В ее волнении он увидел то, что предчувствовал с самого начала: она окуналась в расследование не для того, чтобы больше узнать об убийцах или даже о человеке вообще. Она это делала для себя. Чтобы знать, кто она.
Она надеялась, что, изучая бездны души убийцы, сможет осветить глубины собственной души. Какими бы глубокими они ни были. Какими бы ни были первопричины.
И тогда Фревен понял, почему они так близки. Он это чувствовал, но никогда не выражал словами.
Они преследовали одно и то же создание.
Их человеческую природу.
Быстро наступали зимние сумерки, солнце спешило озарить лес, быстро скатываясь в другую часть света, чтобы уступить место ночному холоду.
Фревен вернулся ночью. Маттерс ждал его в тепле палатки с чашкой горячего кофе. Он коротко поздоровался с медсестрой и без предисловий доложил:
— В соответствии с вашими указаниями мы вернулись утром на поляну, чтобы осмотреть место преступления. В выпавшем снегу было практически невозможно обнаружить пригодные для исследования следы. Кроме… следов ботинок самого Конрада, и Донован нашел прикрытое, но не утрамбованное углубление. Оно прикрыто свежим снегом. Кто-то положил на землю предмет или прямоугольную подставку, размером двадцать на пятнадцать сантиметров, глубиной примерно десять сантиметров.
— Есть предположения, что это могло быть?
— Монро считает, что это ящик для боеприпасов, а Донован думает, что это большая книга.
— А вы? Что вы об этом думаете?
Фревен знал, что у его сержанта хорошая интуиция.
— Я… Само место заставляет меня думать, что это снаряжение убийцы. Мне кажется, что он принес туда то, что ему требовалось для каждого из его убийств, и это находится в небольшой коробке или стальном ящике, как называл этот предмет Монро. Именно в нем преступник хранит… свои инструменты.
Маттерс сглотнул и, переведя дыхание, сообщил:
— Мы знаем, как погиб Конрад. Врач захотел осмотреть его. Он думает, что ему вспороли живот ножом. Разрез был довольно глубоким. И вложили внутрь гранату с выдернутой чекой. Руки Конрада были скованы у него за спиной, и он ничего не мог сделать. Врач обнаружил мелкие осколки в его теле.
Перед взором Фревена снова предстала картина того, что они увидели прошлой ночью, в пургу. Разбросанные повсюду части внутренностей. И туловище его солдата, зияющее пустотой, освещенной голубоватым светом его фонаря.
— Он не мог убежать? — поинтересовалась Энн. — Или как-то защитить себя?
Маттерс покачал головой:
— Вероятно, он даже не отдавал себе отчета, что ему засунули в живот гранату, ведь была такая боль… как же Конрад мог спрятаться? Это не в его правилах, скорее, он был недоверчивым.
Фревен заметил, что, кроме них, в землянке нет никого из команды ВП, и забеспокоился.
— А где Монро и Донован?
— Они упаковывают наши вещи, мы должны уезжать, лейтенант. Почти два часа назад пришла новость. Враг отступает, он уже в пятнадцати — двадцати километрах отсюда на восток. Все наши позиции передвинуты вперед, и мы едем в замок, находящийся в лесу. Его освободили сегодня после обеда. Там сейчас рота Рейвен обследует местность, чтобы убедиться, что нет никакой опасности, вечером будем спать в тепле и сухости.
Джип вез четверых уцелевших членов команды ВП и медсестру с их снаряжением по разбитой дороге, в середине длинной колонны грузовиков, следующих один за другим. Через час они доехали до потрескавшейся крепостной стены небольшого замка треугольной формы, с башней в каждом углу. На протяжении сотни лет здесь располагалась религиозная община. Во внутреннем дворе ютилась церковь, там же находились два сарая и длинный хлев, в котором покрывалась льдом целая река крови.
Унтер-офицер, уже находившийся в замке некоторое время, глядя на озадаченные лица военных полицейских, объяснил:
— Когда враг готовился к отступлению, он даже не пытался защитить это место, они удрали, перерезав горло всем лошадям и перестреляв всех членов общины, которые здесь жили.
— Они перебили всех? — проговорил Монро.
— Трое или четверо еще оставались в живых, когда подошла рота Рейвен, я не знаю, живы ли они теперь.
Фревен отошел, заметив капитана Морриса, который занимался размещением других солдат. Два десятка грузовиков стояли под разгрузкой.
— А-а, лейтенант, — сказал тот, узнавая его.
Фревен взглянул на блокнот, который капитан держал в руках.
— ВП, команда лейтенанта Фревена, вас разместили вот в этой башне, с офицерами и связистами.
— А что, размещением и разгрузкой теперь занимается третий взвод?
— Мы прибыли сюда первыми, еще до ночи, и смогли подготовить местность. Я вам предложил это место напротив нас, чтобы вы не смогли обвинить нас, если потеряете еще кого-то из ваших парней.
Фревен не отреагировал.
— В вашем взводе есть убитые или раненые?
— Мы не вступали в соприкосновение с врагом. Они все уже ушли. Они уже передислоцировались на равнине, в десяти километрах отсюда, где могут маневрировать бронетанковые подразделения. Теперь они закрепились там.
Не попрощавшись с ним, Фревен вернулся к своим людям, чтобы перенести вещи в место их размещения. Они вошли в южную башню, высившуюся рядом с залитым кровью хлевом, и Фревен подумал, не умышленно ли Моррис поселил их там, где на первом этаже располагалась столовая. Они поднялись по единственной лестнице, ведущей наверх. На втором этаже расположилась медсанчасть, там они увидели Паркера Коллинса, сидящего возле человека, находящегося в агонии. Вошла Энн, и Фревен последовал за ней. Она предложила свою помощь Коллинсу, но тот жестом дал понять, что это бесполезно. Он встал и шепотом сообщил ей и Фревену:
— Все остальные мертвы, и этому недолго осталось, ничего нельзя сделать. Чтобы облегчить страдания, я сделал ему укол морфия, вот и все.
— Они что-нибудь говорили? — поинтересовался Фревен.
— На своем языке, я ничего не понял, один из них хорошо говорил по-английски, но он быстро потерял сознание. Сначала я смог разобрать несколько слов, он рассказал, что их собрали во дворе, сразу после обеда, и неожиданно в них стали стрелять, это я понял. Наши ребята проверили, нет ли здесь подарков для нас в виде заложенной где-нибудь взрывчатки, но ничего не обнаружили.
— Если вам понадобится моя помощь, обращайтесь, — сказала Энн, несмотря на недовольный взгляд Фревена.
Они стали подниматься выше. Третий этаж заняли связисты, а на четвертом, самом спокойном, находились комнаты офицеров. На гвоздях, вбитых в стены, висели масляные лампы, освещавшие ступени и каменные холодные коридоры. И наконец, пятый этаж был свободен. Коридор закруглялся вдоль внешней стены башни, из него несколько дверей вели в помещения, служившие несколько десятилетий кельями для членов религиозной общины. Во всем замке можно было дать приют нескольким сотням людей, пожелай они его получить. Но для каких нужд замок предназначался изначально? Оказывать гостеприимство паломникам? Принять большое духовное сообщество?
Внеся в келью свой металлический ящик и вещмешок с военными принадлежностями, Фревен снял со стены деревянное распятие, висевшее над кроватью, и убрал его в ящик прикроватного столика. Все комнаты были без окон, так как располагались во внутренней части башни. Одна свеча находилась в подсвечнике, стоявшем на подставке, служившей бюро, другая — на столике у изголовья кровати. У стены стоял большой шкаф из неотесанных дубовых досок. Фревен заметил, что потолок деревянный. Они находились на последнем этаже, над ними была только крыша.
Фревен вышел в прохладный коридор, в котором гулял ветер, завывая в бойницах. Он увидел, что Энн разместилась в келье, смежной с его комнатой. Далее разместились Маттерс, Донован и Монро. Десяток других комнат были свободны, и никто не посчитал нужным поставить в них лампы.
— Они избавились от нас, что ли? — спросил Монро, стоя перед дверью своей кельи.
Не глядя на него, а уставясь в темноту, Фревен ответил:
— Они знают, что кто-то снова примется за нас. И никто не хочет впутываться в гнусную историю. Капитан Моррис не случайно поселил нас сюда. — Теперь он повернулся к подчиненному. — Мы — прокаженные, Монро. Свыкнитесь с этой мыслью.
— Вы верите, что мы его арестуем, того, кто расправился с Конрадом и Ларссоном?
— Мы для этого сделаем все возможное.
— Может… для нашей безопасности следовало бы выставить караул?
— Нас очень мало. Днем нам требуется много сил, а ночные дежурства нас истощили бы в течение нескольких дней. И мы стали бы легко уязвимыми жертвами. Входную дверь на наш этаж, отделяющую коридор от лестницы, мы запрем на висячий замок, ключ будет у меня. Если кто-то захочет войти, замок загремит и разбудит нас.
