Ознакомительная версия.
— Вот так Король сделки! — сотрясаясь от едва сдерживаемого хохота, продолжал Иона.
Наконец и до Полетт дошел комизм ситуации, она тоже стала давиться от смеха, и они долго стояли у изножья кровати, изо всех сил стараясь казаться серьезными. Наконец, совладав с собой, Полетт укоризненно произнесла:
— Как тебе не стыдно!
— Мне стыдно. Прости.
Ординатор вкатил в палату складную кровать. Первой предстояло дежурить Полетт, Иона должен был сменить ее на следующий день.
К счастью, нападение на Клея случилось слишком поздно, чтобы это событие могло попасть в утренний выпуск «Санди пост». Мисс Глик обзвонила всех сотрудников и попросила не ходить в больницу и не посылать цветов. Возможно, к концу недели, а пока остается лишь молиться.
Клей очнулся лишь в воскресенье к середине дня. Полетт только-только прилегла на раскладушку, когда он произнес:
— Кто здесь?
Она вскочила, подбежала к кровати и сказала:
— Это я, Клей.
Сквозь узкие щелочки глаз он видел лишь темное расплывчатое пятно. Конечно, не Ридли. Протянув руку, он снова спросил:
— Кто?
— Это я, Полетт, Клей. Ты меня видишь?
— Нет. Полетт? Что ты здесь делаешь? — Ему было больно ворочать языком, слова мучительно медленно слетали с губ.
— Просто работаю сиделкой, босс.
— Где я?
— В больнице Университета Джорджа Вашингтона.
— Почему? Что случилось?
— То, что в старину называли «пинком под зад».
— Что?
— На тебя напали. Пара громил с дубинками. Дать обезболивающее?
— Да, спасибо.
Полетт выбежала из палаты и позвала медсестру. Несколько минут спустя появился врач и с безжалостными подробностями обрисовал пациенту, как жестоко его избили. Еще одна таблетка — и Клей снова задремал. Большая часть воскресного вечера прошла в счастливом забытьи. Полетт и Иона, сидя у постели больного, читали газеты и смотрели по телевизору футбол.
Газеты разразились потоком новостей в понедельник. Все статьи были одинаковыми. Полетт выключила звук телевизора, а Иона спрятал газеты. Мисс Глик и остальные сотрудники держали круговую оборону, отвечая всем журналистам: «Без комментариев». Пришло электронное письмо от какого-то капитана, утверждавшего, что он отец Клея. Яхта капитана находилась в районе полуострова Юкатан, и он умолял кого-нибудь сообщить, каково состояние здоровья его сына. Мисс Глик откликнулась на просьбу — состояние стабильное, множественные переломы, контузия. Капитан поблагодарил и пообещал назавтра справиться снова.
Ридли прибыла во второй половине дня. Полетт и Иона деликатно оставили их наедине, обрадовавшись предлогу хоть ненадолго покинуть больницу. Судя по всему, грузинам были незнакомы общепринятые больничные ритуалы. Если американцы поселяются в палате своих обожаемых больных или раненых родственников, то представители некоторых других культур, видимо, находят более разумным посидеть часок у постели несчастного, после чего предоставить его более квалифицированным заботам медицинского персонала. В течение нескольких минут Ридли бурно выражала свое сочувствие и пыталась заинтересовать Клея усовершенствованиями, произведенными ею на их вилле. У него еще сильнее застучало в висках, он позвал медсестру и попросил таблетку обезболивающего. Ридли же, растянувшись на раскладушке, захотела вздремнуть, поскольку, по ее словам, очень устала от перелета. Беспосадочного. На «Гольфстриме». Клей тоже заснул, а когда проснулся, ее уже не было.
Пришел детектив, чтобы задать Клею несколько вопросов. Все свидетельства указывали на то, что бандиты прибыли из Ридсбурга, но добыть достоверные доказательства возможным не представлялось, Клей не мог описать мужчину, нанесшего ему первый удар.
— Я его фактически и не видел, — сказал он, потирая подбородок.
Видимо, чтобы взбодрить Клея, детектив показал ему цветную фотографию черного «порше», изувеченного белыми цементными нашлепками. Клею понадобилась еще одна таблетка.
Цветы хлынули потоком: от Адельфы Памфри, от Гленды из БГЗ, от мистера и миссис Рекс Гриттл, Родни, Пэттона Френча, Уэсли Солсбери, от знакомого судьи из Верховного суда… Иона принес ноутбук, и Клей долго общался с отцом по электронной почте.
Газетка «Король в переделке» вышла в понедельник три раза, в каждом выпуске имелся свежий обзор прессы и приводились сплетни о нападении на Клея. Ему ничего не показывали, друзья оберегали его покой в больничной палате.
Во вторник утром, по пути на работу, в больницу заехал Зак Бэттл и сообщил несколько приятных новостей. Расследование в отношении Клея приостановлено. Зак говорил с балтиморским адвокатом Мэла Спеллинга. Мэла не прослушивали, никакого давления ФБР на него не оказывало. А без Мэла ничего доказать не удастся.
— Вероятно, увидев ваши фотографии в газетах, они сочли, что вы достаточно наказаны, — в шутку предположил Зак.
— Обо мне пишут в газетах? — удивился Клей.
— Да так, пара статей появилась.
— Мне следует их прочесть?
— Я бы не советовал.
Больничный уклад действовал угнетающе — вытяжение, судно, бесцеремонные визиты медсестер и санитарок в любое время суток, безрадостные беседы с докторами, четыре стены, отвратительная еда, бесконечные перевязки, анализы крови и полная беспомощность. Придется пролежать в гипсе несколько недель, о том, чтобы появиться в городе в инвалидной коляске или на костылях, Клей не хотел и думать. Планировалось еще минимум две операции — несложные, как его уверили.
Стали сказываться психологические последствия избиения — Клея преследовали фантомные звуки и физические ощущения, он снова и снова переживал нападение: перед глазами вставало лицо человека, нанесшего первый удар, но Клей не мог понять, видел он его во сне или наяву, поэтому не стал описывать следователю. Он слышал женский крик, донесшийся из темноты, но крик тоже мог оказаться игрой воображения. Ему казалось, что он помнит, как взлетела вверх черная дубинка размером с бейсбольную биту. Слава Богу, что он тогда потерял сознание и не почувствовал остальных ударов.
Отеки начали спадать, в голове постепенно прояснялось. Картер отказался от обезболивающих, чтобы не затуманивать себе мозги и иметь возможность руководить конторой по телефону и электронной почте. В конторе, судя по тому, что ему докладывали, все были полны энтузиазма. Но Клей подозревал: на самом деле это вовсе не так.
Ридли проводила с ним час в первой и час во второй половине дня. Стоя у изголовья кровати, она демонстрировала глубокое участие, особенно когда в палате находился кто-нибудь из персонала. Полетт ненавидела красотку и исчезала, как только та появлялась.
— Ей нужны лишь твои деньги, — убеждала она Клея.
— А мне — исключительно ее тело, — отвечал он.
— Значит, сейчас она получает больше, чем ты.
Чтобы читать, приходилось поднимать верхнюю половину кровати, а поскольку его ноги были подвешены под углом, тело при этом принимало форму буквы V. Весьма неудобная поза, выдерживать ее Клей мог не более десяти минут, после чего снова приводил кровать в горизонтальное положение и отдыхал. Когда зазвонил телефон, он, прислонив ноутбук Ионы к загипсованным конечностям, просматривал статьи из аризонских газет.
— Это Оскар, — доложила Полетт.
Они уже имели короткий разговор в воскресенье вечером, но тогда Клей был одурманен лекарствами. Сейчас сознание полностью прояснилось, и он жаждал подробностей.
— Давай послушаем, — сказал Клей, опуская кровать и с облегчением выпрямляя тело.
— В субботу утром Мунихэм отдыхал, — начал свое повествование Оскар. — Дела у него идут как нельзя лучше. Этот парень великолепен, жюри ест у него из рук. В начале процесса гофмановские ребятки ходили гоголями, а теперь не знают, куда спрятаться. Вчера к вечеру Реддинг выложил свой главный козырь — вызвал в свидетели знаменитого ученого, который дал показания, согласно которым прямой связи между препаратом и раком груди у истицы не существует. Он был очень убедителен — неудивительно при трех-то ученых степенях. Присяжные слушали его с большим вниманием. Но потом Мунихэм разнес его в пух и прах. Он где-то раскопал сомнительное медицинское заключение, которое этот ученый сделал двадцать лет назад, и оспорил его компетентность. Присяжные были потрясены. Я даже подумал, впору вызывать службу спасения, чтобы выносить бедолагу-эксперта из зала. Никогда не видел, чтобы свидетель был так унижен. Роджер побледнел, а мальчики «Гофмана» сидели на скамье, как изобличенные убийцы в полицейском участке.
— Отлично, отлично, — повторял Клей. Наушник от телефона был воткнут в его левое, неповрежденное ухо.
— А вот самое интересное. Я разузнал, где остановилась команда «Гофмана», и перебрался в тот же отель. Теперь регулярно встречаюсь с ними за завтраком и вечерами в баре. Они знают, кто я, так что мы, как бешеные псы, ходим кругами друг возле друга. Среди них есть юрисконсульт по фамилии Флит. Вчера он поймал меня в вестибюле после заседания, на котором разгромили их эксперта, и предложил выпить. Я выпил три бокала, он — только один, потому что ему предстояло подняться наверх, в апартаменты, где расположена штаб-квартира их компании. Они там всю ночь прикидывали возможности сделки.
Ознакомительная версия.
