— Все дело в кошмарах. Объясните, какого черта они ко мне привязались?!
Фенелла встретилась взглядом с Джеком, не решаясь ответить прямо или задать свой вопрос, уводящий в сторону. Наконец Фенелла сказала:
— Вы боитесь, Джек. Вот и все. Вопрос только в том — чего вы боитесь?
Джек молчал, не отводя глаз. Прошло какое-то время, прежде чем Фенелла продолжила разговор:
— Для многих людей сон сам по себе символизирует смерть. Вы просыпаетесь, потому что, не важно как страшен кошмар, в реальном мире вы напуганы еще больше. Вы боитесь того, что может произойти с вами в будущем.
Джек опять ничего не ответил. Он задумался над словами Фенеллы, наливая себе стакан воды.
— Хотите? — спросил Джек, кивнув в сторону второго стакана на столе.
— Да, будьте добры. — Фенелла вдруг поняла, что наступил переломный момент. Сейчас Джек или раскроется, и тогда они смогут перейти к конструктивному сотрудничеству, или, наоборот, закроется… Возможно, навсегда.
Джек долго пил воду, потом осторожно вытер губы оборотной стороной ладони и заговорил:
— Вы, наверное, прочитали в моем деле о блэк-риверском маньяке?
Фенелла кивнула. Конечно, хотелось бы узнать детали, но и то, что ей уже было известно, давало пищу для размышлений.
— Этим делом вы занимались, когда произошел нервный срыв? — Вопрос прозвучал риторически. — Шестнадцать — возможно, больше — жертв за двадцать лет.
— Больше шестнадцати, в этом я уверен, — ответил Джек.
Фенелла посмотрела на папку, лежавшую на столике.
— Здесь перечислены имена обнаруженных жертв плюс кое-какие подробности того, что сделало с ними «неидентифицированное лицо».
Джек нахмурился. Столько лет потрачено на расследование! А все, чем они могут похвастаться, — «кое-какие подробности». Судмедэксперты пришли к выводу, что первые жертвы умерли быстро, последних маньяк убивал медленнее. Джек знал почему. С годами убийца стал увереннее и начал экспериментировать. Скорее всего парафилия усугубилась. Его фантазии стали ярче и разнообразнее, а пытки изощреннее. Каждое убийство из этого дела судмедэксперты называли сущим кошмаром. Блэк-риверский маньяк обычно не расставался с телами убитых, пока они не начинали разлагаться, и только потом отправлял их в бурлящие воды Блэк-Ривер, будто использованную бумагу в унитаз. Первых жертв он просто спускал в реку. А спустя несколько лет пристрастился расчленять тело, а потом раскладывать куски по пластиковым пакетам для мусора, которые находили один за другим через много миль. Казалось, каждое последующее убийство маньяк продумывал все тщательнее.
Фенелла внимательно следила за Джеком, вновь молча переживавшим перипетии расследования. Она видела, что ему сложно, но в то же время понимала, что нужно еще сильнее надавить на больное место.
— Вы часто вспоминаете о блэк-риверском маньяке? — спросила Фенелла.
— Часто. Стараюсь не думать. Но… да, я очень часто вспоминаю о нем.
Фенелла снова заглянула в папку.
— Прошло больше трех лет, как вы прекратили заниматься этим делом. Почему вы до сих пор думаете о нем? — Джек пожал плечами. — Это происходит, когда становится известно о новом убийстве, или вы вспоминаете о маньяке без видимой причины?
— Он не убивал после того, как меня отстранили. Я разбирал дело о его последней жертве, когда случился нервный срыв.
Записав что-то, Фенелла спросила:
— Получается, кошмары провоцирует что-то другое, а не новости о блэк-риверском маньяке?
— Нет. Он будто засел в голове. Его тень постоянно блуждает по задворкам памяти, не покидая меня ни на секунду.
— Забудем о кошмарах, — предложила Фенелла. — Скажите, о чем вы думаете, когда вспоминаете о маньяке днем.
Опустив взгляд, Джек ответил:
— Что он делает… С кем живет. Как мирится со своей сутью. Насколько нормален. Или насколько кажется таким же, как все…
Фенелла понимала, что Джек говорит, пропуская слова через внутреннюю цензуру, удерживая то, что на самом деле занимало его мысли. Но надеялась, что он раскроется. Так будет лучше прежде всего ему самому.
— А об убийствах вы думаете? О том, что он сделал? О том, что чувствовал, когда совершал преступления?
Джек снова оценивающе взглянул на Фенеллу — можно ли ей доверять?
— Нет, теперь не так часто, как раньше, — ответил он. — Когда я занимался этим делом, то, конечно, размышлял об убийствах больше. Нас учат ставить себя на место преступников, думать так, как думают они, чувствовать так, как чувствуют они, чтобы понять, что они ощущают, когда совершают преступление.
— И что они, по-вашему, ощущают?
— Они?! Что, по моему мнению, ощущают такие мерзавцы, как блэк-риверский маньяк, когда убивают?
— Именно.
Джек вскинул брови.
— Убийца чувствует себя богом. В его руках жизнь и смерть. Убийство дает ему удивительное ощущение силы, равного которому нет ничего на земле… Вкусив однажды, он уже не может остановиться. Убийство становится наркотиком.
Фенелла подалась вперед и, понизив голос, спросила:
— В ваших словах нет осуждения. Как вам это удается?
Джек недоуменно смотрел на нее:
— Что удается?
— Сдерживать отвращение, омерзение, переполняющее вас.
Джек медлил с ответом. Честно говоря, он уже не чувствовал ничего подобного. Многолетнее подавление страха, необходимое для работы в ФБР, притупило чувства. Но как признаться в этом вслух? Глядя на ситуацию со стороны, Джек понимал, что такое отношение жестоко. Как мог он сказать, что убийца и жертва давно перестали быть для него людьми? Они превратились в головоломку, предмет размышлений. А само убийство стало математическим уравнением со многими неизвестными.
— Может, мне повторить вопрос? — мягко спросила Фенелла.
Джек облизнул губы. Опять дал ей понять, что нервничает! Так Фенелла, наверное, подумает, что он юлит.
— Хороший вопрос вы задали! — признался Джек. — Я просто пытаюсь сформулировать точный ответ. Я не могу осуждать преступника — эмоции мешают расследованию. Нельзя допускать, чтобы убийца или насильник почувствовал это. Что бы он ни сделал, скольких бы ни убил, я обязан показать ему, что моя задача — разобраться в преступлении, а не порицать его за содеянное.
Фенелла отметила про себя, что Джек до сих пор говорит как агент ФБР. Она еще вернется к этому, возможно, на следующем сеансе, если, конечно, он состоится.
Джек вел себя довольно открыто и уверенно, поэтому Фенелла рискнула перейти к более сложному вопросу.
— Давайте поговорим о ваших снах. Вы готовы?
Джек невольно сжался в кресле.
— Собираетесь разобрать меня по косточкам? По Фрейду? Юнгу?
Фенелла улыбнулась:
— Слегка. Фрейд говорил, что сон — «лучшая дорога к бессознательному». Полагаю, нам стоит по ней пройти!
— А большинство нейробиологов считают, что сон — не что иное, как отдельные электрические импульсы, беспорядочно проносящиеся в голове человека, когда он спит, — парировал Джек.
Улыбка исчезла с лица Фенеллы.
— Джек, мы, конечно, можем хоть весь день спорить на эту тему. Но то, что вы пытаетесь увести меня в сторону от обсуждения ваших кошмаров, показывает, как серьезно они вас беспокоят.
Тут она попала в точку. Джек откинулся в кресле, чувствуя себя наказанным ребенком, который и не знает теперь, как начать разговор с отцом.
Фенелла заговорила первой:
— В среднем мы тратим на сон шесть лет своей жизни. Давайте поговорим о нем хотя бы пару минут. Попробуем проанализировать ваш последний кошмар.
Джек тяжело вздохнул. Сердце как сумасшедшее билось о ребра. Ну что же, пора выпустить джинна из бутылки!
— Ну хорошо. Ночь… Богом забытый городишко, в котором я никогда не бывал. Рядом полицейский. Это не мое дело. Но он попросил меня пойти с ним на вскрытие трупа. Мы спускаемся в какой-то подвал, больше похожий на погреб, а не аутопсический зал. Холодно. Сладко пахнет влажностью и каким-то грибком. Кирпичные стены выкрашены в белый цвет. Под ногами хрустит, как будто ступаешь по разбитому стеклу. Пол черный и твердый. Где-то над головой шипят, свистят ржавые трубы. Такое ощущение, что в любой момент их прорвет…
Фенелла отметила про себя образность речи. Даже во сне Джека не покидала обостренная наблюдательность, тонкое восприятие звуков, запахов и даже того, что оказывалось под ногами.
— Патологоанатом работает как одержимый, словно хирург, борющийся за жизнь больного. Медленно, методично вскрывает тело. Будто танцует возле стола. Я не могу разглядеть его лица. Каждый раз, как я пытаюсь сказать что-то, он перемещается к другой части тела. И я вижу только его спину.
Джек вытер со лба выступивший пот. Сердце билось все сильнее. Мускулы напряглись.
— Девушка на столе — шестнадцатилетняя Лиза Мария Дженкинс, последняя обнаруженная жертва блэк-риверского маньяка. Ее тело нашли расчлененным. Голова, руки, ноги, ступни отдельно. Левую руку убийца оставил себе на память. Во сне я вижу тело Лизы целиком. Она прекрасна, как на фотографии с последнего дня рождения. Длинные каштановые волосы убраны в хвост.
