Больной алкоголизмом мужчина вновь заставил себя стоять дольше под прохладной водой, замёрз, быстро окатился горячей и вышел к столу. Жить стало немного легче, даже появился аппетит. Опыт не пропьёшь… Пошли вторые сутки выхода из запоя. Тут надо держать себя в руках и не расслабляться. Главное — вновь не сорваться в штопор. Каждые сутки пьём разбавленного спирта на сто грамм меньше и на пятый день сводим алкоголь к нулю. И больше воды… Днём и ночью…
Иннокентий успел ещё раз принять на грудь и теперь весело колдовал над плитой. Кроме чая и бутербродов сосед успел приготовить макароны по своему секретному рецепту. Запах жизни и уюта разносился по квартире. Собутыльники присели за стол. Иннокентий засуетился:
— По пятьдесят грамм для аппетита?
— Кеша, при всём уважении, я бы вначале с удовольствием отведал твоих шикарных макарон.
— Как знаете, товарищ. Будь здрав!
Сосед лихо опрокинул полтишок, и друзья по несчастью принялись за еду. Ел в основном Иван Рудольфович, а Иннокентия Константиновича начало потихоньку развозить. Кеша водил ложкой по сковородке, а в его глазах появилась бездонная печаль и скорбь. Три раза по пятьдесят грамм разбавленного спирта с утра — это вам не фунт изюма скушать, тут опыт нужен и привычный организм. Ваня посмотрел на товарища и всё понял:
— Так, соседушка, а давай-ка в постель? Вечером наш басурман придёт с проверкой, и нам надо беречь силы.
Иннокентий громко икнул, согласно кивнул и медленно, по стенке выдвинулся к кровати. Собутыльник спокойно доел макароны, оставил сковородку на столе, затем допил чай с бутербродом и оценил на свет остатки жидкости в бутылке с золотистой полоской на этикетке. Оставалось больше половины. Алкоголик повторил процедуру уничтожения бельгийского спирта и слил часть алкоголя в раковину. Ещё раз проверил на свет зелёную бутылку — меньше половины. И это — правильно!
Иван Рудольфович пододвинул стул ближе к зарешёченному окну. Глядя сквозь пыльное стекло на светлый весенний день, узник задумался о себе и о товарище. Время шло к обеду, а он только позавтракал. Как всё просто в этом алкогольном мире… Многие в этом городе сегодня отработали половину рабочей смены, а два вполне здоровых мужика, не инвалиды, успели набраться, и один из них уже впал в спячку. И ведь Кеша вполне доволен своей жизнью. Поспит пару часов, встанет и снова за стакан. Как мало нам надо для полного счастья… Бутылку бельгийского спирта, воды и сковородку с макаронами. И всё! Интересно, как долго будет продолжаться эта весёлая история с бельгийским спиртом и пока непонятным концом?
Мысли Ивана прервали громкие хлопки по всему двору. Напротив окна располагался такой же старый двухэтажный дом, построенный ещё пленными немцами после войны. В Питере, да и во всей Ленобласти сохранились ещё такие дома жёлтого цвета, которые так и назывались — «немецкие». И если дом, в котором обитали наши узники, был практически расселён и готовился к сносу, то противоположный оказался полностью жилой. И между этими домами располагался огромный двор (раньше не экономили на территории), в середине которого стояли баки для мусора.
Около этой мусорки и копошился высокий гражданин в длинном кожаном плаще и в кожаной черной шляпе. Мужчина специальной палкой с крючком выуживал из баков жестяные банки из-под пива и лимонада, сминал ударом ноги в лепешку и складывал в холщовую сумку. Иван Рудольфович узнал собрата по несчастью. В его жизни тоже были моменты просветления, когда алкоголик зарабатывал себе на жизнь сбором и сдачей алюминиевого лома. Узник вскочил, отстегнул шпингалеты и попробовал открыть оконные рамы, которые с годами сцепились между собой. Любое усилие требовало напряжения всего организма. Сердце застучало, по спине пошёл пот. Но, всё же одна рама поддалась, со скрипом открылась и упёрлась в решётку. Ваня просунул голову в проём, с удовольствием вдохнул чистого воздуха и громко позвал:
— Эй, товарищ!
«Товарищ» поднял голову, обернулся и не смог понять, откуда разносится такое подзабытое обращение, разнёсшееся эхом по всему двору. Узник просунул руку, помахал ладошкой и повторил попытку:
— Товарищ, я здесь. Первый этаж.
Гражданин в плаще заметил руку и голову за решёткой, кивнул в ответ, собрал сумку и подошёл к окну. Вежливо приподняв шляпу над головой, сборщик цветного лома спросил:
— Вам чего, товарищ?
— Извините, пожалуйста, что отвлекаю вас от полезного дела, но не подскажите, который сейчас час?
— Вы ещё у меня дорогу в библиотеку спросите, — усмехнулся гражданин и добавил: — Я свои часы на рояле оставил.
Иван Рудольфович улыбнулся тонкому юмору, протянул руку к столу и показал в открытое окно бутылку «Рояля»:
— Гражданин в шляпе не желает присоединиться к партии роялистов?
Мужик с холщовой сумкой в руке облизнул губы, задумался и резонно спросил:
— Палёнка?
— Нет. Чистый бельгийский спирт с золотистой этикеткой. Да я сам с вами прямо сейчас и прямо здесь готов принять на грудь за наше неожиданное знакомство.
— Ну, тогда и я всегда готов! — Гражданин в плаще и в шляпе протянул руку ближе к решётке. — Всеволод Александрович. Для друзей просто — Влад.
— Иван Рудольфович. Стало быть, для вас — Ваня. Предлагаю перейти на ты?
— Не против.
— Влад, а тебе как разбавить: как обычно или покрепче?
— А мы классику завсегда уважаем. Сделай, пожалуйста, на сорок оборотов.
— Всегда приятно иметь дело с консервативным человеком, — улыбнулся Иван и скрылся на кухне для изготовления божественного напитка. Вскоре из-за решётки высунулась рука с посудой, и благодарный Влад лихо засадил стакан и занюхал рукавом своего видавшего виды кожаного плаща. Вслед рука Ивана протянула хлеб с маслом.
Благодарный знакомец с аппетитом зажевал принятый на грудь эликсир жизни, а новый приятель за решёткой поднял руку со стаканом и тоже маханул за знакомство. Этикет был соблюден по всем канонам неожиданной встречи двух интеллигентных мужчин. Всеволод Александрович стал с интересом разглядывать ржавую решётку:
— Иван, а ты в курсе того, что этот дом в нашем городском приличном обществе имеет очень дурную славу?
Узник за стеклом опустил голову:
— Догадываюсь. Влад, а ты случайно не из Питера?
— Местный я, бокситогорский. Через два дома отсюда живу в коммуналке. До развода жил в отдельной квартире, прямо возле администрации.
Коренной бокситогорец тяжело вздохнул и задумался о чём-то своём, глубоко личном. Ленинградец предложил утопить печаль в бельгийском спирте:
— Товарищ, не желаете повторить?
— Спасибо, Ваня. Сейчас хватит — я же на работе.
— Понял, Влад. Работа — это святое.
— Иван, а если я вечерком подойду к заветному окошку?
— Да ради бога! Но, только после 21.00.
Всеволод Александрович понимающе кивнул, а у Ивана Рудольфовича вдруг мелькнула дельная мысль.
— Влад, а вечером вы, случайно, не при деньгах будете?
— Я же целый день работаю, — приятель расправил грудь в кожаном плаще. — Каждый вечер металл сдаю в скупку. Меня тут все знают, и это моя территория.
Влад гордо обвёл рукой двор и вопросительно посмотрел на собеседника:
— С какой целью интересуетесь, товарищ?
— Сегодня вечером я смогу предложить целую поллитру чистейшего бельгийского спирта с золотой этикеткой и совсем за умеренную цену.
Товарищ в кожаном плаще и в кожаной шляпе долго не думал и проявил деловую хватку:
— Цена вопроса?
— Пятьдесят процентов от официальной стоимости!
Для бокситогорца это было щедрое предложение. А ленинградец просто не знал стоимость спирта в местных магазинах, да и цены часто менялись. И потом, зачем выливать ценный продукт в раковину, если его можно продать хорошему человеку? А деньги, на то они и деньги, что требуются всегда. Владислав Александрович широко заулыбался:
— От этого предложения очень сложно отказаться. Я согласен!
— Влад, только посуду захвати с собой. — В ответ улыбнулся новоявленный продавец бельгийского спирта и добавил: — И приходи только один. Хорошо? Сам знаешь, какая слава идёт про наш дом. Вечером и поговорим.
