- А вы всетаки попробуйте, - без улыбки, вполне серьезно произнес Черчилль. - Попробуйте не заставлять одних принять мнение других. Возьмите и попробуйте сначала еще раз сформулировать то, с чем вы все согласны. Потом то, в чем вы разошлись во мнениях. После этого попробуйте найти ответ, который вы все примете. И это, скорее всего, окажется правильный ответ.
- Сэр, а можно вас попросить, чтобы мы сейчас вместе с вами это попробовали сделать, - вежливо, но с явным оттенком сомнения предложил Малаец.
- Ну, давайте попробуем, - улыбнулся Черчилль в ответ. - Итак, сначала формулируйте, с чем вы все согласны.
- Ну, это легко. Значит, мы сначала договорились: чтобы у жизни был смысл, у нее должна быть цель.
- Отлично.
- Потом мы договорились, что настоящая цель, похоже, выходит за пределы жизни человека. Или, по крайней мере, длится всю его жизнь.
- Прекрасно. Теперь излагайте две точки зрения, которые, как вам кажется, нельзя свести вместе.
- Я утверждаю, что такие цели, выходящие за рамки жизни человеческой, может ставить только Всевышний. И вы слышали другое мнение, что не будет Бог ставить цель каждому конкретному человеку.
- Ну и? - улыбнулся Черчилль.
Возникла общая пауза. Тут Малаец вскочил с места и хлопнул себя по лбу:
- Есть общий вариант! Ну, мы и чудаки! Конечно же, Создатель не ставит цель каждому по отдельности! Он ее наверняка давно поставил раз и навсегда. Только нам всем, всему Человечеству!
Мысль подхватил Еврей, тоже вскочив со своего места:
- Правильно. А каждый человек уже может почувствовать цель для себя. Или не почувствовать. Вот она, истина, где! Смысл в том, чтобы ставить себе цель и жить в согласии с замыслом Создателя!
Остальные ребята тоже поднялись со своих мест, каждый стал пытаться сказать свое слово, выразить свое понимание найденной мысли.
Вокруг вдруг начало быстро темнеть. «На сегодня все», - понял Черчилль и громко произнес прощальные слова в стремительно темнеющее пространство веранды:
- До следующей встречи, ребята. Вы не останавливайтесь, думайте дальше.
Слово «дальше» отразилось уже от стен его собственной спальни с окнами на Кенсингтонпарк. Черчилль огляделся. Здесь тоже был вечер. Рукопись бывшего его советника попрежнему лежала на кроватном столике. Она была открыта все на той же странице, где шла речь о судьбе Священного копья при императоре Константине и матери его Елене. Но стоило Черчиллю бросить взгляд на эти строчки, как новое видение, новый сон тихо, но уверенно стал захватывать его сознание.
Римская провинция Иудея. Иерусалим. 326 год нашей эрыРаннее солнце золотило белоснежные колонны храма Венеры, стоящего на невысоком холме в Иерусалиме. У подножия холма в окружении перепуганных чиновников и невозмутимых военных в задумчивости стояла пожилая женщина в пурпурном одеянии.
- Окончательно ли решение ваше, великая августа? - склонился перед высокой гостьей в почтительном поклоне патриарх Иерусалимский Макарий. Вся многочисленная свита напряглась в ожидании последнего слова Елены.
- Мы с вами вчера заслушали более двадцати человек. У меня не осталось сомнений. Здесь, на этом холме свершился крестный подвиг Спасителя нашего. Об этом свидетельствуют даже иудейские священники. Нет никаких сомнений: именно чтобы воспрепятствовать поклонению христиан, император Адриан и поставил этот храм. Может быть, под ним находится чтонибудь, что я ищу.
Да, я приказываю снести это. И обломки убрать. Холм должен быть чистым для будущего строительства нового храма. Когда дойдут до земли, пусть будут аккуратны. На три локтя, я думаю, землю надо будет вынуть и просеять. Вдруг найдем чтонибудь того времени.
Слова Елены не успели затихнуть, а утреннюю тишину уже разорвали гортанные команды. Изза холма, по хорошо продуманному кемто из местных чиновников сценарию, дружно потянулась толпа строителей, кто с инструментами, кто без. Нарочито дружный звон первых ударов кирок о камни храма вызвал легкую одобрительную улыбку августы. Эта улыбка была встречена восторженными возгласами окружающей свиты.
- Шумно здесь стало, великая августа, а у меня есть для вас новости чрезвычайно интересные, - негромко сказал Елене архиепископ. - Не будете возражать, если я приглашу вас на скромную трапезу к себе?
- Нас отнесут или нужно на колеснице ехать? Признаюсь вам, что ехать мне совсем не хочется. Столько дней была в пути, еще не отошла я от дальней дороги.
- Это близко, ехать не придется.
- Тогда с удовольствием.
Елена вроде бы больше ничего не сказала, но носилки для нее и архиепископа появились как будто изпод земли. Уже через полчаса августа и священник сидели за легко накрытым столом в тени огромной смоковницы во дворе дома архиепископа. Симпатичная аккуратная девушка ловко и незаметно прислуживала за столом. Головная повязка поддерживала ее густые длинные волосы.
- Не исключено, что нам не придется ждать, пока это языческое капище снесут, великая августа, - продолжил разговор Макарий. - Ночью был у меня один нежданный гость. Он из евреев, но христианин. Прослышал он про цель визита вашего. И сказал, что может указать одного человека, иудея, который, повидимому, знает, где спрятаны реликвии, имеющие отношение к Спасителю.
- Боюсь поверить в то, что вы говорите. Где сейчас этот ваш гость, и когда он сможет указать нам на того самого человека?
- Мой ночной гость просил его не выдавать, ему ведь еще жить здесь. И я, простите меня великодушно, пообещал, что его имени не разглашу. Но человека, нужного нам, он указал. Вот здесь, - и архиепископ показал маленький свиток, - подробно описано, как найти его дом. Зовут этого человека Симха. Посему прошу вашего приказания послать легионеров взять этого Симху и сюда доставить.
- Приказываю.
Когда Симха был доставлен в дом архиепископа, Макарий уже подробно рассказал Елене все, о чем ему поведал его ночной гость. История выглядела удивительно, но весьма правдоподобно. Прапрадед Симхи, пастух Елиазар, обосновавшийся лет триста назад в деревушке под Иерусалимом, был однажды замечен соседями в очень плохом поступке. Через пару недель после той самой казни он опоздал домой к началу шабата. Опоздал намного, часа на три. При этом пришел он домой с овцой, которую днем потерял.
Елиазару грозило тяжелое наказание, может быть, даже смерть. Дело дошло до синедриона. И там ему удалось доказать, что он не виноват. Елиазар под присягой поведал, что некий римский сотник взял его в плен тогда, накануне шабата, и потом отпустил. На допросах пастух, кроме всего, показал, что Сотник спрятал в тот вечер в какойто пещере разные предметы, что нашел на месте недавней казни. И в этой пещере Сотник нашел его пропавшую овцу, а потом она сама шла за ними.
Римского сотника в ту ночь соседи действительно видели у дома пастуха Елиазара. Синедрион обратился к прокуратору Пилату с просьбой разрешить допросить римского сотника, но получил ответ, что тот был отправлен в Кесарию и пропал в пути. В результате пастуха помиловали.
История эта стала известна многим. И однажды соседи предложили пастуху показать им ту самую пещеру. Но он наотрез отказался. Чтобы соседи не обижались, пастух рассказал, что ему после суда синедриона было откровение свыше. Емуде во сне точно было обозначено, кому именно он или его потомки должны рассказать правду. А вот если они расскажут комулибо другому, то весь их род будет наказан. Соседи знали пастуха как человека простого и без фантазий. Поэтому его твердость была признана всеми как знак правдивости, и больше к нему никто не приставал.
Сейчас же праправнук того пастуха, сутулый худощавый человек с грустными глазами стоял перед соправительницей Еленой, матерью императора, и архиепископом Макарием. Симха стоял перед ними, низко наклонив голову с редкими седыми волосами, уже не менее двух часов - именно столько его уговаривали показать ту самую пещеру.
Потомок пастуха и сам такой же простой пастух, он не знал ни государственной латыни, ни даже общепринятого греческого языка. Приглашенный переводчик, постоянно работающий с архиепископом, был из иудеев, он хорошо знал латинский и старался переводить изо всех сил. Толмач дополнительно к переводу успевал и от себя лично уговаривать Симху, объясняя ему, что лучше не гневить августу. Но все безрезультатно. Пастух сначала пытался неуклюже соврать, что ни о какой пещере не знает. Но потом быстро выдал себя, сказав, что просто не может, не имеет права им об этой пещере рассказать. После этого разговор закончился. На все дальнейшие расспросы он отвечал одно и то же - я не могу, не имею права вам этого сказать.
Терпение Елены имело предел.
- Вы мне показывали ваш двор и сад, пока мы ждали этого человека, - обратилась она к Макарию. - Я правильно поняла, что в углу двора под деревянной крышкой есть старый высохший колодец?
