Участники ритуала подхватили свою песню, становящуюся с каждой минутой все громче и настойчивее. Теперь напев очень напоминал скандирование.
В это время на алтарь ступил Аш Модей. Он взял Штефани за икры, поднял их вверх и притянул девушку к себе. Потом он широко раздвинул ее ноги и опустил так, что они стали свисать по левую и правую сторону каменной глыбы. Патрик беспомощно наблюдал за тем, как сам верховный жрец начал расстегивать застежку своей рясы, в то время как Штефани совершенно безоружно открыла ему свои прелести.
Патрика охватил неистовый гнев.
Когда плащ Аш Модея спал с плеч, то все увидели и его возбужденный член. Он взял его в руки и стал массировать плавными движениями.
Тем временем пение достигло кульминации. Внезапно остановившись, танцоры перешли на крик. Женщины повернулись лицом к огню, раздвинули ноги, подняли руки и одновременно наклонились вперед, упершись руками в иол. Они показали позади стоящим мужчинам свои блестящие ягодицы и половые губы во всей красе. Мужчины рассредоточились между готовыми к соитию женщинами и каждый из них встал сзади. Как по команде, мужчины резко овладели своими единомышленницами. Барабаны особенно ярко выделили первый толчок, а потом начали выбивать более медленный ритм. Сектанты затянули старую песню, а мужчины стали двигаться в такт музыке.
Питер заметно вспотел. По его вискам тонкими струйками начал стекать пот. Ученый был крайне смущен увиденным, но, несмотря на это, чувствовал, что он и сам сильно возбудился. И хотя он был всего лишь сторонним наблюдателем, Питер ощущал, что может как бы приблизить происходящее. Он был полностью захвачен ритуалом: он чувствовал собственный возбужденный член, отчетливо ощущал, как овладел женщиной и что вот-вот кончит. Музыка и пение собравшихся звучали в нем самом.
Патрик же, наоборот, не мог оторвать взгляда от алтаря. Аш Модей до сих пор самозабвенно мастурбировал. Он то и дело трогал Штефани за колени, приподнимал ее таз и водил членом по ее ногам, но так и не вошел в нее. Аш закрыл глаза, запрокинул голову назад и стал выкрикивать непонятные слова, которые повторяли его ученики.
— Питер, мы должны что-то предпринять! Питер, вы слышите?
Но Питер был далеко отсюда. Его глаза были устремлены на обнаженные тела сектантов, пульсирующие вокруг пылающего огня. Некоторые женщины лежали на спине, некоторые на животе, а были и такие, кто стоял на четвереньках.
А мужчины тем временем, подобно животным, без разбора перебегали от женщины к женщине, стараясь оплодотворить как можно больше самок. При этом они не гнушались любыми отверстиями, которые подставляли им похотливые женщины. Питер чувствовал тепло их тел, ощущал запах их пота. Их животное поведение, брутальные сексуальные движения, страстные выкрики жгли его вены. Он тяжело дышал и дрожал. С одной стороны, он был всего лишь в шаге от оргазма, а с другой — на пике своих физических возможностей. Питер перестал быть самим собой, поэтому неудивительно, что он даже не узнал голос Патрика.
— Питер, что с вами? Проклятье!
Удары барабанов стали настолько частыми, что звучали сплошной дробью. Аш Модей был на грани экстаза: мускулы напряжены, и его сильно трясло. Он все еще держал свой пенис в руках, как вдруг достиг наивысшей точки. В этот момент он отвернулся от Штефани и предстал во всей красе перед своими учениками:
— Велиал, мы взываем к тебе! — прокричал он в зал, едва сопротивляясь конвульсиям.
Патрик заметил, что до сих пор Аш не проронил ни капли своего семени. Одно из двух: или у него были серьезные половые отклонения, или ему удавалось держать себя под контролем.
Остальные члены секты тоже достигли наивысшей точки, сопровождающейся коллективным оргазмом, стонами и неистовыми криками. Мужчины стали кончать в первое подвернувшееся их члену естественное отверстие.
Питер содрогнулся от осознания увиденного: тела сектантов начали светиться. Между обнаженными фигурами возникли мерцающие облачка. Потом они плавно перетекли к чаше с огнем и смешались с языками пламени. Сразу после этого над чашей образовался вертикальный столб света, высотой около четырех метров. В это время Аш Модей стоял у алтаря с распростертыми руками и широко расставленными ногами. Он притягивал свет к себе. Спустя минуту столб света изменил свое направление, тонкой струйкой устремившись в сторону верховного жреца. Его интенсивность увеличилась, и уже было ясно, что из чаши с огнем рано или поздно он весь перетечет к алтарю. Вскоре верховный жрец стоял полностью окутанный необъяснимой дымкой. Когда же тонкая струнка прикоснулась к лицу Аш Модея, он открыл рот и начал поглощать это таинственное свечение. Перед глазами ошарашенного Питера начала происходить чудовищная метаморфоза: жреца стало трясти, а его конечности заламывать. «Сейчас мы действительно увидим Велиала», — вдруг осенило Питера. И на самом деле, совсем так, как это описано в Гоетии, сквозь туман начали просвечивать две пары ног и рук, потом появилось еще одно тело и голова. Затем эти фигуры разъединились, и стало очевидно: перед собравшимися стоят два существа. Оба они были неопределенного пола и неземной, почти ослепительной красоты. Они оба как будто стояли в одной колеснице. Но она была изображена лишь схематично.
— Велиал! Велиал! — скандировали сектанты.
Питер, словно оглушенный раскатом грома, смотрел на алтарь. То, что происходило всего лишь в нескольких метрах от него, — это божественное и нереальное явление — было одновременно захватывающим и ужасным. Перед собравшимися в полной красе стоял Велиал — кошмар, ставший реальностью; настоящий демон, которого люди боялись на протяжении столетий; доказательство существования ада, потустороннего мира; Гадеса, царства мертвых, иной реальности и прочих измерений, находившихся между настоящим временем и вечностью. Реальность пошатнулась, приоткрыв завесу, скрывающую ужас всех эпох. Это доказывало существование целого легиона богов подземного мира, этрусских демонов, вавилонских богов, египетских властелинов загробного мира, церберов и прочих разрушителей: Тиамат, Пацуцу, Ламашту, Харона, Кали, Анубиса, Апофиса, Левиафана, Бафомета, Люцифера, Дьяблоса, Шайтана!
И вот оба благородных лика Велиала осмотрели собравшихся, пронзая воздух своим проникновенным и ясным взглядом. Потом они посмотрели на алтарь и лежащее на нем обнаженное тело Штефани.
— Велиал! Велиал! — раздалось приветствие собравшихся.
Но демон был занят жертвой, лежащей на алтаре. С ним снова начали происходить какие-то метаморфозы. Его первый образ, состоящий из двух тел и колесницы, начал преображаться. На его месте снова возник сначала столб света, а потом нечто темное и мохнатое. Это существо обладало мускулистыми руками, густым мехом, когтистыми лапами, большой головой с рогами и пастью, напоминающей опасного хищника. Теперь Велиал показался сектантам в своем истинном виде. У Питера волосы встали дыбом, он начал дрожать, и его объял доселе невиданный страх. Все его мысли в этот момент были сосредоточены на том, как бы сбежать отсюда. Но это, было, увы, невозможно, потому что он не мог даже пошевелиться. Единственное, что ему оставалось, — наблюдать за рычащим порождением ада. Это существо положило свои мощные лапы на алтарь слева и справа от Штефани и наклонилось к ней. С клыков капала слюна. Вдруг шерсть между его задних лап зашевелилась, и глазам собравшихся предстал его гигантский половой орган. Адское существо запрокинуло голову назад, и по залу прокатился его пронзительный ликующий вой. На фоне этого демонического создания Штефани выглядела совсем крошечной и хрупкой. Как только он войдет в нее, она наверняка умрет от разрыва внутренностей, не успев осознать произошедшего…
11 мая, 2.15, улица Жоржа Сименона, Париж.
Жана-Батиста разбудил громкий шум на первом этаже. Кто-то снес дверь с петель. Сначала внизу послышались крики, а потом на лестнице, ведущей к его комнате, раздались тяжелые торопливые шаги. В панике он попытался нащупать на тумбочке свои очки. Ему удалось взять их за одну дужку, но удержать он не смог, и они упали. Жан-Батист повернулся на живот и, свесившись с кровати, сверкая голой попой, стал шарить по полу. И как раз в этот момент дверь в его спальню распахнулась, и его ослепило ярким светом карманных фонарей. Только после этого в комнате включили свет.
— Не двигаться!
В комнату ворвались полицейские в масках, обступили кровать и взяли его под прицел.
Жан-Батист не осмеливался пошевелиться, несмотря на то что понимал, как глупо выглядит.
Наконец в спальню вошел еще один полицейский, но без маски и оружия.
— Месье Ларош, вы арестованы, — сказал он, — по подозрению в измене родине. Не пытайтесь оказать сопротивление. У вас есть право хранить молчание. Можете позвонить адвокату. А сейчас я прошу вас следовать за нами.
