Мальчики пошли вместе. Том взял Санни под руку. Санни спросил у нового друга, где он живет, Том просто покачал головой. Санни поинтересовался, что у Тома с глазами, и тот ответил, что не знает, какая-то инфекция. У матери было то же самое. Она умерла. Санни спросил, где отец, и у Тома не повернулся язык сказать, что отец, раздираемый горем по покойной, упился до смерти. «Что ж, ясно, — произнес Санни. — Ты и я. Мы теперь братья». Последней картинкой в сознании Хейгена была огромная голубая тарелка спагетти, которую мама Корлеоне поставила перед ним в тот день: аромат масляного томатного соуса, звучание ее голоса, велевшего есть.
— Ложись спать. — В темный вестибюль гостиницы спустилась Рита Дюваль в ночной сорочке, полусонная, с всклокоченными рыжими волосами. Майкл, сгорбившись, сидел в кресле, которое перетащил к телефону-автомату. — Завтра… хотя сейчас уже три часа ночи, значит, завтра уже наступила. И это причина пойти спать, дорогой. Отдохни.
— Вряд ли я смогу заснуть, — сказал Майкл.
— Все равно, пошли в постель.
— Думаю, я не способен и на это.
— Я не предлагаю тебе ничего, кроме отдыха. Давай же. Позволь мне позаботиться о тебе. У меня получится, ты знаешь.
— Я не могу.
— Надо полагать, никаких вестей.
Майкл покачал головой.
— Ты перезванивал Терезе?
— Нет. — На Тома так не похоже не позвонить, если он обещал. Набрав номер дома во Флориде, Майкл проболтался Терезе, что уже час назад должен был переговорить с Томом. В свете недавних распрей между супругами Тереза заключила, будто причиной тому другая женщина. Майкл сказал, что очень надеется, проблема именно в этом и беспокоиться больше не о чем. Тереза в ответ пронзительно вскрикнула. Пришлось повесить трубку. — Подожду до рассвета.
Лучше попросить Альберта Нери перезвонить Терезе. Он ехал к Майклу.
— Помни, солнце встает здесь на час раньше.
— Да? Откуда ты знаешь?
— Я француженка.
— И какая здесь связь?
— Мы страстно относимся к солнцу и восходу. Это обещание нового дня. И новых радостей.
— Да уж.
— Кстати, ты проверял уровень сахара? Ведь завтра не принесет тебе ничего хорошего, если…
— Я в порядке. — Майкл научился следить за своим диабетом. Уже давно не происходило никаких инцидентов.
— Ты ведь не считаешь, что нам надо вернуться в Нью-Йорк? — В голосе Риты звучал душераздирающий коктейль из страха и безнадежности, — Ведь нет?
Да, подумал Майкл.
— Нет, — ответил он. — Конечно, мы не поедем обратно.
Он не мог.
Рита повеселела.
Она мечтала о помолвке, но Майкл даже думать об этом не хотел, пока у нее не установятся хорошие отношения с детьми. Главное, Корлеоне отменил столько поездок к Мэри и Энтони, что не мог прилететь и не повидаться с ними. Он привез много подарков, и не только от себя. Нельзя давать задний ход.
— Наверняка есть логическое объяснение, почему Том не позвонил, — сказал Майкл. — Я зря волнуюсь. Скорей всего, ничего не случилось.
— Вероятно, так и есть, и тебе определенно следует ложиться спать.
Майкл посмотрел на телефон, будто мог силой воли заставить его звонить.
Через несколько минут он лег в постель и уставился в цветистый потолок. Рита гладила ему грудь, пытаясь утешить, и быстро заснула.
Корлеоне лежал недвижно, пока не взошло солнце, затем поднялся, принял душ, оделся и спустился к телефону-автомату.
* * *
— Так что подсказывает тебе интуиция? — спросил Майкл.
— Три яйца, вкрутую с сосиской, — попросил Альберт Нери официантку. Майкл ее и не заметил. Он не был голоден, но заказал то же самое и собирался заставить себя поесть.
Они зашли выпить кофе в ресторан неподалеку от гостиницы. Рита вернулась в номер и прихорашивалась. Аль выглядел достаточно бодро. Он взял водителя, а сам выспался в машине. У Майкла были мешки под глазами, седые волосы растрепались. Ему можно было дать все шестьдесят.
— Моя интуиция говорит, он под арестом.
— Тогда нам позвонил бы Сид Клейн.
— А ты сам пытался связаться с Сидом?
— Да. Он не общался с Томом несколько недель.
— Его не обязательно взяли за тот скандал, — сказал Аль, имея в виду Джуди Бьюканан. — У меня дурное предчувствие, что у федералов припасена какая-то грязь на него. Во время последнего разговора Том упомянул, что у него на хвосте агент, верно? Значит, кроме них нападок ждать не от кого. Плюс ко всему ФБР получает информацию от той девушки в Аризоне. — Речь шла о Бев Джерачи. — Такое вот у меня предчувствие.
— Только предчувствие?
— Может, несколько больше. Том едет провернуть сделку, а затем — пуф! — исчезает. Не знаю, взяли его за взятку или подругой причине. Просто отвечаю на твой вопрос. Ты спросил, что говорит моя интуиция, я делюсь своим предположением. — Нери пожал плечами. — По правде сказать, — прошептал он, — я обрадуюсь, если дело не в аресте.
— Обрадуешься? Почему?
— Послушай, Том мне почти такой же брат, как тебе, но факт остается фактом: он не сицилиец, даже не итальянец. Я слышал об ирландских гангстерах, которые продают своих друзей, но они ни разу не подставили ни одного из нас.
— Том и есть один из нас.
— Не отрицаю, — сказал Аль. — Но если случится, что ему будет угрожать долгое тюремное заключение, я лично забеспокоюсь. Том предан нам разумом, но не душой. Ты и сам это прекрасно знаешь. Он не совершил ни одного дискредитирующего поступка. Ни разу не поколебалась его верность тебе и твоей семье, но может прийти время, когда все изменится… — Аль подул на кофе. — Будем надеяться, что такого момента не наступит.
Майкл постучал ножом по щербатому пластиковому столу. Ему было больно признать, что у самого возникли подобные мысли.
— Том — мой брат, — сказал Корлеоне. — Я постараюсь забыть твои слова.
— Правильно, — согласился Аль. — Ты прав. Я перегнул палку, извини. Спасибо.
Подали еду, и Майкл взял ложку. Когда он разделался с первым резиновым яйцом, Аль уже почти закончил.
— Итак, мы на сто процентов уверены, что Том успешно заключил сделку.
— Вчера я лично говорил с Гиэри и Тамаркиным, они оба это подтверждают, — ответил Аль. — Бен Тамаркин клянется, что Том ушел из отеля около девяти. Все вяжется.
— И взнос был передан?
— Да. Я убежден, сделка состоялась. Я даже беседовал с некоторыми знакомыми нам людьми в Нью-Джерси. — Нери покачал футляром от черных очков, намекая на Черного Тони Страччи. — Дело пошло. Выборы в Сенат 1966 года.
— Забудь о Нью-Джерси. С кем ты связался в Майами из своих людей?
Нери безнадежно пожал плечами.
— Что это значит?
— А кто там ведет дела помимо Тома? Риччи Нобилио по уши занят в Нью-Йорке, а люди в Форт-Лодердейле — второсортные дилетанты. Никого важного.
— Ты уверен? — спросил Майкл. — Никого?
Несколько мучительных секунд ушло, пока Нери догадался, что речь идет о Нике Джерачи. Может, он просто был поглощен последним кусочком сосиски.
— Не думаю, — наконец произнес Аль. — Нельзя полностью исключить этот вариант, но даже если он находится там, не представляю, как он смог бы добраться до Тома. ФБР ведь постоянно на хвосте.
— А мы не можем получить информацию от ФБР?
— Ты плохо выспался. Каким образом?
Майкл вздохнул.
— Это сложно, но возможно.
— Что ж, если хочешь поручить это мне, придумай как. А пока нужно позвонить друзьям друзей в Майами, — сказал Аль и махнул официантке принести еще кофе. — Надежным людям, не беспокойся, никто ничего не вычислит. Кстати, Томми на всякий случай сейчас едет из Панамы. Будет нашим человеком на месте, если возникнет что-нибудь непредвиденное.
— Томми? — переспросил Майкл. — Ты послал Томми?
— Он и так был во Флориде.
— Ты хоть представляешь, какая она большая? Ехать придется десять, а то и двенадцать часов. Из Нью-Йорка можно долететь быстрее.
— Если хочешь, чтобы я послал туда кого-нибудь еще, босс, просто скажи. Ведь это не из-за того, что ты недостаточно доверяешь Томми?
— Я ему вообще не доверяю. Насколько я знаю, он предатель. Это объясняет, отчего стукач, за которым он гоняется, ни разу не напал на него.
— Томми не предатель. Если это и так, я первый позабочусь о нем.
— Можно подумать, у тебя есть выбор.
— В таком деле мне не хотелось бы иметь выбор.
Майкл кивнул. Старый добрый Альберт. В горе и в радости они всегда будут вместе.
— Против Томми ничего не имею, — уверил Майкл. — Пока.
Он отставил тарелку, съев половину. Нери поднял бровь и посоветовал доесть.
— Мне интересно вот что, — сказал Корлеоне. — Гиэри — человек проверенный, но почему мы должны доверять Бену Тамаркину?
— Пойми меня правильно, однако я начинаю беспокоиться за тебя. Нельзя же жить с таким цинизмом по отношению ко всему и всем. Какой смысл Бену Тамаркину вредить Тому?
