Проехав несколько километров, они добрались до Сек-Турса. Асканио остановил машину на мощеной площади, в центре которой возвышался белый каменный крест. По периметру располагались магазины, гостиница и бензоколонка. Дэвид взглянул на вывеску гостиницы «На площади» и зелено-белый значок сертификации «Логи де Франс». Провинция — она в любой стране провинция.
— Давайте перекусим, — предложил Асканио. — Тут делают хорошую тушеную крольчатину с грибами.
Дэвид не хотел тратить время — особенно на крольчатину.
— Почему бы нам не продолжить путешествие? — спросил он. — Ведь до замка осталось совсем чуть-чуть.
Он все еще надеялся вылететь ночью в Штаты. Асканио открыл дверь и вышел из машины. Заглянув в салон, он терпеливо объяснил:
— Во-первых, нам нужно подождать, пока стемнеет. Во-вторых, мне нравится тушеное мясо.
Захлопнув дверь, он направился к гостинице. Дэвид, все еще пристегнутый ремнем безопасности, повернулся к Оливии. Она пожала плечами и сказала:
— Он прав. Нам нужно перекусить. Пойдем.
Они нашли Асканио в харчевне при гостинице. Он занял столик в задней части зала. Кроме них зашли перекусить два фермера в рабочих комбинезонах. Хозяйка, веселая круглолицая женщина в испачканном переднике, принесла им бутылку местного вина и приняла заказы — три порции тушеного кролика. К тому времени, когда она вернулась с едой, Асканио вытащил карту, кое-какие схемы этажей и приступил к разъяснению деталей плана, уже вкратце изложенного маркизом. Расставляя тарелки на столе, женщина заметила карту местности.
— Вы заблудились? — спросила она. — Вам нужно подсказать направление?
Асканио быстро прикрыл документы ладонями.
— Нет, спасибо. У нас в машине джи-пи-эс.
Она небрежно взмахнула рукой.
— Мой муж тоже поставил себе эту штуку. Она всегда врет.
Женщина еще раз осмотрела стол и, убедившись, что гости получили все необходимое, пожелала им приятного аппетита. Затем она ушла на кухню, чтобы принести фермерам очередное блюдо.
Дэвид жевал крольчатину без особого удовольствия, как машина, которая потребляет горючее. Он внимательно слушал Асканио, который пояснял им детали предстоявшей операции. Для Дэвида, привыкшего к размышлениям о творчестве классиков и проведшего тысячи часов в компании со старыми книгами, это стало суровым пробуждением от грез. Еще пару недель назад его самым большим вызовом в жизни было уточнение смысла некоторых смутных выражений «Божественной комедии». Теперь же он чувствовал себя, как шпион, отправлявшийся на новое задание.
Тем не менее его грудь распирало от необычного воодушевления. Он даже не мог подобрать для этого чувства правильного определения. Что-то разгоняло его кровь и укрепляло волю. В современном мире люди редко предпринимают какие-то действия — реальные физические действия. Споры решаются в судах, а проблемы со здоровьем — в кабинетах врачей. Акцент всегда ставится на эмоциях, взаимоотношениях и принятии консенсуса. Но в общении с Асканио и Сант-Анджело Дэвид столкнулся с чем-то иным. Он ощутил мировоззрение другой эпохи. Во времена Челлини любое несогласие во взглядах приводило к ссоре. Оскорбление могло закончиться смертельным поединком. В автобиографии Челлини указывалось, что на дуэлях он убил троих мужчин и уложил около сотни в сражениях за Рим. Из-за полученных травм он не мог теперь участвовать в сражении за «Медузу». Эту миссию предстояло выполнить Дэвиду.
Когда Асканио показал им план замка, нарисованный рукой маркиза, и начал рассказывать о намеченных действиях, Дэвиду показалось, что он слушает сказку из сборника «Тысячи и одной ночи». Однако каждому из них отводилась специальная роль. Как только Асканио сообщил, что Оливии придется подождать в машине, пока они с Дэвидом будут возвращать «Медузу», их спутница перестала уминать тушеное мясо и сердито возразила:
— Без моей помощи вы бы здесь не сидели! Кто из вас смог бы обнаружить след Калиостро? Это все бредовые пережитки, не говорите чепухи! Кто из нас имеет больше прав на эту битву?
Лицо Асканио исказилось от гнева. Он скатал карту, сложил документы в сумку и бросил на стол несколько купюр.
— Идите за мной, — сказал он.
Асканио вышел на площадь и зашагал к белому мраморному кресту. Дэвид и Оливия торопливо догнали его. День уже клонился к вечеру, но дневного света хватало, чтобы прочитать табличку на пьедестале. Она гласила, что монумент был установлен для почитания памяти казненных местных жителей, расстрелянных нацистами 20 июня 1940 года.
— Этот памятник сделали на деньги Сант-Анджело.
Дэвид увидел список из дюжины фамилий, написанных одним столбцом.
— Все они были слугами в замке. Их убили в отместку за бегство маркиза.
Его пальцы нежно прикоснулись к буквам одного имени: «Мадемуазель Селеста Гайот».
— Мне не хватило мужества, чтобы рассказать ему правду, — печально произнес Асканио. — Здесь нужно было написать «мадам».
— Она успела выйти замуж? — спросил Дэвид.
— За день перед казнью, — ответил Асканио.
Увидев на его лице выражение невыносимой скорби и непримиримой ярости, Дэвид не стал расспрашивать о муже Селесты. И даже Оливия больше не возражала против его указаний.
Чуть позже они подошли к бензоколонке. Асканио сунул в прорезь сканера кредитную карточку и заправил машину. Затем он наполнил две галлонные канистры и поставил их в багажник. Дэвид лишь догадывался об их предназначении. Когда витрины магазинов озарились янтарным светом электричества, они сели в машину, и «мазерати» умчался с площади, направляясь к дороге, ведущей в замок Пердю.
Узкое шоссе постепенно сменилось сельской неосвещенной дорогой. Столбики с красными отражателями, расставленные через пятьдесят ярдов, часто терялись в кустах и среди поросли деревьев. Дэвид начал понимать, насколько подходящее название получил этот замок. Место было дикое, без каких-либо признаков человеческого обитания. Следующие несколько километров он видел только темный лес, тянувшийся по обе стороны дороги. Луна, висевшая над горизонтом, стыдливо выглядывала из-за рваного занавеса скользивших по небу облаков.
— Сторожка, — наконец сказал Асканио.
Он выключил фары. Чтобы осмотреться, Дэвиду пришлось выглянуть через боковое окно. У кромки леса, словно гриб, притаившийся среди деревьев, стоял каменный домик, увитый виноградной лозой. Пустой дверной проем и неосвещенное окно без рамы позволяли догадаться, что он годами был необитаемым. Асканио медленно проехал мимо запертых железных ворот. Машина свернула на грунтовую дорогу, которая исчезала в непроглядной темноте.
— А где замок? — спросила Оливия.
— Там же, где он находился шестьсот лет назад. На утесе.
Через несколько минут Асканио снова включил фары. С одной стороны дороги тянулась каменная кладка высотой в пять-шесть футов. Когда она закончилась, ее сменила сплошная стена из массивных старых дубов.
— Дороги дальше нет, — сказал Дэвид.
Асканио указал на прогалину и ржавую цепь, натянутую между двумя стволами. На ней висела табличка с надписью: «Частная собственность; не нарушайте прав на территориальное владение». К удивлению Дэвида, Асканио направил «мазерати» на цепь и увеличил скорость. Раздался лязг металла и треск разбитой фары. Цепь разорвалась на две части. Освещая окрестности оставшейся фарой, машина поехала по ухабистой заросшей дороге, которая петляла между высокими деревьями. Внезапно перед ними открылся вид на реку. У кромки бурливших вод Луары виднелись старый погрузочный док и длинная пристань с потрескавшимся бетонированным покрытием. Дэвид понял, что док не функционировал уже десятки лет.
Асканио остановил машину, заглушил мотор и вышел из машины. Дэвид и Оливия последовали за ним. Холодная ночь встретила их порывами ветра. Асканио молча доставал из багажника вещи и передавал Дэвиду: рюкзак с какими-то принадлежностями, фонарик и одну из пластмассовых канистр, наполненных бензином. Сам он надел на плечи такой же рюкзак и, словно старый пират, подвесил к ремню ножны с короткой саблей. Взяв вторую канистру с бензином, Асканио сказал Оливии:
— Разверните машину и ждите нас здесь. Если мы не вернемся к утру, уезжайте в Париж.
— Я не брошу вас!
— Бросать будет некого, — ответил он. — Мы либо вернемся через несколько часов, либо будем мертвы.
У Дэвида кровь застыла в венах от небрежного тона Асканио. Но он понял, что это была своеобразная проверка. Асканио выжидающе посмотрел на него, и Дэвид кивнул головой. Он не мог позволить себе трусости. Не для того он прошел весь этот путь, чтобы сдаться в финале — тем более сейчас, когда жизнь Сары висела на волоске.
— Тогда пойдем! — сказал Асканио, направляясь к темным деревьям.
