобие храпа в виде тихих хлюпающих звуков, производимых включенными помпами, откачивавшими воду из трюмов. Где-то вдали слышался приглушенный рокот дизеля следовавшего на малой скорости судна. И этот доносившийся с моря одинокий механический звук казался особенно зловещим в почти мертвой тишине, царившей на залитой лунным светом пустынной пристани. Фелипе не произнес ни единого слова, ведя их по пристани к пришвартованной в дальнем конце длинного, вдававшегося в залив мола сорокашестифутовой яхте типа «Гаттерас-Конвертибл».
