Ознакомительная версия.
Он подошёл к «Ленте»: возле пруда, действительно, было припарковано несколько полицейских машин – три легковушки и два фургона.
«Странное это место – Кирпичный пруд», – остановившись, подумал Сергей. – «Со своей собственной историей и нестандартной аурой…. В «Петровские времена» здесь протекал один из безымянных притоков реки Волковки. И уже тогда эта территория считалась «нечистой и проклятой». Дело было в далёком 1703-ем году, сразу после взятия Петром Первым шведской крепости Ниеншанц. Шведы, всерьёз обидевшись за это взятие, задумали учинить удачливому противнику быстрый и полноценный реванш, для чего воинский корпус знаменитого генерала Кронгиорта, выполнив хитрый обходной манёвр, решил напасть на русские войска с юго-востока. Решить-то решил, но только почти сразу же бесславно увяз в топких купчинских болотах (деревушка тогдашняя, что была выстроена рядом с болотами, называлась – «Купсино»), и, потеряв восемь драгун утонувшими, вынужден был отступить. Место, где коварная пучина поглотила незадачливых шведских солдат, нарекли – «Погостом», и купчинские крестьяне потом долгие годы рассказывали, что неоднократно – в предзакатных сиреневых сумерках – видели там Призраков утонувших шведов. Мол, неуклюже прыгали с кочки на кочку, зубами противно скрежетали, слезливо молили о помощи и проклинали, не стесняясь в выражениях, всех и вся.… В девятнадцатом веке на месте «Погоста», предварительно засыпав топкие болота бутовым камнем, песком и щебнем, построили большой кирпичный завод, и вся прилегающая к нему территория так и стала именоваться в народе – «Кирпичный завод». А русло безымянной речушки было безжалостно раскопано, углублено, расширено (кирпичи-то из глины делали), и вскоре там появился-образовался большой и глубокий пруд. И нарекли его соответственно, мол – «Кирпичный пруд»…. Но старинное проклятье, как шептались местные жители, продолжало действовать. Случилась как-то холодная и мокрая весна, и чуть ли не половина рабочих завода слегла. Бред, горячка, сухой кашель. Пневмония, если по-научному. Многие, порядка тридцати пяти человек, померли. Заводское начальство и велело, дабы не поднимать излишнего шума, похоронить покойных по-тихому, то есть, в пруду. Мол, привязали по-простому тяжёлые железяки к ногам мертвецов, да и сбросили последних в дальний омут…. Потом случилась Октябрьская революция. Несколько лет завод не работал. Но во времена ленинского НЭПа его восстановили какие-то ушлые кооператоры. Восстановили, запустили и стали обеспечивать ближайшие советские стройки качественным и недорогим кирпичом. Но это, увы, продолжалось недолго. В России, как и заведено, вовсю задули новые политические ветра, и НЭП – как ошибочное и насквозь вредоносное явление – отменили. В 1934-ом году завод вновь закрыли, ушлых кооператоров успешно разоблачили, осудили и расстреляли…. А ещё через пару-тройку лет в пустующих заводских помещениях организовали что-то вроде секретно-опорного пункта НКВД. Звуки ружейных выстрелов – и одиночных, и залпами – долетали с той стороны с пугающей регулярностью. Опять по округе поползли пугающие слухи о Привидениях и Призраках, разгуливающих звёздными ночами по каменистым берегам пруда. Говорили даже о вурдалаках и оборотнях с волчьими и медвежьими головами…. В послевоенные годы завод отстроили заново, и он ещё долгие-долгие годы снабжал Фрунзенский район кирпичом, тротуарной плиткой и массивными бетонными урнами. А пару-тройку лет назад (матушка сообщила по телефону), многострадальный кирпичный завод безжалостно (и окончательно), снесли, а на его месте начали строить современный жилой комплекс…. Ну, да, на противоположном берегу пруда, действительно, возвели несколько симпатичных многоэтажек…».
Позабыв про вожделенное пиво, он – в два приёма – перебрался через перекрёсток.
Часть береговой линии пруда была огорожена красной матерчатой лентой, за которой вовсю суетился служивый люд, а из воды даже торчали чёрные головы-шлемы двух водолазов. По другую же сторону ленты расположилось несколько десятков любопытствующих штатских личностей разного пола и возраста.
Подумав, Сергей отошёл в сторону от толпы зевак – ближе к проезжей части, где были припаркованы полицейские автомобили. Отошёл, закурил и стал терпеливо ждать.
Через десять-двенадцать минут его ожидание было вознаграждено: из-за красной ленты выбрался и упруго зашагал к крайней машине высокий полицейский подполковник с пухлой кожаной папкой под мышкой.
– Кха-кха! – громко кашлянул Сергей. – Здравствуйте, Павел Андреевич!
– О, Яковлев! – обернувшись, обрадовался подполковник. – Сколько лет, сколько зим. Давай лапу, бродяга…. Крепкое у тебя рукопожатие, ничего не скажешь. Молоток, уважаю…. Наслышан о твоей жизни героической. Наслышан-наслышан. Вернее, только о некоторых её эпизодах, связанных со службой воинской…. Что с левым глазом? Ранение?
– Контузия. Но процентов на десять-пятнадцать видит. Не жалуюсь.
– Бывает…. В отпуск прибыл? Или как?
– Или как. Скорее всего, на ПМЖ.
– Одобряю. Давно пора. Родина, брат, это серьёзно…. Эх, поговорить бы нам с тобой, Серенький. О том, о сём. Да, понимаешь, дела. Убийства у нас тут приключились. Причём, похоже, массовые. С качественной «расчленёнкой»…. Ты сейчас куда направляешься?
– Просто гуляю, – пожал плечами Сергей. – А к двенадцати планирую заскочить к Сан Санычу. С визитом вежливости, так сказать.
– К Григорьяну?
– Ага, к нему самому.
– Понял, – кивнул головой Сомов. – Учту. Может, и я к Санычу подтянусь. Но уже после трёх. Тогда и поболтаем…. Покедова, Серый.
– До встречи, Павел Андреевич…
Сергей – с чувством, толком и расстановкой – попил пивка в кафешке (продали, конечно, никуда не делись), после чего неторопливо зашагал – по тротуару улицы имени пламенного болгарского коммуниста Георгия Димитрова – в сторону станции «Купчино».
Во-первых, надо было слегка «время убить». Во-вторых, всегда приятно – после долгой разлуки – пройтись по родным местам, где прошли твоё детство и юность. В-третьих, Сан Саныч (тренер по дзюдо), жил на Малой Балканской улице, недалеко от станции метро. И, наконец, в-четвёртых, ему захотелось посмотреть на бронзовый памятник бравому солдату Швейку, установленный несколько лет назад рядом с «метрошным» павильоном: видел многочисленные фотографии в Интернете, но одно дело – фотки, и совсем другое – взглянуть собственными глазами…
Наконец, он дошагал до метро.
Рядом с магазином «Паттерсон» располагался – на бронзовой ребристой бочке (пивной, надо думать), – памятник солдату Швейку. Нормальный такой памятник, без дураков: скромный, милый и без излишней пошлой помпезности.
– Привет, служивый. Хорошо выглядишь и всё такое, – негромко поздоровался со Швейком Сергей. – Как она, жизнь сермяжная? Есть свежие новости?
Бронзовый солдат, естественно, промолчал. Он, чуть заметно улыбаясь, дружелюбно отдавал честь редким прохожим. Служебные обязанности у него, судя по всему, были такие.
Нос же у Швейка прямо-таки сиял: весь солдат был тёмно-серый, а, вот, его курносый нос – ярко-ярко-жёлтым.
«Понятное дело, примета такая», – мысленно усмехнулся Сергей. – «Мол, если тщательно потереть пальцами нос Швейка, то, непременно, вскоре резко улучшится материальное положение семьи. Внеочередная премия, к примеру, неожиданно свалится в тощий кошелёк, или же солидный выигрыш в лотерею образуется…».
В переходе между торговыми корпусами показалась бродячая собака: шустрая, худая, мосластая и местами облезлая.
Пёс остановился и, поразмышляв секунд пять-шесть, целенаправленно затрусил к бронзовому солдату.
«Похоже, что он собирается малую нужду справить», – подсказал сообразительный внутренний голос. – «Ну, чтобы территорию пометить, как и заведено среди собак…. Остановился. Заднюю лапу, сволочь наглая, задирает…. Надо бы, братец, предотвратить это наглое и бессовестное святотатство. А?».
Но помешать псу Сергей не успел. Это в том смысле, что его опередили: внезапно из-за памятника выскочил большой (ну, очень большой), чёрно-белый кот – выгнул спину дугой, грозно зашипел и, «разбрасывая» зелёные искры из глаз, даже попытался вмазать – правой передней лапой – по чёрному собачьему носу.
Пёс резко отпрянул в сторону и, видимо, решив не искушать судьбу, рванул – со всех своих лап – прочь…
– Молодец, усатый боец, – похвалил Сергей. – Так держать.
– Мяу-у, – чуть подрагивая пушистым хвостом, вальяжно откликнулся кот, мол: – «Сам знаю…».
– Один тут кантуешься? То бишь, по жизни гребёшь?
– Мяу-у.
– Как кличут-то тебя?
Ознакомительная версия.
