Ознакомительная версия.
Ответов на эти вопросы у Босха пока не было.
— Не знаю, — признался он. — Вероятно, они каким-то образом стояли у него на пути. Зорилло приказал убить Джимми Каппса, потому что он был осведомителем, — думаю, об этом ему рассказал сам Мур. Потом нашего «Хуана» — между прочим, его звали Ферналь Гутьерес-Лоса — забили до смерти и привезли сюда. За что и зачем — я не представляю. Затем Мур прикончил Зорилло и занял его место. При чем тут Портер, опять же не известно. Полагаю, Мур боялся, что Лу о чем-нибудь догадается.
— Что ж, все это звучит довольно правдоподобно.
— Да.
— Как же быть? — спросила Тереза. — Ведь они вот-вот похоронят его, наркобарона… со всеми почестями и с салютом. Наш мэр уронит скупую слезу над могилой героя, начальник полиции будет стоять навытяжку, словно аршин проглотил, а репортеры…
— А ты будешь знать правду.
Прежде чем задать следующий вопрос, Тереза довольно долго думала.
— Почему он так поступил?
— Трудно сказать. Они были очень разными людьми — полицейский и торговец наркотиками, — но что-то, наверное, их все же объединяло — какая-то невидимая нить, которая тянется еще оттуда, из баррио Святые и Грешники. В конце концов случилось так, что коп перешел границу и стал цепным псом наркодельца на улицах Лос-Анджелеса. Кто знает, что заставило его пойти на такой шаг? Может быть, деньги, а может быть, что-то такое, что он утратил много лет назад, когда еще был ребенком.
— Что ты имеешь в виду?
— Пока не знаю. Я все еще размышляю над этим.
— Если они были так близки, почему Мур убил его?
— Наверное, об этом нужно спросить у него. Если, конечно, мы когда-нибудь его найдем. Возможно, как ты и сказала, он просто хотел занять место Зорилло и получить все деньги. Не исключено, что его постоянно преследовало чувство вины. Мур зашел слишком далеко, и ему хотелось положить этому хоть какой-то конец… Кэл был слегка повернут на прошлом, по словам его жены. Кто знает, не пытался ли он вернуть хоть что-то из безвозвратно ушедшего, вернуться в свои детские годы… — На линии снова воцарилось молчание. Босх в последний раз затянулся сигаретой, обжег пальцы и отбросил окурок. — План Мура казался безупречным, — подытожил он. — Кэл подбросил нам «свое» тело в таких обстоятельствах, которые почти полностью исключали серьезное расследование. Он не сомневался, что управление не захочет копаться в этом.
— Но ты захотел, да, Гарри?
— Да, захотел…
«И вот к чему я пришел», — подумал Босх. Внезапно он понял, что будет делать дальше. В парке напротив зашевелились призрачные фигуры людей, просыпавшихся для нового безрадостного дня, полного разочарований и бед.
— Почему ты позвонил мне, Гарри? Что я должна сделать?
— Я позвонил тебе потому, что мне нужно кому-то довериться. Кроме тебя, у меня никого нет.
— Чем тебе помочь?
— Ты можешь получить дактилокарты из компьютера департамента юстиции?
— Конечно. Именно так мы обычно проводим опознание. И впредь будем проводить всегда. Теперь этот Ирвинг у меня в руках, Гарри!
— Карточка, которую он приносил на вскрытие, все еще у тебя?
— Не знаю, но уверена, что техники сделали копию. Хочешь, чтобы я перепроверила?
— Да, сделай проверку. Увидишь, они не совпадут.
— Ты говоришь очень уверенно.
— Да, я уверен, но ты можешь подтвердить это еще раз.
— А что потом?
— Потом увидимся на похоронах. Мне нужно заехать еще в одно место, а оттуда я сразу поеду в Лос-Анджелес.
— В какое место?
— Хочу проверить один замок. Это тоже часть долгой-предолгой истории. Я расскажу тебе потом.
— Ты не попытаешься помешать похоронам?
Босх задумался. Он вспомнил Сильвию Мур, загадочную и до конца не понятую. Потом ему в голову пришла мысль о том, что полиция будет с почестями хоронить наркобарона.
— Нет. А ты?
— Ни в коем случае.
Босх понимал, что причины у Терезы совсем иные, но ему было все равно. Тереза сейчас на пути к вожделенной должности постоянного директора судебно-медицинской лаборатории. Если теперь Ирвинг вдруг встанет у нее на дороге, то очень скоро будет иметь бледный вид — в точности такой, как у других клиентов Терезы. «Что же, — решил Босх, — большому кораблю большое плавание».
— До встречи, — сказал он.
— Будь осторожен, Гарри.
Босх повесил трубку и закурил новую сигарету. Утреннее солнце поднялось высоко и выжгло утренний туман меж деревьями сквера. На улицах появились первые прохожие, и откуда-то донесся веселый женский смех, но именно в эти минуты Гарри почувствовал себя очень одиноким в большом и равнодушном мире.
Босх доехал до конца Койотовой тропы и остановил машину перед самыми воротами. Отсюда ему было хорошо видно, что подъездная дорожка перед Кастильо-де-лос-Охос по-прежнему пуста, однако толстая цепь на воротах, еще вчера удерживавшая тяжелые решетчатые створки, висит теперь свободно, а на конце болтается разомкнутый замок. Значит, Мур здесь…
Гарри оставил машину на дороге, чтобы блокировать выезд, а сам проскользнул в ворота и, низко пригнувшись, зигзагом пересек бурый газон, ни на секунду не забывая о черных окнах на вершине башни, которые следили за окрестностями, словно бессонные глаза великана. Только прижавшись спиной к стене возле парадного входа, Босх перевел дух. Он вспотел, хотя раннее утро было прохладным.
Дверная ручка не поддавалась. Босх долго прислушивался под дверью, но так ничего и не услышал. Пригнувшись еще ниже, он бесшумно проскользнул под окнами первого этажа, свернул за угол и оказался возле четырехместного гаража. Здесь была еще одна дверь, но и она оказалась запертой.
Оглядевшись, Гарри понял, что знает эту часть двора по фотографиям, которые видел в конверте в квартире Мура. Сразу за бассейном в дом вели еще несколько сдвижных дверей, и одна из них была приоткрыта. Легкий сквозняк играл занавеской, и белое полотнище полоскалось на ветру, будто приглашая его войти.
Переступив порог, Гарри попал в просторную гостиную со старинной вычурной мебелью в пыльных, грязно-серых чехлах. Не увидев ничего, кроме мебели, Гарри повернул налево. Миновав кухню, он проник в гараж. Здесь стояли две машины — легковая, накрытая, как и мебель, серым полотняным чехлом, и бледно-зеленый фургон-пикап с надписью «Мекситек» на борту. Босх потрогал капот, и ему показалось, что мотор еще не совсем остыл. Через окно машины он увидел лежащий на пассажирском сиденье дробовик с отпиленным прикладом. Открыв незапертую дверцу, достал оружие и переломил стволы, стараясь действовать очень тихо. Оба ствола были заряжены патронами с крупной картечью. Босх привел двустволку в боевое положение, а свой револьвер засунул в кобуру.
Потом он перешел ко второй машине, приподнял спереди чехол и узнал «тандерберд» — должно быть, тот самый, что и на фотографии, где Мур был снят с отцом. Глядя на старинную машину, Гарри размышлял о том, как далеко в прошлом скрыты порой причины, объясняющие жизненный выбор человека. Почему Мур пошел этим, а не другим путем? Ответа на этот вопрос Босх не знал, равно как и того, почему сам стал таким, каким стал.
Вернувшись в гостиную, Гарри остановился и прислушался. Ни единый звук не нарушал тишины. Дом казался пустым, он словно замер, мучительно отсчитывая секунды в безнадежном ожидании того, что кто-то не придет и что-то не настанет. В комнатах, полных призраков самой причудливой формы, взгляд Босха перебегал с одного невнятного предмета на другой. Он рассматривал зачехленное кресло-качалку, когда наверху раздался шум — словно на пол упал сброшенный ботинок.
Гарри пошел на звук. Заметив рядом с входными дверями широкую каменную лестницу, он начал медленно подниматься. Звук наверху не повторился.
Дойдя до второго этажа, Босх крадучись двинулся по застланному ковровой дорожкой коридору, заглядывая в спальни и ванные комнаты, но все они выглядели заброшенными и пустыми.
Не обнаружив никого, Гарри вернулся к лестнице и продолжил подниматься в башню. Единственная дверь на верхней площадке стояла открытой, но изнутри не доносилось ни звука. Босх припал к полу и беззвучно проскользнул внутрь, держа обрез перед собой.
Мур был здесь. Он стоял спиной ко входу и рассматривал себя в зеркале платяного шкафа. Дверца была слегка приоткрыта, так что Босх не отражался в зеркале.
Несколько секунд Гарри смотрел на Мура, оставаясь незамеченным, потом быстро оглядел небольшую комнатку. Посередине стояла широкая кровать, а на ней лежал открытый чемодан. Рядом с чемоданом расположилась спортивная сумка, туго набитая и закрытая на молнию, как будто упакованная в дорогу.
За все это время Мур ни разу не пошевелился; он все так же пристально вглядывался в свое отражение. У него отросла борода, а глаза благодаря контактным линзам стали карими. Мур был в полинявших голубых джинсах, новеньких ковбойских сапогах, черной майке, черной кожаной куртке и таких же перчатках. Издалека он вполне мог сойти за Эль-Папу.
Ознакомительная версия.
