– Безумие ни хрена не значит, – говорит Моррис Беллами. – Безумие ни хрена не значит. Ничто ни хрена не значит.
Вот правила, по которым следует жить.
39
– Билл, – говорит Джером, – неприятно, конечно, но я думаю, что наша пташка улетела.
Ходжес вырывается из своих мыслей, когда Джером проезжает по Гавенмент-сквер. На скамьях сидит немало людей – читают газеты, болтают, пьют кофе, кормят голубей, – но среди них нет подростков ни мужского, ни женского пола.
– За столиками в кафе его тоже не видно, – докладывает Холли. – Может, он зашел внутрь за чашкой кофе?
– В такой ситуации ему не до кофе, – отвечает Ходжес и ударяет кулаком по бедру.
– Автобусы в Норт-Сайд и Саут-Сайд проходят через площадь каждые пятнадцать минут, – говорит Джером. – Окажись я на его месте, не смог бы сидеть и ждать, пока кто-то приедет за мной. Попытался бы что-то сделать.
В этот момент звонит мобильник Ходжеса.
– Подъехал автобус, и я решил не ждать, – сообщает Пит. Он заметно успокоился. – Я буду дома, когда вы приедете. Мне только что позвонила мама. Они с Тиной в порядке.
Ходжесу эта фраза не нравится.
– А что с ними может случиться, Пит?
– Этот тип с красными губами знает, где мы живем. Он говорил, что раньше жил в том же доме. Я забыл вам сказать.
Ходжес оглядывается:
– Сколько нам ехать до Сикомор-стрит, Джером?
– Минут двадцать. Может, меньше. Если бы я знал, что парнишка поедет на автобусе, я бы не сворачивал на Центральную магистраль.
– Мистер Ходжес? – спрашивает Пит.
– Слушаю тебя.
– С его стороны будет глупо идти ко мне домой. В этом случае ему уже не удастся меня подставить.
Логично.
– Ты сказал им запереться и не выходить?
– Да.
– Ты его описал?
– Да.
Ходжес понимает: позвони он копам, мистера Красногубого как ветром сдует, и судьба Пита будет зависеть от выводов криминалистов. Кроме того, возможно, ему с напарниками удастся приехать туда раньше.
– Скажи ему, пусть позвонит этому типу, – говорит Холли. Наклоняется к Ходжесу и кричит: – Позвони и скажи, что передумал и готов отдать записные книжки!
– Пит, ты слышал?
– Да, но я не могу. Я даже не знаю, есть ли у него мобильник. Он звонил мне из магазина. У нас, знаете ли, не было времени обменяться телефонами.
– Хреново, – сообщает Холли, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Ладно. Позвони мне, как только придешь домой и убедишься, что все в порядке. Если не дашь о себе знать, мне придется позвонить в полицию.
– Я уверен, у них все…
Но на этом разговор заканчивается, потому что Ходжес отключает телефон и наклоняется вперед.
– Прибавь, Джером.
– Как только смогу, – отвечает он, указывая на блестящую хромом улицу, по три ряда в каждую сторону. – После развязки помчимся как ветер.
«Двадцать минут, – думает Ходжес. – Двадцать минут максимум. И что может случиться за двадцать минут?»
Он знает ответ по своему горькому опыту: очень многое. Жизнь и смерть. И сейчас ему остается только надеяться, что эти двадцать минут не будут преследовать его в кошмарных снах.
40
Линда Зауберс пришла в маленький кабинет мужа, чтобы там подождать Пита. Ноутбук Тома стоит на столе, и она раскладывает пасьянс. Она слишком расстроена, чтобы читать.
Разговор с Питом совершенно выбил ее из колеи. Кроме того, она боится, но не какого-то жуткого злодея, рыскающего по Сикомор-стрит. Боится за сына, который, несомненно, верит в этого злодея. Все начинает складываться воедино. Его бледность и потеря веса… эти дурацкие усы, которые он пытался отрастить… возвращение угрей и долгие периоды молчания… теперь многое становится понятным. Если у него еще нет нервного расстройства, то он уже на грани.
Линда встает и смотрит в окно на дочь. Тина в своей лучшей блузке, желтой, воздушной, и, конечно, незачем садиться в ней на грязные качели, которые уже давно пора выкинуть. У Тины раскрытая книга, но едва ли Тина читает. Она выглядит измученной и грустной.
«Просто кошмар, – думает Линда. – Сначала Том получает такие тяжелые увечья, что остается хромым до конца жизни, теперь наш сын видит монстров в тенях. Эти деньги – не манна небесная, а кислотный дождь. Может, ему просто надо излить душу. Рассказать всю историю о том, откуда взялись деньги. И как только он это сделает, начнется выздоровление».
А пока она выполнит все его просьбы. Позовет Тину в дом и запрет двери. Это не повредит.
За спиной скрипит половица. Линда поворачивается, ожидая увидеть сына, но это не Пит, а мужчина с бледной кожей, редеющими седыми волосами и красными губами. Это человек, которого описывал ее сын, тот самый жуткий злодей, и прежде всего она ощущает не ужас – абсурдно сильное облегчение. Все-таки у ее сына нет никакого нервного расстройства.
Потом она видит пистолет в руке мужчины, и ужас приходит, яркий и жгучий.
– Должно быть, вы мама, – говорит незваный гость. – Явное семейное сходство.
– Кто вы? – спрашивает Линда Зауберс. – Что вы здесь делаете?
Незваный гость – он стоит в дверях кабинета ее мужа, а не живет в воспаленном разуме сына – бросает короткий взгляд в окно, и Линде приходится подавить крик: Не смотрите на нее.
– Это ваша дочь? – спрашивает Моррис. – Хорошенькая. Мне всегда нравились девочки в желтом.
– Что вам нужно? – спрашивает Линда.
– То, что принадлежит мне, – отвечает Моррис и стреляет ей в голову. Выплескивается кровь, капли падают на стекло. Словно идет дождь.
41
Тина слышит, как в доме что-то грохнуло, и бежит к двери на кухню. «Это скороварка, – думает она. – Мама опять забыла выключить эту чертову скороварку». Такое уже случалось, когда мама варила варенье. Скороварка у них старая, из тех, что ставят на плиту, и Пит провел чуть ли не всю вторую половину субботы, стоя на стремянке и оттирая от потолка клубничную слизь. Когда это случилось, мама пылесосила в гостиной, так что ей повезло. Тина надеется, что и сейчас мамы на кухне не было.
– Мама? – зовет она, вбегая в дом. Но на плите ничего нет. – Ма?..
Рука обхватывает ее за пояс, сильно и резко. Из легких Тины выходит воздух. Брыкающиеся ноги отрываются от пола. Она чувствует щекой щетину. В нос ударяет запах пота, кислый и жаркий.
– Не ори, а не то будет больно. – Мужской голос, от которого по коже бегут мурашки. – Ты меня понимаешь?
Тине удается кивнуть, но сердце колотится, и перед глазами темнеет.
– Я не могу дышать, – хрипит Тина, и хватка слабеет. Ноги возвращаются на пол. Она поворачивается и видит мужчину с бледным лицом и красными губами. У него порез на подбородке, похоже, глубокий; кожа вокруг припухла и почернела.
– Не кричи, – повторяет мужчина и предостерегающе поднимает палец. – Не надо. – Он улыбается, но если улыбка должна успокоить Тину, это не срабатывает. Зубы у него желтые. Больше напоминают клыки.
– Что вы сделали с моей мамой?
– Она в порядке, – отвечает мужчина с красными губами. – Где твой мобильник? У такой хорошенькой маленькой девочки должен быть мобильник. И много подруг, с которыми можно болтать и обмениваться эсэмэсками. Он у тебя в кармане?
– Н-н-нет. Наверху. В моей комнате.
– Пошли, – говорит Моррис. – Тебе надо позвонить.
42
Остановка Пита – на Элм-стрит, в двух кварталах от его дома, и автобус уже подъезжает к ней. Пит идет по проходу, когда звонит мобильник. На экране возникает фотография сестры, и Пит ощущает такое облегчение, что ноги становятся ватными. Чтобы не упасть, ему приходится схватиться за поручень.
– Тина! Я буду дома через…
– Здесь мужчина! – Тина так плачет, что Пит едва может разобрать слова. – Он в доме! Он…
Ее голос исчезает, и Пит знает, кого он сейчас услышит. Как же ему хочется ошибиться.
– Привет, Питер, – говорит Красногубый. – Едешь домой?
Пит не может ответить. Язык прилип к нёбу. Автобус останавливается на углу Элм-стрит и Брэкенридж-террэс, но Пит словно прилип к полу.
– Можешь не отвечать и можешь не торопиться домой, потому что если появишься, там никого не будет.
– Он врет! – кричит Тина. – Мама… – Тут она визжит от боли.
– Не бей ее, – говорит Пит. Остальные пассажиры не отрываются от газет или читалок, потому что он шепчет: – Не бей мою сестру.
– Не буду, если она заткнется. Ей надо вести себя тихо. И тебе надо вести себя тихо и слушать меня. Но сначала ты должен ответить на два вопроса. Ты звонил в полицию?
– Нет.
– Ты кому-нибудь звонил?
– Нет, – лжет Пит без запинки.
– Хорошо. Прекрасно. А теперь ты должен внимательно меня выслушать. Готов?
Полная дама с хозяйственной сумкой залезает в автобус, пыхтит как паровоз. Пит выскальзывает из салона, как только она освобождает дверь, идет словно во сне, с прижатым к уху мобильником.
