В этом польском романе речь шла, кажется, о неразделенной любви… Или Катя ошибалась? Вообще, порой ей казалось, что она там, в госпитале, — лишняя и что Колосову, закованному в гипс, не слишком-то приятно ковылять от кровати до окна у нее на глазах. О событиях в Мамоново-Дальнем, ставших всему причиной, об этом кошмаре, о котором Катя не могла вспоминать без дрожи, они не говорили.[1] Вообще Колосов был крайне немногословен и чрезвычайно сдержан. Катя ловила на себе лишь его взгляды. И они были гораздо красноречивее слов.
Но вот и это прошло. Сломанные ребра срослись, и Колосов вышел с больничного. Здесь, в стенах розыска, в строгом официозе главка, все было совсем по-другому, чем в госпитале или же там, на темном мамоновском кладбище, которое едва не стало для сыщика последним пристанищем.
Слава богу, тогда все обошлось! О том, что спасла его, по сути, она, Катя, они тоже не говорили вслух, но…
— Чем это ты занят? — спросила Катя, кивая на сейф. Он направлялся к ней с таким видом, словно собирался поцеловать — здесь, среди всего этого набившего оскомину милицейского официоза, всерьез и страстно. — Ревизию затеял или к министерской проверке за полгода готовишься?
Улыбка на его лице… нет, она не погасла, осталась. Но словно кто-то где-то уменьшил яркость излучения.
— Здравствуй… привет… Да диск куда-то пропал. Диск с программой, вот хочу перезагрузить…
Чтобы Колосов перезагружал что-то сам в своем компьютере — это тоже была небывалая новость. Обычно для этих целей посылался SOS в информационный центр: пришлите младшего лейтенантика, юного аса программирования.
— Вообще, пора порядок навести, что на уничтожение, что в архив. А что же ты стоишь, садись, пожалуйста.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Катя заботливо.
— Отлично.
— Болей нет?
— Нет.
— Тебе все равно надо быть осторожным. Не делать резких движений.
— Совсем никаких? — спросил он. — Совсем-совсем?
Ну, вот что он хочет выразить этим своим «совсем»? Поди догадайся с трех раз?
— Ну, я рада, что ты выздоровел, что ты на работе. Я пойду, мы еще увидимся.
— Так торопишься от меня? А, кстати, как любимый муж? Здоров, не кашляет? Со спортом дружит? Штангу каждый день выжимает, тренируется?
— Он уехал по делам за границу.
— Ах, за границу! Ну, конечно же.
— Они с Сережей уехали, Мещерским.
Колосов помолчал — упоминание Мещерского, с которым он дружил, всегда смягчало самые острые словесные пикировки.
— Навещал Серега меня. И вроде никуда ехать не собирался.
— Так получилось, Никита.
— Может, сходим сегодня куда-нибудь после работы? В кафе посидим на Арбате?
Катя склонилась над клавиатурой компьютера.
— Нашел диск? Давай я сама тебе установлю по новой.
— Значит, нет предложению?
Катя забрала у него диск. Последующие пять минут все ее внимание поглощал монитор.
— Не будет больше сбоев, — сообщила она как ни в чем не бывало. — Слушай, а что-нибудь интересное, новенькое у вас есть?
— В смысле перерезанных глоток и раскроенных черепов?
— Да, в этом самом смысле.
— Для пресс-центра, для твоих читателей? Ну, как же, полны закрома у нас этого добра. — Колосов порывисто (слишком даже порывисто) схватил со стола груду папок. — Вот, забирай, архивная сенсация на сенсации, ты ведь только за этим и пришла, да? Сто громких тем для ста громких очерков. Журналистская премия, фильм по следам событий.
— Никита…
— Ну что, Никита?
— Никита, пожалуйста…
Он засопел. Он напоминал мальчишку — обиженного, раздосадованного первой, самой первой и самой главной в жизни неудачей. А сейчас — какой уже по счету?
— С тобой порой ужасно трудно, Никита.
— Да?
— Просто невозможно. Совершенно так же, как и с моим мужем. Если бы вы знали, как вы оба похожи!
— Я?!
— Ты. Слышал бы ты себя со стороны. Прости, это даже смешно.
— Я клоун, что ли, по-твоему? Весь вечер на манеже? — Колосов вздернул подбородок. — Ошибаешься. Унижаться не приучен. Не знаю, как там твой драгоценный муж, а я…
— Если будешь разговаривать в таком тоне, я вообще уйду.
— Уходи, пожалуйста.
— Всего хорошего, Никита.
«Что же это? — думала Катя, идя к двери. — Тот уехал, и с этим поругалась, кажется, вдрызг. Нет, ну за что, скажите? Что я такого сделала плохого?»
— Катя, подожди, постой.
Колосов преградил ей путь.
— Извини меня. Ну, извини, я…
— Ох, давай-ка лучше о делах. — Катя покачала головой. — Шеф уже что-нибудь тебе поручил или еще не успел?
— Пока ничего особого. Ты присядь, пожалуйста. — Колосов засуетился. — Пока в курс дел вхожу. Полугодие вот надо закрывать… шесть чертовых месяцев…
— И что, никаких дел интересных?
— Ничего стоящего твоего внимания. — Колосов глянул на нее в упор. — Если взять за образец наше с тобой последнее дело, то… Нет, ничего такого, даже близко.
— Никита, меня «Вестник Подмосковья» сожрет. Они же ты знаешь какие людоеды. И у них еженедельная рубрика. Ты понимаешь, что это такое? А у нас приказ начальника — сотрудничать, информировать широкую общественность о работе органов правопорядка. Ну, хоть что-то для криминальной хроники, а?
— Не знаю. Вот есть мура одна недельной давности.
— Убийство?
— Двойное.
— Двойное? — Катя оживилась. — А говоришь, ничего интересного. Два трупа, это уже полсенсации. Кто убит?
— Да в Пушкине, в Больших Глинах — есть там такой поселок, — замочили одного криминального авторитета и его водилу. Они домой возвращались на автомашине, так прямо у ворот дома их кто-то и расстрелял. — Колосов нехотя включил налаженный компьютер, отыскал нужный файл. — Я вышел, мне теперь этим и заниматься придется, расхлебывать всю эту ихнюю кашу.
— Разборка криминальная, да?
— Да вроде похоже, я так мельком вчера глянул материалы. За неделю особо никаких подвижек, кроме заключения судмедэкспертизы. Стреляли по обоим с близкого расстояния. Прямо из кустов, что у забора растут. Глины эти Большие — место так, дохлое. Не сказать, что совсем деревенская глухомань, но и не проезжая дорога. Убийство около полуночи произошло. Дом на отшибе стоит, соседи из поселка выстрелы слышали, но… Кто значения не придал, подумал, это петарды ребята на пруду запускают. А кто просто побоялся нос не в свое дело совать.
— Значит, нет свидетелей?
— Пока не установлены.
— А как фамилии потерпевших?
— Аркадий Суслов — это хозяин дома. Богатый мужик. А водителя фамилия Бойко, зовут Алексеем. У одного кличка Аркаша Козырной, у другого Арнольд.
— Выходит — бывалые люди? За что сидели?
— Суслов по молодости за грабежи, потом за сутенерство и притоносодержательство. Бойко за угон и разбойное нападение.
— Они оба входили в какую-то организованную преступную группировку, да?
— Входили, но не здесь. Оба родом из Хабаровского края. Весь их послужной список в основном сибирский и дальневосточный. В Подмосковье перебрались примерно пять лет назад. Суслов со временем бизнес себе прикупил — сеть автосервисов у него. Ну а Бойко при нем что-то вроде личника и вышибалы.
— А у нас успели засветиться? Вообще тебе лично они знакомы?
— Да не особо, Кать. — Колосов пожал плечами. — По крайней мере, имена не на слуху. В позапрошлом, что ли, году проверяли мы этого Аркашу Козырного по одному убийству. Грузина в Адлере замочили — кстати, при схожих обстоятельствах расстреляли в машине. Нам запрос пришел и отдельное поручение. Вроде бы бизнес, который Суслову теперь принадлежит, был раньше этого адлеровского. Проверяли мы, но доказательств причастности Аркаши к тому убийству не выплыло.
— Ну да, конечно, дело-то в Адлере, а вы тут, — усмехнулась Катя. — Я шучу, шучу. А то сейчас опять скажешь, что я…
— У меня такое впечатление сложилось, что Аркаша Козырной завязал, ну, в смысле, успокоился, выдохся, — сказал Колосов. — У нас в Пушкине на покое, на вольных хлебах решил пожить. Замок себе отгрохал в этих самых Больших Глинах. Женился. Пятый десяток мужику, года, как говорится, шалунью рифму гонят.
— И как думаете раскрывать все это?
— Да уж как-нибудь раскроем, ты за нас не волнуйся.
— А фото с места происшествия можно посмотреть?
— Можно. Для тебя все можно.
— А скачать? Сам понимаешь, как только раскроете, я сразу материал в «Вестник Подмосковья» — репортаж по горячим следам.
Колосов вызвал файл с фотографиями. И Катя увидела снимки с места происшествия. Черный джип у ворот с распахнутыми створками. Возле него на забетонированной площадке два трупа.
— Кто из них Аркаша Козырной, а кто Арнольд?
— Этот вот босс, а этот водила. У босса сквозное ранение в живот, несовместимое с жизнью, и в голову, в висок, — похоже на контрольный выстрел. Бойко — Арнольд — убит выстрелом в затылок.
