Она всхлипнула от небывалого блаженства и вдруг расхохоталась, вспомнив, как они на этой же самой кровати предавались любви в знак примирения. Тогда все было так невинно! А как взбудоражил ее конверт с деньгами... Теперь у них в комнате целых десять миллионов, но это не имеет значения. Главное, что они оба живы – и он жив, и она. Шейле не терпелось вылезти из чужих брюк и снова доказать Майку свои чувства.
Пропасть вечности пролегала между тем, что она испытывала тогда, и ее нынешним состоянием. Та встреча теперь вспоминалась как высказанное шепотом обещание на прогулке в лесу. Сейчас же ею владела испепеляющая страсть – чувство, даруемое человеку, который чудом избежал гибели. Ей казалось, она обрела бессмертие. Шейла встала и сорвала с себя остатки одежды. Глаза Майка, обращенные на нее, светились обожанием. И в те несколько бесконечных секунд, перед тем как предаться с ним самой что ни на есть земной любви, Шейла поняла, что она для него – богиня. Никто, ни одна живая душа не знала того восторга, какой испытала она, когда он овладел ею, овладел, как армия победителей, с триумфом прошествовав через ее арку в город, ее город, мгновенно запылавший огнем, жар которого поднялся к лицу и объял все ее существо до самых кончиков пальцев. Он сделал ее своей возлюбленной, своей королевой, и теперь они вместе будут править миром во веки веков.
* * *
В морге Сан-Хосе Баркер сдернул простыню с тела Дени Лима и пристально посмотрел на Флойда. Его лицо оставалось бесстрастным, казалось таким же безжизненным, как сам труп.
– Утром мы нашли ружье, – сообщил инспектор. – Оно принадлежит твоему дружку Мерлу. Мы совершенно точно знаем, что это и есть орудие убийства.
В лице Флойда что-то дрогнуло, но потом он бросил презрительный взгляд на полицейского и сказал:
– Моих отпечатков вы на нем не найдете.
Баркер уже знал это. Криминалисты доложили, что все отпечатки тщательно вытерты. Он кивнул работнику морга, и тот закатил стол с трупом в холодильник.
– Покажи нам женщину. – Баркер направился за санитаром к другому столу и встал так, чтобы видеть лицо арестованного, когда тому покажут тело.
Санитар отвернул простыню с лица Трейси Карсон.
На этот раз в чертах Флойда промелькнуло смятение.
– Узнаешь?
Флойд покачал головой.
– А должен бы... – заметил Баркер. – Она летала с тобой на Карибы. Трейси Карсон.
Глаза Флойда округлились, он взглянул на труп внимательнее.
– Впервые вижу, – пробормотал он.
– Жаль. – Баркер вытащил из кармана куртки ручку и приподнял ею левую ладонь покойной. – Мы надеялись, ты подскажешь нам, куда делся ее палец.
Флойд посмотрел на изуродованную руку и перевел взгляд на лицо трупа. Он не знаком с этой женщиной, заключил Баркер. И, разумеется, это не она летала на Большой Кайман, а потом исчезла почти с пятью миллионами долларов.
– Это настоящая Трейси Карсон, – объяснил Баркер. – Так что лучше сознавайся, кто была твоя спутница.
Флойд, словно не слыша его, продолжал смотреть на мертвую женщину.
– Не дури, – настаивал Баркер. – И охота тебе торчать в тюрьме тридцать лет, пока она будет на курорте потягивать сладкие коктейли? Поможешь нам, мы поможем тебе.
На труп Трейси Флойд реагировал совершенно не так, как на Дени Лима. Контраст был разительным.
Тайваньца этот подонок видел раньше, решил Баркер, Между всеми этими преступлениями существует какая-то связь. И Эрнандес ошеломлен. Вот и хорошо.
– Ну и последний экспонат, – сказал Баркер. – Это здесь, рядом.
Он кивнул санитару, и небольшая компания, покинув холодильное отделение морга, направилась в один из секционных залов.
* * *
Неужели он грезит? Майк притянул Шейлу к себе на грудь и опрокинул ее на спину, вдавливаясь в нее всем телом. Он не верил своему счастью, так это было здорово, идеально. Шейла под ним безукоризненно гладкая, восхитительно теплая, только щека пылает, прожигает его собственную. А внутри она вся бурлит неуемной энергией, какой он прежде не ощущал ни в ней, ни в других женщинах.
Пусть бы их акт любви длился вечно. Пусть бы их разлучили потом, когда наступит конец света. Но ее настойчивые стоны лишали его выдержки, и он всем своим существом устремлялся к тому мгновению, когда уже ничто не имеет значения, жаждал погрузиться в то дивное состояние, которое длится секунды и которое, возможно, он потом будет безуспешно пытаться воссоздать в памяти всю свою жизнь.
* * *
Члены совета директоров «Това системз» молча наблюдали, как Хоулльер аккуратно выкладывает на стол два листа бумаги и ставит портфель к ногам, чтобы он не отвлекал внимание присутствовавших в конференц-зале.
– Сразу после заседания я намерен ознакомить прессу с одним из этих двух документов, – начал он, убедившись, что взгляды всех, кто сидел за столом, прикованы к нему. – В первом утверждается, что «Севко» не заинтересована в приобретении доли «Това системз» и что любые слухи на этот счет – ложные. – Он посмотрел на Тодда, сидевшего в конце стола. – Извини, Тодд, но мы не станем участвовать в играх, цель которых – остановить падение ваших акций.
– А второй документ? – спросил Тодд.
– В нем говорится, что совет директоров «Това системз» рекомендует своим акционерам принять предложение «Севко» приобрести «Това системз» в полном объеме, с оплатой половины стоимости наличными и половины акциями по курсу тридцать один доллар за акцию, то есть фактически чуть больше, чем за четыре миллиарда.
Тодд обвел взглядом сидевших за столом. Либо они увидят в Джеке Хоулльере благородного рыцаря, спасающего их от неминуемой катастрофы, либо воспримут его предложение как очередной коварный выпад «Севко», стремящейся обогатиться за счет бедственного положения другой компании, которую она покупает по бросовой цене. Впрочем, ему плевать на мнение совета директоров, думал Тодд. Сегодня их акции к концу торговой сессии упали до пятнадцати долларов. Завтра к открытию торгов о сделке будет объявлено официально, и «Това системз» перестанет существовать.
Тодд поднялся и подошел к окну. Он посмотрел на то место, где когда-то лежал Лестер Дюшан с размозженным черепом, и глубоко вздохнул. В мире, где правит алчность, есть только две реальные альтернативы: участвовать или не участвовать. И когда обе становятся неприемлемыми, что еще остается делать?
Так или иначе, человек, выбросившийся из этого окна, из могилы мстил своему бывшему работодателю, который вынудил его к самоубийству. Хотел того Лестер или нет, но Тодд был уверен, что именно его смерть положила начало череде ошеломляющих событий, приведших к краху компании. Трейси Карсон и Майк Маккарти – если он вообще имел отношение к происходящему – и все прочие действующие лица этого скандала стали лишь слепым орудием в руках мертвеца. Впервые Тодд задумался о том, что должен был чувствовать Лестер, впервые понял, что значит быть беспомощным и, вновь поворачиваясь к столу, с которого его закупщик памяти прыгнул в вечность, спросил себя, а не следует ли и ему поступить так же. А потом сел и росчерком пера уничтожил труд всей своей жизни.
* * *
Майк фонтанировал в женщине, которую оплакивал еще час назад, словно вырвавшийся на свободу гейзер. Значит, сила его любви вернула ее к жизни? Значит, боль утраты была столь сильна, что он смог изменить свой собственный мир? Истощенный, он рухнул на нее. Теплая, мягкая, она стелилась под ним, как обласканный солнцем песок чистой лагуны, лежащей так далеко за гранью всех невзгод и опасностей, что любая угроза казалась несущественной.
– Натворили мы дел, – промолвил Майк, поглаживая Шейлу по лицу, убирая с ее лба волосы. – За все придется заплатить дорогой ценой.
– Знаю, – отозвалась Шейла. Она чуть повернула голову и поцеловала его руку.
Майк крепче прижал ее к себе, желая одного: чтобы это мгновение длилось вечно.
Сумки с деньгами валялись на полу, а влюбленные нежились в объятиях друг друга, зная, что им предстоит долгая разлука.
В секционном зале морга Сан-Хосе Флойд Эрнандес смотрел на то, что осталось от лица Мерла.
– Твоя работа, Флойд? – сурово спросил Баркер.
– Черт, нет... нет, нет. – Флойд отвернулся от трупа.
«Если убийца – он, значит, мы имеет дело с талантливым актером, – думал Баркер. – Впрочем, этот мерзавец не настолько даровит. Видно, что он потрясен. Нужно его дожать».
– Один ты остался, Флойд, – сказал Баркер. – Эда нет в живых. Мерл тоже мертв. Выгораживать их не имеет смысла. Осудить покойников мы не можем. Неужели хочешь, чтобы остальным это сошло с рук? Тех денег ты уж никогда не увидишь. Для них ты – лишний свидетель. А ты видел, как они обрубают концы.
В лице Флойда засквозила ожесточенность.
– Маккарти, – прорычал он, глядя на инспектора. – Это сделал Майк Маккарти.
– А тех, других, кто убил, Флойд? Кто с ними расправился?
