– Ох… – Митч скривился, прищурился на Родраннера. – Это ты?..
Тот откинулся в кресле, с ухмылкой глядя на монитор.
– Неплохо, клянусь Богом. Совсем как мертвый. Эй, Харлей, давай вторую картинку. – Он подмигнул Митчу. – Моя лучшая роль.
– Дерьмовая твоя роль, – хмыкнул Харлей. – Всем известно, главный гений – оператор. – И принялся колдовать мышкой, с энтузиазмом кивая Митчу. – Хотя и Родраннер хорош. Второй уровень потрясающий. Может быть, самый лучший, хотя мне не совсем удалось осуществить свои творческие идеи. Это Грейс придумала. – Он стукнул по нескольким клавишам, и на экране возникла другая картинка.
Митч склонился, присмотрелся. Родраннер… ну, Родраннер, замаскированный под проститутку… висит на крыле гигантского каменного ангела, с виду настоящий покойник.
– Что за чертовщина…
– Здорово, правда? Тут я удачно воспользовался фантастической задней подсветкой.
– Невероятно. Где это снято?
– На кладбище Лейквуд.
– Какая огромная статуя… Кто может туда забросить мертвое тело?
Харлей кивнул с одобрением:
– Хороший вопрос, шериф. Догадайся, увидишь подсказку.
Митч склонил голову, на этот раз не столько с отвращением, сколько с любопытством, и слегка расслабился.
– Фактически не так плохо. Я ожидал больше крови.
– Видишь? – просиял Харлей. – Сделано со вкусом, скажешь, нет?
– Только маленькое пятнышко… вон там… будто ее застрелили…
– Точно. Если еще разок щелкнуть, получатся разбрызганные мозги крупным планом…
Митч крепко зажмурился. Харлей слегка толкнул его в плечо, едва не свалив с кресла.
– Шучу. В медицинском заключении указана причина смерти: одна пуля двадцать второго калибра в голову. А если тут щелкнешь, то получишь сведения о порезах, следах от веревок, анализ крови, биохимия, время смерти…
– А это что? – Митч ткнул пальцем в темные пятна на бетонном пьедестале статуи.
– Следы. Нажми сюда, увидишь результаты криминалистической экспертизы. Каучуковые подошвы беговых кроссовок «Рибок», мужских, одиннадцатого размера…
Митч склонил голову набок.
– Значит, надо подозревать мужчину…
– Или очень крупную женщину, или не очень крупную женщину в мужских кроссовках.
– Женщина не может быть убийцей. У нее не хватило б физической силы закинуть наверх тело.
– Может быть, а может быть, и нет. Надо думать.
– Дальше что? Как решать?
– В игровой базе данных пятьсот подозреваемых. Там указаны статистические данные, род занятий, увлечения, даты рождения, адреса, сведения о судимостях, прочая белиберда. На каждом месте преступления имеется сотня подсказок, но некоторые очень трудно найти, лишь немногие помогают исключить того или иного подозреваемого.
– Каким образом?
– Миллионами способов. Скажем, находишь подсказку, доказывающую, что убийца правша, хотя такой фактически нет – слишком просто. Тогда исключаешь из числа подозреваемых всех левшей.
– А-а-а… – Митч вздернул брови. – Отлично.
Грейс с Энни, переглянувшись, молча подкатились в креслах к рабочему столу Харлея. Митч даже не заметил.
– В любом случае, – продолжал Харлей, – поскольку все убийства совершает один и тот же киллер, то чем дальше играешь, тем больше подозреваемых исключаешь, тем больше о них узнаешь. У нашего пятьдесят семь характеристик. Найди две из них, отыщи правильные подсказки, выброси из списка подозреваемых явно невиновных, и тогда – только тогда – перейдешь с первого уровня на второй.
– На втором убийстве отыскиваешь следующие подсказки, – кивнул Митч, – исключаешь из списка еще нескольких…
– Точно. Вот ты и врубился.
Митч наклонился к экрану:
– А это что?
– Щелкни, увидишь, старик.
Положив указательный палец на мышку, Митч услышал, как Грейс у него за спиной тихо фыркнула и шепнула:
– Попался.
Он резко отдернул руку, повернулся в кресле. Все как-то незаметно столпились вокруг, очень близко – Грейс, Энни, Родраннер… И все усмехаются.
– В чем дело?
– Ты играешь в игру, Митч, – подколол его Родраннер.
– Нет, не играю. Просто хотел разобраться. И у меня больше нет времени.
Он поспешно вскочил на глазах у присутствующих, направился к стеклянной перегородке, за которой находился его кабинет. В последний момент оглянулся:
– Грейс, у тебя найдется минутка?
– Конечно.
– Харлей!
– А?
– Эта самая штука стоит у меня в компьютере?
– Давным-давно, – ухмыльнулся Харлей.
Грейс прошла в кабинет следом за Митчем, села в кресло для клиентов, наблюдая за исполнявшимся ритуалом прибытия.
Пальто надето на деревянную вешалку, застегнуто на верхнюю пуговицу.
– Диана долетела благополучно?
– Очень долго.
Вешалка прицеплена на крючок, закрыта дверца шкафа.
– Она звонила мне вчера вечером из Лос-Анджелеса.
– Знаю. Сообщила, что вы полчаса проболтали.
Митч прошел к письменному столу, расстегнул запонки, бросил их в средний ящик.
Грейс следила за ним, улыбаясь про себя.
– Она очень забавная. Хохотушка. До сих пор звезда шоу.
– Да. Зарабатывает кучу денег. Каждая только законченная картина по-прежнему сразу же продается.
– Наша звезда. Ей известно, что мы на этой неделе запускаем игру в интерактивном режиме?
Митч втрое закатал каждый рукав и уселся.
– Известно. А что?
– Не знаю. Она об этом не упоминала. Как-то странновато.
– В данный момент никто из нас ничего не может сказать, – тихо пробурчал Митч. – И сделать. Останавливаться уже слишком поздно.
Он вытащил из пачки салфетку с пропиткой, вытер стол.
– Я повторюсь, если напомню, что в убийства не играют?
Грейс коротко и безнадежно выдохнула.
– Это сказал автор «Воина времени».
– Совсем другое дело. Воин времени – хороший парень, борется со злом…
– Вот именно. Хороший детектив, который маниакально преследует зло.
– …и использует атомный преобразователь. Никакой крови, выпущенных кишок…
– А, понятно. Убийство вполне допустимо, если не оставляет грязи.
– Нет, черт возьми, не только. Во-первых, Воин времени ведет войну. Он солдат.
– Ох… Убийство приемлемо, если не оставляет грязи, если ты носишь форму, когда убиваешь, и преподносишь его в тонкой бумажной обертке патриотизма…
– Черт возьми, Грейс, не начинай все сначала!
– Ты сам начал.
– К делу это совсем не относится, чего ты и добиваешься. Мутишь воду эзотерическими аргументами, тогда как Боб Гринберг приводит свои аргументы. А вокруг, слава богу, не так уж мало Бобов Гринбергов, которые за такие дела сочтут нас немножко свихнувшимися. На самом деле суть в том, что, когда он сегодня объявил идею извращенной, я думал одно: приятель, ты и половины не знаешь.
Грейс притворилась, будто ничего не слышала.
Митч сдвинул вазончик с ручками на дюйм вправо.
– И что это дает? Я ломаю голову с той самой минуты, как ты выступила с этой идеей. Катарсис? Вдохновение?
Грейс вновь пропустила тираду мимо ушей. Положила ногу на ногу, глядя мимо него в стену. Там висел один из первых рисунков Дианы – спокойная абстракция с большими пятнами пустого белого пространства.
– Можно задать вопрос?
Он взглянул на нее, и она все прочла в его глазах.
– Что будет, если ты сначала вытрешь стол?
Он впервые за день искренне улыбнулся.
– Армагеддон.
Грейс улыбнулась в ответ коварной, как ему показалось, улыбкой, но он понял это не сразу, поэтому не успел спастись. Не следовало говорить про катарсис. Вообще не стоило намекать, и теперь она его намерена наказать.
– Никто не догадается, Митч.
Он вздохнул и решил разыграть простачка.
– О чем?
– О «Снежке».
– Ох, господи помилуй, Грейс, дело вовсе не в этом.
– Брось, Митч. Ты чуть в обморок не упал, когда прочел об этом в текстовом файле.
– Просто удивился, и все. Много лет не вспоминал. – Он слегка встряхнул головой, закрыв глаза. – Господи, даже не верится, что ты его туда вставила.
Грейс удовлетворенно пожала плечами.
– Мне требовалась подсказка.
– Угу. И больше ничего не пришло в голову, кроме цепочки с медальоном и гравировкой «Снежок».
– Она тебе очень нравилась. Напоминала собачий ошейник с жетоном. И надо добавить, очень шла к твоему армейскому обмундированию. Ты смеялся до слез, когда открыл коробочку, и постоянно носил ее на себе.
– Если помнишь, под одеждой, чтоб никто никогда не увидел. Приходилось носить. Ведь это был подарок. Не хотелось тебя обижать. Знаешь, у меня грудь позеленела от этой проклятой штуки.
Грудь действительно позеленела, но он все равно не снимал медальон на цепочке, просто потому, что это был ее подарок.
