Ладно, с Фрэн мы потом разберемся, подумала Бренда.. Она пошла против меня, и мне пришлось защищаться и сделать ей больно. Теперь она мне не помеха, и мне нужно успеть добраться до пистолета, пока Джек не очнулся.
Бренда стиснула зубы, переместила почти весь свой вес на здоровую ногу, повернулась и встала на левое колено. Дрожа всем телом, уперлась руками в мраморный пол.
Как-то мне плоховато.
Впечатление было такое, что боль от раны в правой ноге разошлась по всему телу.
К черту. Плевать на боль. Доберись сначала до пистолета, а потом будешь думать о всех болячках.
Волоча за собой раненую ногу, Бренда на четвереньках поползла в сторону Джека.
Казалось, ползти было слишкомдалеко.
Как же это все весело.
Впрочем, ползти оказалось не так уж и сложно. Бренда даже подумала, что, может быть, стоит попробовать встать.
Да. Наверное, стоит. Встать на одну ногу, прыгнуть вперед и упасть.Нет, падать мне больше нельзя. На сегодня падений уже достаточно.
Все будет хорошо. Я доберусь, обязательно доберусь.
От боли и напряжения ее всю колотило. Пот лил с нее ручьями, заливал глаза, капал с мочек ушей, с кончика носа, с подбородка, с грудей. В глазах щипало, ладони были влажными и липкими.
Ее правая рука проскользила вперед по мрамору; она больно стукнулась локтем о пол и вскрикнула.
Стоя на локте и колене, она вытерла правую руку о повязку на бедре. Как вытереть левую руку, ей придумать не удалось.
Я уже почти добралась до ковра. Там будет легче. Мягко и сухо...
Передвигаться по ковру будет легче, но там и до Джека ближе.
Надеюсь, он не притворяется.
Она приподнялась. Мрамор под правой рукой был сухим и прохладным, под левой – влажным и скользким.
Осторожнее, сказала она себе, и поползла вперед.
Она пристально наблюдала за Джеком, часто-часто моргая, потому что глаза щипало от пота. Он лежал на спине, раскинув голые ноги в громадных ботинках. Его мягкий опавший член завалился налево и уныло белел посреди темных кудрявых волос. Теперь он был маленьким и скукоженным, а не толстым и крепким, как раньше.
Этой штуковиной он ничего мне не сделает,подумала Бренда.
Если, конечно, он снова не встанет.
Она вдруг вспомнила, как Квентин впихивал свой член во Фрэн, как Фрэн кричала от боли, и плакала, и просила его остановиться, а потом вдруг застонала, обняла его, начала двигать бедрами в такт его толчкам, как будто бы ей это нравилось.
Кактакое может нравиться?
Это же дико больно, когда в первый раз. Все говорят, что должно быть больно. Может, Фрэн притворялась. Может, кровь потом появилась по каким-то другим причинам. Тем более, как может нравиться, когда тебя насилуют?! Даже если тебе приятно... тебе все равно должно быть противно и мерзко.
Хотя... Квентин безумно нравился Фрэн. Она просто с ума по нему сходила. Всегда говорила, что он красивый, а однажды призналась, что она иногда мечтает, как они с ним... это самое.Так что, может быть, все это воспринимается по-другому, когда тебе нравитсяпарень.
Или она совсем головой повернулась.
Мне бы уж точно было противно, если бы такая вот гадость воткнулась в меня,подумала Бренда. Если именно так и делают детей, то я – пас, большое спасибо.
Ее рука опустилась на мягкий, сухой ковер в нескольких дюймах от правой ноги Джека.
Теперь все будет хорошо. Только бы он не очнулся.
Его громадный живот колыхался, приподнимаясь и опускаясь в такт дыханию. Голова повернута в сторону, рот открыт, глаза закрыты. В центре лба налилась красная шишка, как будто ему под кожу сунули шарик для пинг-понга.
Здорово я его приложила, не без злорадства подумала Бренда. Он точно в отрубе.
Но это не значит, что он будет лежать так вечно.
Ползти по ковру было значительно легче.
Кажется, у меня получится!
Если он не очнется в ближайшие пару секунд.
Но он не очнется так скоро, потому что я сильно его ударила, и он отрубался конкретно, и это все-таки не кино из тех идиотских фильмов, где плохой пареньвсегда хватает девчонку в самый последний момент.
Кроме того, она видела, как его глазные яблоки двигаются туда-сюда под веками.
Он еще не пришел в сознание. Я успею. Должна успеть.
Пистолет был уже совсем рядом.
Если Джек очнется, просто бросайся и хватай пистолет.
Это и вправду был пистолет Шерри – или точно такой же.
Что он сделал с Шерри?!
Как только он оклемается, я заставлю его говорить...
Судя по всему, пистолет был заряжен, взведен и готов к работе.
Не убивай его. Разве что в крайнем случае...
Опираясь на левое колено и правую руку, она потянулась вперед, взяла пистолет и закричала от боли, ужаса и отчаяния, когда кто-то схватил ее за правую лодыжку и дернул. Боль прокатилась по всему телу. Бренда упала набок – прямо на Джека.
Но он же валяется без сознания!
Она обернулась.
Фрэн?!
Фрэн сидела на корточках и, вцепившись двумя руками в лодыжку Бренды, тянула ее на себя.
– Что ты делаешь?!
Фрэн ничего не ответила, даже не подняла глаз. Она продолжала тянуть Бренду к себе. Ее тяжелые груди свисали чуть ли не до самого пола и болтались из стороны в сторону.
– Отпусти,идиотка!
– Пошла ты, – рявкнула Фрэн.
– Что с тобой происходит?! В чем дело?!
– В тебе. Все дело в тебе.
Стащив Бренду с ковра, Фрэн поднялась на ноги и поволокла ее по холодному мраморному полу.
– Он же очнется!
– И хорошо.
Фрэн швырнула ногу Бренды на пол.
Кроссовок смягчил часть удара, но все равно дикая боль пронзила раненую ногу. Бренда дернулась и выгнула спину, выставив живот кверху.
Фрэн с размаху села на нее, шлепнувшись задницей прямо ей на живот и прижав ее к полу.
У Бренды было такое чувство, будто на нее обрушился потолок. Она пыталась вдохнуть, но не смогла. Она дернулась и захрипела.
– Нравится? – спросила Фрэн.
Сосульки мокрых волос липли к ее окровавленному, потному лицу.
У Бренды не хватило дыхания, чтобы ответить.
– Ну, кто из нас теперь в заднице, а? – Фрэн наотмашь ударила Бренду по лицу. – Где твои умные речи? Где твое остроумие? – Она ударила еще раз. – Кто из нас теперь круче?
Она схватила Бренду за грудь.
– Вот это, что это такое?! У тебя же тут ничегонет! У тебя же не сиськи вообще, а прыщи, как у парня. У тощегопарня. И сама ты – тощая, мерзкая дрянь! А меня все обзывают жирной!Я – жирная и страшная и никому не нужна, а ты типа у нас потрясающая красотка,глиста худосочная! Но все хотяттолько тебя, а я – отвратительная корова.Им противно ко мне прикасаться. Их от меня тошнит. Никто не хочет меня целовать,и никто никогдане полюбит такую корову, как я. И в тот единственный раз, когда мне повезло... в первый раз и, может быть, последний в моей поганой вонючей жизни... ты убилаего!
Она больно ущипнула Бренду за соски.
Бренда дернулась, закричала и удивилась, что может кричать.
Она снова могла дышать, хотя и с трудом.
– Хватит, – прохрипела она. – Пожалуйста.
– Ты убилаего.
– Он тебя изнасиловал.
–И что? – Фрэн отпустила левый сосок и еще раз ударила Бренду по лицу. – Ты убила его и ты бы позволила Джеку убить меня,лишь бы у тебя остался этот гребаный нож.
–Он валяется без сознания,Фрэн. Мы еще можем спастись! Но только в том случае, если ты с меня слезешь.
– А зачем нам спасаться? – спросила Фрэн.
– Я еще жить хочу.
– Хрен тебе, а не жить!
– Это верно, – сказал Джек.
У Бренды все внутри оборвалось.
– Теперь ты довольна, Фрэн? – пробормотала она.
Фрэн посмотрела на нее с улыбкой на залитом кровью лице:
– Безумно довольна.
– Вы тут так замечательно забавлялись. Не хочу вам мешать, – сказал Джек. – Так, значит. Всем оставаться на месте, обеим. Фрэн, помучай ее еще.
– Она должна быть где-то здесь, – сказала Шерри, когда они подъезжали к «СПИД-ди-Марту». – Прошлой ночью вон там стоял фургон Дуэйна. Тоби потом пересел в него, значит, егомашина должна быть где-то рядом.
– А какая у него машина? – спросил Пит.
– Синий «мустанг».
Шерри повернула направо, на улицу Аэродром.
– Как вон тот? – спросил Джеф.
– Где?
– На той стороне. На углу.
Шерри повернула голову, наклонившись вперед.
– Похоже, – сказала она.
Проехав мимо «мустанга», она развернулась, припарковалась сразу за ним, заглушила двигатель, нагнулась, прижавшись плечом к рулю, и подняла с пола устройство для блокировки руля в виде пластиковой дубинки с двумя металлическими штырями.
