— Адвокат, базар фильтруй. — Арестант Кантемиров наклонился к защитнику и положил левый кулак на стол. — Рамсы попутал, Серёга?
Бывших оперов не бывает, и Соломонов сменил смысл и тональность вопроса, который уже прозвучал без наезда:
— Тимур, ты знаком со следователем Панаяном?
Перед глазами сидельца тут же мелькнула вчерашняя милицейская фуражка с высокой тульей на голове сотрудника в форме, и мозг действующего опера вытащил из глубин подсознания лицо следователя армянской национальности, которого Тимур видел только один раз в кабинете советника юстиции Князева. Надо было вчера арестанту оглянуться…
Кантемиров тяжело вздохнул и выдохнул.
— Вот сука…
— Кто сука? — спокойно спросил адвокат.
— Жизнь — сука, Сергей. Не ты и не Лерник.
— Мудрое замечание. Сам всё расскажешь?
— Вначале ты про Панаяна объяснишь.
— Я первый спросил, — усмехнулся Соломонов.
— Сергей, я сейчас в камеру пойду. К жуликам. А ты спокойно из тюрьмы домой поедешь к маме.
— Прямо, железная логика. — Адвокат наклонился ближе к подзащитному. — Мы вместе начинали работу в Василеостровском районе. Потом Лерник в вышку поступил на дневное, а у меня уже техникум был и меня в опера взяли. Панаян вышку закончил, звание получил и попал по распределению в следствие Центрального района. Вот только уходит он из милиции. Решил тоже в адвокатуру податься. Сам мне вчера сказал.
— Чего так?
— Лерника в очередной раз с комнатой кинули. Обещали муниципальную комнату дать, чтобы он её потом смог приватизировать, но опять общагу предложили. Койко-место. Без права на приватизацию.
— Да уж, дела… Многих испортил квартирный вопрос.
— Тимур, сейчас я бы хотел про тебя послушать.
— Сергей, ещё один вопрос по Лернику — как он по жизни? Нормальный?
— Отвечает за свои слова и за свои действия. — Адвокат внимательно взглянул на подзащитного и добавил: — В отличие от некоторых друзей. Панаяна лет семь знаю.
— Не заводись. Не мог я тебе всего сказать.
— Чего всего?
— Подожди, адвокат. Дай подумать…
Тимур откинулся спиной к деревянной стене следственного кабинета. Так и сидел, молча разглядывая своего защитника. Адвокат спокойно ждал.
Одному с делом не справиться, каким бы он умником ни был. Нужны помощники. И выбирать особо не из кого. На кон слишком много поставлено, может быть, даже его жизнь. Сергей — нормальный парень, можно положиться. Вот только что там произошло при увольнении из органов? Лерник, похоже, тоже не дурак, раз решил больше не ждать помощи от государства и не тянуть следовательскую лямку до пенсии. И Сергей готов за него поручиться. Тут надо хорошенько подумать…
Тимур кивком подтвердил свои мысли и сказал:
— Серёга, поговори с Лерником. Пусть обо мне никому не говорит и ни у кого не спрашивает. Как только выйду, через день встретимся втроём и обо всём поговорим. Даю слово. Я накрываю поляну, заодно и отметим мою свободу. Договорились?
— Тебе видней, узник совести, — в ответ усмехнулся адвокат и придвинул ближе портфель. Дежурные три пачки «Мальборо», плитка шоколада и книга Николая Носова «Незнайка на Луне». Тимур рассовал контрабанду по карманам и взял в руки книгу.
— Адвокат, ты что, детскую библиотеку ограбил?
— Это мои книги. А куда мне их девать? Не выбрасывать же? Вот и пронёс в тюрьму хорошему человеку.
— Прямо от души, гражданин защитник.
— Тимур, зайду в понедельник. Сиди и читай умную книжку.
— Сергей, в следующий раз захвати ещё карту Питера и Ленинградской области.
— Из «Крестов» бежать собрался?
— Мы всей хатой решили стены разобрать. Как граф Монте-Кристо в замке Иф, — серьёзно ответил Тимур, поднимаясь со скамейки.
— Тогда удачи вам, каторжане… И счастья в личной жизни.
Адвокат и подзащитный рассмеялись, пожали руки и расстались вполне довольные друг другом…
* * *
Альпинисты, сапёры и сидельцы никогда не говорят «последний», а только произносят «крайний». Крайние дни до выхода из тюрьмы тянулись медленно. На каждой часовой прогулке Тимур гонял себя и своего ученика до полного измождения. О том, что он скоро выйдет, знали только Сева и Спикер. Ну и, конечно, обо всём знал вор в законе с литературным погонялом Гамлѐт. Больше никаких инструкций от высшего звена наркомафии не поступало.
Арестант Кантемиров убивал время сном, оформлением жалоб и ходатайств за грев в хату и на досуге освежал детскую память книжкой про Незнайку. Читали с Молдаванином по очереди, и когда вор-домушник в очередной раз громко рассмеялся за чтением, смотрящий заинтересовался произведением Николая Носова.
— Молдаванин, ты вроде человек серьёзный и взрослый, а ржёшь над детской книгой на всю тюрьму.
— Сева, здесь про нас написано — про бродяг и мусоров.
— Не понял.
С самой верхней шконки свесил голову Студент и объяснил главному зеку:
— Там на Луне Незнайку с корешами мусора приняли. Полицейские с электрическими дубинками. Потом арест, и через суд всех хотели отправить на Дурацкий остров. Зона такая с особым режимом.
— Почему режим особый? — серьёзно заинтересовался смотрящий.
— Там всех нарушителей закона в овец превращают.
— Ни хрена себе! — возмутился Сева и приказал: — Так, Молдаванин, займись чаем, а ты, Студент, прыгай с «пальмы» и обоснуй нам нормально про бродягу Незнайку и его корешей.
Тимур улыбнулся в потолок. Рассказывать былины сидельцам в хате всегда интересней и полезней, чем валяться на шконке. И время проходит быстрей, и мозги немного очищаются от тревожных мыслей. И жить в тюрьме становится немного веселей…
Вскоре по камере поплыл густой аромат свежезаваренного чая вперемешку с запахом шоколада, аккуратно поделенного на маленькие дольки.
Былинник начал с объяснения сокамерникам про коротышек, и как они очутились в лунном городе, где миром правят деньги и власть богатых. Затем остановился подробней на моменте ареста Незнайки и заключении его с друзьями в каталажку со странной системой определения заключенных по росту, размеру головы, носа и цвету глаз.
Сидельцы слушали молча и вдумчиво. Сами не раз переживали точно такие же моменты из жизни коротышек. Периодически тюремная камера взрывалась хохотом, который ударялся об толстые кирпичные стены и вырывался наружу сквозь открытое окно и толстую металлическую решётку. Громкий смех долетал до противоположных стен креста исторической тюрьмы и эхом возвращался обратно. Арестанты соседних камер понимающе улыбались — хорошо, когда в хате есть свой былинник. Один только Савелий Симонов под конец рассказа задумался о печальном… Скучно станет без Студента в хате. А что делать? Как говорится: «Часик в радость, чифир в сладость…»
После очередных занятий по ножевому бою Спикер предложил Студенту вшить изнутри в куртку кожаные ножны. Лёха таким образом постоянно носил свою пику на воле. Не рвать же карман? В тюремной камере сказанное всегда означает сделанное. И опять же, занятость — и время идёт быстрей. Через Севу за пачку сигарет достали толстый кусок кожи. Иголки, нитки и напёрсток в хате имелись свои. Алексей сам взялся за работу: по размерам своего макета ножа сшил между собой отрезки кожи и плотно закрепил ножны с внутренней стороны куртки. Получилось аккуратно и надёжно. Как дополнительный внутренний карман. Даже красиво изнутри и незаметно снаружи. Для каких целей в дальнейшем постоянно носить нож с собой, Тимур пока не думал… В разведке, как на войне!
После обеда в понедельник арестанта Кантемирова вызвали к адвокату. Тимур за годы учёбы успел изучить Сергея и по его довольному виду сразу понял, что всё идёт по плану. Адвокат привычно сидел в следственном кабинете тюрьмы, сиял как медный пятак, вскочил и протянул ладонь:
— Здорово, каторжанин.
— Не томи, защитник.
— Докладываю, как есть, — ответил Соломонов, присаживаясь на место и кивком приглашая своего подзащитного сесть рядом. Наклонился и заговорил почти шёпотом: — Остались формальности. Я сегодня с утра сгонял во Всеволожск и закинул ходатайство с приложенными справками. Следователь сегодня утрясёт вопрос с руководством. Держать тебя здесь больше нет никаких оснований.
