В первые сутки Джефф проспал двенадцать часов, потом попытался смотреть телевизор, хотя и не хотелось, – и поспал еще. Из отеля позвонила Эйдриен, поинтересовалась его самочувствием и похвасталась, что обнаружила дешевую парковку в западной части города – «всего» в пятнадцати кварталах от отеля.
Наутро второго дня Джефф прошел через массу тестов и решил множество головоломок, разработанных для измерения различных аспектов работы мозга: осязания, вкуса, обоняния и зрения. Наряду с навыками моторики измерили коэффициент запоминания, проверили координацию, а после предложили прогуляться по коридору.
– Не бегом, – предостерег ассистент. – Тихим-тихим шагом. Если закружится голова – присядьте. А если нет – двигайтесь больше, это вам только на пользу.
После завтрака в больницу заглянул Шоу – проведать подопечного и узнать, как у него дела.
Дюран признался, что, хотя ему и впрямь стало гораздо легче, все-таки досадно, что по-прежнему ничего не удается вспомнить.
– А как вы хотели? Сразу ничего не бывает, – успокоил его Шоу. – Даже если взять, к примеру, не столь сложный недуг – слепоту, то и здесь с возвращением раздражителя пациенту нужно время, чтобы научиться расшифровывать получаемые сигналы. Представим, некто слеп от рождения, и вдруг к нему возвращается зрение… Что же вы думаете? Велика вероятность, что он впервые за многие годы начнет натыкаться на стены. Почему? Потому что этот человек успел приспособиться к слепоте. Он нашел способы справляться с ней. Лишите слепца темноты, и он окажется в водовороте света и красок, которые ничего для него не значат. Мозгу нужно время, чтобы научиться обрабатывать увиденное. Ваша психика, очевидно, нашла способ обходиться без утраченной личности, создав ей замену: Джеффри Дюрана. А поскольку мы еще не пытались беспокоить этот фильтр вашего восприятия, логично предположить, что он будет преобладать надо всем остальным до тех пор, пока не ослабнет.
– А как этого добиться?
– Поработаем с гипнозом, попытаемся навести вас на воспоминания с помощью ассоциативных образов – тогда и будет видно. К тому же кое-что нам уже известно. Эйдриен рассказала, что вы любите шахматы; я полагаю, что Карибы для вас не пустое слово, и еще… Вы, похоже, умеете управлять парусным судном.
Дюран улыбнулся.
– У меня мысль, – предложил он. – Почему бы нам не взять напрокат яхту и не сыграть парочку партий по пути на Ямайку?
Шоу с хитрецой улыбнулся и лукаво проговорил:
– Не искушайте меня.
Два часа спустя Шоу удобно устроился в кресле в кабинете для приема пациентов, находящемся в самом конце коридора. Помещение чистое, опрятное, располагающее к отдыху и совсем не похожее на палату: ряды лампочек на потолке, календари с репродукциями, мягкая мебель вокруг хромированного журнального столика.
Психиатр скрестил ноги и взглянул в глаза Дюрану.
– Я знаю, вы разочарованы, – начал он. – Однако, на мой взгляд, мы все-таки добились кое-какого прогресса.
– Какого? Я вспомнил лодку под парусом? Я и раньше это знал.
Шоу отрицательно покачал головой и ответил:
– Нет, вы не помнили. Во всяком случае, не так. Вы не помнили регату, не помнили, что участвовали в гонках… Видимо, вы были хорошо подготовленным матросом – учитывая ваш возраст, в студенчестве. Здесь можно кое с чем поработать.
Дюран нахмурился:
– А поподробнее?
– Похоже, вы когда-то жили у воды. Может быть, учились в университете, где был свой яхт-клуб.
– Может быть, может быть… – повторил Дюран. – Мы ничего не знаем наверняка.
– Не торопите память, – посоветовал психиатр, – дайте ей время. В большинстве случаев воспоминания восстанавливаются не за раз. Они приходят порциями – часто довольно медленно. К тому же типично, что те из них, что касаются перенесенной травмы, возвращаются в самую последнюю очередь. А порой не возвращаются и вовсе.
– Даже так бывает?
– Да, и нередко. Эти события, как правило, не связаны ассоциативной цепочкой с другими воспоминаниями. И поэтому легко теряются.
– Ясно.
– Так что не отчаивайтесь. Если быть до конца откровенным, настолько сильного расстройства, как у вас, я еще не встречал. Пытаясь с ним справиться, вы заново изобрели себя. Теперь наша задача – выяснить, кем вы являетесь на самом деле. Не исключено, что вам придется пережить травму, которую вы так долго подавляли. Это нелегко, и я предвижу осложнения уже сейчас.
– Что вы имеете в виду? – спросил Дюран.
– Я заметил сильное сопротивление со стороны вашей психики. Глубинное сопротивление. Даже под гипнозом вы умудряетесь увиливать от всего, что могло бы воссоединить вас с настоящим прошлым.
– А чем это вызвано?
Шоу улыбнулся. Его взгляд, казалось, утешал и подбадривал.
– С вами случилось что-то, чего не может принять разум. Может быть, произошел несчастный случай под парусами и утонул любимый человек. Вероятно, вы возложили на себя ответственность за это. Не исключено, что вы и в самом деле виноваты…
Психиатр замялся.
– Это лишь одна из рабочих гипотез, но кто знает? – Он снова помедлил. – Завтра попробуем новый подход.
После обеда Джефф недолго погулял по коридорам, поговорил с Эйдриен по телефону и уселся в кресло с номером журнала «Сейл», который оставил ему Шоу. Все так странно… Дюрану было приятно смотреть на яхты, но временами, когда его взгляд падал на какой-то предмет на заднем плане – уголок пейзажа или голосующего на шоссе человека, – словно солнце скрывалось за облачко. Им овладевало какое-то недоброе волнение, тревога и…
Джефф отшвырнул журнал и включил телевизор.
Эйдриен освежилась в душе, вернувшись в номер после пробежки в прохладе парка, вытерлась полотенцем и надела нижнее белье. Затем надела юбку и свитер, сварила в небольшой кухоньке у самой двери чашку кофе и, подойдя к столу возле окна, взглянула на соседнюю стройплощадку. Выпила маленькими глоточками кофе и стала разбирать корреспонденцию сестры. Девушка совсем забыла про почту: пачка писем, перехваченная толстой резинкой, пролежала на заднем сиденье «доджа» несколько дней. Теперь самое время взглянуть.
В первую очередь она открыла конверт из банка, где оказались размытые ксерокопии выписок со счетов Никки. По самым грубым подсчетам, сестрица проживала примерно четыре с половиной тысячи долларов в месяц, плюс-минус полсотни. Периодически – раз в несколько месяцев – на ее счет переводились телеграфом деньги. Например, три тысячи в сентябре, почти восемь в феврале. В отчете не было указано, откуда приходили эти суммы, и Эйдриен пометила в блокнотике: «Выяснить, откуда перевод».
Впрочем, это не было такой уж большой тайной – Эйдриен решила, что сестра регулярно получала проценты с компенсации Риддлов. Помнится, Бонилла упоминал о каком-то банке на Нормандских островах, откуда переводились средства на счет Никки в Штатах. Детектив даже собирался переслать его реквизиты по факсу. Возможно, европейский счет – не более чем дежурный. А может, на нем лежит основная сумма доверительного фонда. В любом случае это ключ к прошлому сестры. Жаль, что Эдди так и не представился случай выполнить свое обещание, и Эйдриен записала: «Запрос в “Риггз”».
С чеками все понятно: квартплата с коммунальными услугами съедала две с лишним тысячи; гонорары Дюрана – другой хороший кус. Сорок семь долларов в месяц – за кабельное телевидение, пара чеков ветеринару. Перечисления на «Визу» и чеки из «Харлоу» – парикмахерского салона, где обслуживалась Никки.
Ну, довольно об этом.
Следующий конверт пришел из банка «Чеви-Чейз», в котором Никки в свое время завела пластиковую карточку. Эйдриен заинтересовалась и внимательно просмотрела операции по счету, стараясь вникнуть в их смысл, что оказалось несложно. Супермаркет «Сейфуэй» 61.53; интернет-провайдер «Америка онлайн» 19.95: «Амтрак»[34] 189.60; видеопрокат «Блокбастер интертейнмент»…
А вот это уже интересно.
В строчке «Амтрак» не значилось, куда ездила Никки. Зато информация о последующих тратах все расставила на места: прокат автомобилей «Херц» в Орландо 654.69; отель «Ла-Ризорт» на Лонгбоут-Ки 1084.06. Эйдриен взглянула на даты.
Закусочная «Конч-хаус». 8 октября. 21.03 доллара.
Солнцезащитные очки. Сарасота. 9 октября. 226.05 доллара.
Все флоридские операции по счету производились в одно и то же время: с седьмого по двенадцатое октября – за пару недель до смерти Никки. Это неплохо вписывалось в общую картину, которую успела составить себе Эйдриен. Как раз тогда Никки отдала Джека в приют для собак. Дюран тоже припомнил, что пациентка пропустила сеанс примерно за неделю до самоубийства, и, когда он видел ее в последний раз, она была загорелой. Более того, Никки сама подтвердила, что отдыхала на пляже. На каком-то пляже. Его названия она либо не запомнила, либо не хотела говорить.
И вот оно: Лонгбоут-Ки. Ну-ка, где это?
