— Это от моей мамы. — Тео передал документы.
Дженни взяла их, быстро просмотрела и сказала:
— Надо же, опять сплошные разводы.
Тео просто сверлил ее взглядом.
Она принялась ставить печати и что-то писать, регистрируя бумаги.
Тео по-прежнему сверлил ее взглядом.
— Вы пойдете завтра на суд? — наконец спросил он.
— Возможно, и загляну, если будет минутка. А ты?
— Да. Дождаться не могу.
— Должно быть интересно, да?
Тео придвинулся поближе к столу и тихо спросил:
— Думаете, он виновен?
Дженни наклонилась еще ближе к нему и огляделась, словно их тайны могли кого-то волновать.
— Почти уверена. А как насчет тебя?
— Ну, есть же презумпция невиновности.
— Ты слишком много времени проводишь среди юристов, Тео. Я спросила, что ты думаешь, неофициально, естественно.
— Думаю, он виновен.
— Увидим, ведь правда? — Она улыбнулась ему и отвернулась, чтобы закончить дела.
— Скажите, Дженни, а тот процесс, что шел сегодня утром, дело Финниморов, оно, наверное, закрыто, да?
Дженни вновь огляделась, будто опасаясь, что их уличат в обсуждении текущих дел.
— Судья Сэнфорд прервал заседание в четыре часа, чтобы продолжить завтра утром.
— А вы были в зале суда?
— Нет. А почему ты спрашиваешь, Тео?
— Я хожу в школу с Эйприл Финнимор. Ее родители разводятся. Просто любопытно.
— Понятно. — Дженни нахмурилась, приняв грустный вид.
Тео вновь сверлил ее взглядом.
— Пока, Тео.
Находившийся дальше по коридору зал судебных заседаний был заперт. Пристав без оружия, в тесной выцветшей форме стоял у главного входа. Тео знал всех приставов, и этот, мистер Госсетт, был одним из ворчунов. Мистер Бун объяснял Тео, что приставами обычно становятся старые и медлительные полицейские на закате своей карьеры. Они получают новое звание — пристав — и работу в Доме правосудия, где намного скучнее и безопаснее, чем на улицах.
— Здравствуй, Тео, — сказал мистер Госсетт без улыбки.
— Здравствуйте, мистер Госсетт.
— Что тебя сюда привело?
— Просто регистрировал кое-какие бумаги по просьбе родителей.
— И все?
— Да, сэр.
— Ты точно расхаживаешь здесь не для того, чтобы посмотреть, готов ли зал суда к большому делу?
— И для этого тоже.
— Так я и подумал. У нас сегодня много посетителей. Только что уехали телевизионщики. Должно быть интересно.
— Вы завтра работаете?
— Конечно, я завтра работаю. — Мистер Госсетт с гордым видом немного выпятил грудь, как будто без него суд не мог состояться. — Меры безопасности будут усилены.
— Почему? — спросил Тео, хотя и так знал ответ. Мистер Госсетт полагал, что впитал массу знаний о праве лишь благодаря постоянному присутствию на судебных заседаниях и слушаниях. (Зачастую он просто дремал.) И, как многие другие, кто в действительности знает гораздо меньше, чем думает, мистер Госсетт с радостью делился умозаключениями с менее осведомленными, по его мнению, людьми.
Он бросил взгляд на часы, как будто у него было очень много дел.
— Это же процесс по делу об убийстве, и весьма важный, — сообщил он с умным видом. — И по правде говоря, дела об убийствах как магнит для парней, которые могут угрожать безопасности.
— Каких парней, например?
— Что ж, Тео, объясню так: в каждом деле об убийстве есть жертва, а у жертвы есть друзья и семья, и эти люди, естественно, не в восторге от того, что жертву убили. Улавливаешь мысль?
— Конечно.
— Существует еще и ответчик. В нашем случае — мистер Даффи, который утверждает, что невиновен. Они все так говорят, разумеется, но допустим, он действительно невиновен. Если все на самом деле так, то настоящий убийца до сих пор разгуливает на свободе. Ему может стать любопытно, что происходит в суде. — Мистер Госсетт огляделся с подозрением, словно настоящий убийца находился поблизости и мог обидеться на него за эти слова.
Тео чуть не спросил: «Почему настоящий убийца поставит безопасность под угрозу, если явится на процесс? Что он сделает? Убьет кого-нибудь еще? На открытом судебном заседании? На глазах у десятков свидетелей?» Однако он сдержался и лишь кивнул:
— Понятно. Лучше вам быть осторожнее.
— У нас все под контролем.
— Увидимся завтра утром.
— Ты придешь?
— Еще бы.
Мистер Госсетт покачал головой:
— Вряд ли получится, Тео. Здесь будет полно народу. Ты просто не найдешь места.
— О, я говорил с утра с судьей Гэнтри. Он пообещал оставить для меня отличные места. — Тео уже зашагал прочь.
Мистер Госсетт не знал, что и ответить.
* * *
Айк был дядей Тео, старшим братом Вудса Буна. До рождения Тео Айк основал фирму «Бун энд Бун» вместе с родителями Тео. Он был юристом по налогам, одним из немногих в городе. Судя по тем скудным сведениям, которые имелись в распоряжении Тео, трех юристов связывали приятные и продуктивные отношения, пока Айк не совершил ошибку. Огромную ошибку. Настолько ужасную ошибку, что его лишили лицензии и запретили заниматься адвокатской деятельностью. Несколько раз Тео спрашивал родителей, что именно Айк натворил, но они отказывались посвящать его в подробности и лишь говорили, что не желают об этом распространяться. Или обещали все объяснить Тео, когда тот подрастет и сможет это понять.
Айк до сих пор занимался налогами, только теперь его работа приобрела другой характер. Он не был ни юристом, ни бухгалтером. Но поскольку ему приходилось зарабатывать на жизнь, он заполнял налоговые декларации для служащих и малых предприятий. Его офис располагался на втором этаже довольно старого здания в центре города. На первом этаже семья греков держала кулинарию. Айк разбирался с их налогами, а они поставляли ему бесплатный ленч пять дней в неделю как часть оплаты за труды.
Жена развелась с ним после того, как у него отобрали лицензию. Он страдал от одиночества и в целом был не очень приятным человеком. Тео не испытывал большой радости, приходя к нему каждый понедельник. Но Айк был членом семьи, а это имело значение, по мнению родителей Тео, хотя сами они почти никогда не проводили с Айком свободное время.
— Привет, Тео! — крикнул Айк, когда Тео открыл дверь длинного, заваленного бумагами и папками кабинета и вошел.
— Привет, Айк. — Хотя Айк был старше отца Тео, он настаивал, чтобы его называли по имени. Как и Эльза, он таким образом пытался удержать молодость. Он носил потертые джинсы, сандалии, футболку с рекламой пива и браслеты из бусин на левом запястье. Длинные непослушные седые волосы он стягивал в конский хвост.
Айк сидел за широким рабочим столом, погрязшим в бумагах. Музыка «Грейтфул Дед» тихо лилась из стереоколонок. Дешевые и броские произведения искусства украшали стены.
Если верить миссис Бун, когда-то, до того как начались неприятности, Айк был типичным юристом по корпоративным налогам в застегнутом наглухо темном костюме. Теперь же он воображал себя старым хиппи, который выступал против всего на свете, настоящим бунтарем.
— Как поживает мой любимый племянник? — поинтересовался он, когда Тео устроился на стуле за столом напротив него.
— Отлично. — Тео был его единственным племянником. — А как у вас прошел день?
Айк махнул рукой, указывая на заваленный стол:
— Как обычно. Решаю денежные проблемы людей, у которых нет денег. Как дела в «Бун энд Бун»?
— Все так же. — Хотя Айк работал всего в четырех кварталах от офиса родителей Тео, он редко их видел. Они вроде оставались в хороших отношениях, но не могли забыть былые сложности.
— Как дела в школе?
— Хорошо.
— Одни пятерки?
— Да. Возможно, только получу пять с минусом по химии.
— Я жду от тебя только пятерок.
Вы и все остальные тоже, подумал Тео. Он точно не знал, как и почему Айк решил, что имеет право высказывать мнение об его отметках, но полагал, что, наверное, для этого и существуют дяди. Если верить родителям, сам Айк учился блестяще и окончил колледж всего за три года.
— У мамы все в порядке?
— У нее все прекрасно, она много работает. — Айк никогда не спрашивал про мистера Буна.
— Ты, наверное, уже предвкушаешь завтрашний процесс.
— Да. Вместо занятий по основам государственного устройства мы идем в зал суда. Пробудем там весь день. А вы пойдете? — спросил Тео, хотя уже знал ответ.
Айк с отвращение фыркнул:
— Только не я! Меня в зал суда не затащишь. К тому же у меня полно работы. — Настоящий Бун.
— А я дождаться не могу, — признался Тео.
— Так ты до сих пор хочешь быть юристом, великим юристом-судебником?
— А что в этом плохого?
— О, ничего, наверное. — Они говорили об этом каждую неделю. Айк хотел, чтобы Тео стал архитектором или художником или выбрал любую другую творческую профессию. — Многие дети мечтают стать полицейскими, или пожарными, или великими спортсменами, или актерами. Но я никогда не встречал ребенка, который бы так же сильно хотел стать юристом.
