– И каковы результаты?
– Думаю, что кое-какие есть – появилось больше людей в форме, и с тех пор нападений не было. Но меры по защите принесли с собой и много такого, о чем мы не просили. Вначале на территории больницы появились телемониторы, потом ввели новые пропуска, стали возникать столкновения, подобные тому, какое ты только что испытал на себе. Лично я считаю, что мы сыграли на руку администрации – дали им повод для усиления контроля. А получив однажды такую возможность, они никогда уже не выпустят ее из рук.
– Месть троечников?
Стефани остановилась, посмотрела на меня с верхней ступеньки через плечо и бесхитростно улыбнулась:
– Ты и это помнишь?
– Еще бы.
– В те времена я много болтала. Правда?
– Юношеский задор, – согласился я. – Кроме того, они этого заслуживали – при всех разговаривали с тобой свысока. Только одно выражение чего стоит – «Доктор Мисс».
– Да, это была весьма нахальная компания, согласись. – Она двинулась дальше, но замедлив шаги. – Сокращенный рабочий день, ленч с «Мартини», подолгу рассиживались и трепались в кафетерии, а нам рассылали меморандумы о повышении эффективности труда и экономии расходов.
Через несколько ступенек Стефани вновь остановилась.
– «Троечники» – не могу поверить, что я действительно так сказала. – Ее щеки запылали. – Я была несносной, правда?
– Вдохновенной, Стеф.
– Скорее надутой. Это были сумасшедшие времена, Алекс. Абсолютно сумасшедшие.
– Согласен, – ответил я. – Но не забывай, чего мы добились: равная оплата для женского персонала, разрешение для родителей ночевать здесь, игровые комнаты.
– Давай не забывать и о бесплатном кофе для больничного персонала.
И через несколько ступеней:
– Но при всем при том, Алекс, многое из того, на чем мы были помешаны тогда, кажется теперь нецелесообразным. Мы сосредоточились на личностях, но проблема заключалась в самой системе. Одна группа бывших троечников уходит, а на ее место приходит другая – такая же, и старые проблемы остаются. Иногда я задумываюсь, не слишком ли я здесь задержалась. Возьмем тебя – вот уже много лет, как ты выбрался из этих проблем и выглядишь лучше, чем когда-либо.
– Но ты тоже, – возразил я, вспомнив о том, что она только что говорила о желании занять должность заведующей отделением.
– Я? – Стефани улыбнулась. – Ты весьма любезен. Но в моем случае это происходит не благодаря личным достижениям. Просто здоровый образ жизни.
* * *
На пятом этаже размещались дети в возрасте от года до одиннадцати, при уходе за которыми не требовалась сложная современная аппаратура. Восточное отделение на сто кроватей занимало две трети площади всего этажа.
На оставшейся трети западной части были двадцать палат для частных пациентов. От общего отделения они отделялись дверьми из тика с медной табличкой, гласившей: «СПЕЦИАЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ХАННЫ ЧЭПЕЛЛ».
Палаты Чэппи. Недоступные для простых смертных и стажеров, содержащиеся за счет пожертвований, частного страхования и дарственных чеков; никаких карточек бесплатного медицинского страхования.
Частное отделение – это мелодии «Музак»[8], льющиеся из скрытых в потолке динамиков, покрытые коврами полы вместо линолеума, палаты на одного пациента, а не на троих или больше, телевизоры, которые работают почти круглосуточно, правда, допотопные, черно-белые.
В то утро почти все двадцать палат пустовали. Три скучающие медсестры стояли у медицинского поста. В нескольких футах от них подпиливала ногти секретарша.
– Доброе утро, доктор Ивз, – обратилась к Стефани одна из сестер, не особенно дружелюбно взглянув на меня.
Я заинтересовался причиной такой неприязни, но на всякий случай улыбнулся ей. Женщина отвернулась. Лет пятидесяти, невысокого роста, коренастая, с шершавой кожей, вытянутой нижней челюстью, светлыми волосами, покрытыми лаком. Зеленовато-голубой халат с белой отделкой. Поверх жесткой прически – накрахмаленный чепчик. Таких чепчиков я не видел давным-давно.
Две другие сестры, филиппинки лет двадцати, переглянулись и будто по безмолвному сигналу удалились.
Стефани обратилась к оставшейся медсестре:
– Доброе утро, Вики. Как наша девочка?
– Пока что ничего. – Блондинка потянулась к ячейке под номером 505W, вытащила оттуда медицинскую карту и вручила ее Стефани. Ногти медсестры были короткими и обгрызенными. Взгляд вновь остановился на мне. Мои старые чары не подействовали.
– Это доктор Алекс Делавэр, – представила меня Стефани, перелистывая историю болезни. – Наш консультант-психолог. Доктор Делавэр, это Вики Боттомли. Ведущая сестра Кэсси.
– Синди сказала, что вы зайдете, – ответила медсестра, будто объявляла неприятную новость.
Стефани продолжала читать.
– Рад с вами познакомиться, – сказал я.
– Рада познакомиться с вами.
Заслышав вызывающую враждебность в голосе медсестры, Стефани подняла голову.
– Все в порядке, Вики?
– Все замечательно, – заявила сестра, блеснув улыбкой, такой же радостной, как пощечина. – Все прекрасно. Девочка съела почти весь завтрак, и ее не тошнило, попила и приняла лекарства.
– Какие лекарства?
– Только тайленол. Час тому назад. Синди сказала, что у девочки болит голова.
– Тайленол. Один?
– Да, доктор Ивз. Для детей, жидкий, одну чайную ложку – это все записано. – Она показала на историю болезни.
– Да, вижу, – заглянув в карту, бросила Стефани. – Ну что ж, пока все хорошо, Вики, но в следующий раз никаких лекарств, даже самых безобидных, без моего разрешения. Я должна давать разрешение на все, кроме еды и питья, на все, что принимает этот ребенок. О'кей?
– Конечно, – снова заулыбалась Боттомли. – Никаких проблем. Я просто думала...
– Это не причинило вреда. Вики. – Стеф протянула руку и похлопала сестру по плечу. – Я уверена, что одобрила бы тайленол. Но, принимая во внимание прошлое этого ребенка, мы должны быть сверхосторожными, чтобы исключить реакции на лекарства.
– Да, доктор Ивз. Есть еще какие-нибудь указания?
Стефани досмотрела медицинскую карту, закрыла ее и вернула сестре.
– Нет, в данный момент никаких. Если только у тебя есть что-нибудь, о чем ты хочешь сообщить.
Боттомли покачала головой.
– Тогда о'кей. Я пойду к ним и представлю доктора Делавэра. Ты хотела бы что-нибудь рассказать о Кэсси?
Боттомли вынула из волос заколку и воткнула ее обратно, прикрепив светлые пряди к чепчику. Широко расставленные, с длинными ресницами глаза мягкого, красивого голубого цвета на напряженной шершавой плоскости лица.
– Что, например? – спросила она.
– Все, что следует знать доктору Делавэру, чтобы помочь Кэсси и ее родителям, Вики.
Боттомли некоторое время пристально смотрела на Стефани, потом повернулась, свирепо глядя на меня.
– Ничего особенного. Обычные люди.
– Я слышал, что Кэсси нервничает по поводу медицинских процедур, – заметил я.
Боттомли уперлась руками в бока:
– А вы бы разве не нервничали, если бы вас кололи столько, сколько ее?
– Вики... – начала было Стефани.
– Да, разумеется, – улыбнулся я. – Это совершенно нормальная реакция, но иногда обоснованную нервозность можно облегчить бихейвиоральной терапией[9].
Боттомли напряженно усмехнулась.
– Может, и так. Желаю удачи.
Стефани хотела что-то сказать, но я дотронулся до ее руки и предложил:
– Почему бы нам не пойти в палату.
– Конечно. – И обращаясь к Боттомли: – Запомни, никаких лекарств, только еда и питье.
Боттомли продолжала улыбаться.
– Да, доктор. Теперь, если вы не возражаете, я бы хотела отлучиться на несколько минут.
Стефани взглянула на свои часы:
– Перерыв?
– Нет. Просто хотела спуститься вниз, в магазин, и купить для Кэсси игрушечную зверюшку – знаете, такие мягкие, каких показывают в мультиках по телевизору. Она просто сходит с ума по ним. Думаю, пока вы находитесь у нее, в течение нескольких минут с ней ничего не случится.
Стефани взглянула на меня. Боттомли, как мне показалось, с удовлетворением проследила за ее взглядом, еще раз напряженно, но хмыкнула и быстро вразвалку удалилась. Накрахмаленный чепец плыл по пустому коридору, как воздушный змей, подхваченный попутным ветром.
Стефани взяла меня за руку и повела от поста.
– Извини, Алекс, я никогда не видела ее такой.
– Она и раньше была медсестрой Кэсси?
– Несколько раз – почти с самого начала. У них с Синди хорошие взаимоотношения, да и Кэсси это, кажется, нравится. Когда девочку кладут в стационар, то они просят назначить ведущей сестрой именно ее.
– Кажется, она чувствует себя так, будто Кэсси принадлежит ей одной.
– Да, Вики склонна слишком глубоко вмешиваться в дела, но я всегда смотрела на это положительно. Семьям она нравится, поскольку является одной из наиболее обязательных сестер, с какими я работала. Учитывая состояние современной морали, преданность делу – вещь, встречающаяся теперь крайне редко.
