Человек оказался старше, чем ожидал Фил. Высокий, крепкого сложения, лысый. Он был похож на Эстер, только более старый и отталкивающий. Фил сразу же догадался, кто это. Лоуренс Крофт. Отец Эстер. Муж Эстер.
Софи ошибалась. Или же намеренно солгала ему.
Мужчина ринулся на него. Фил попытался увернуться от него, но правый кулак Крофта уже обрушился ему в лицо. Удар был настолько силен, что Фил не удержался на ногах.
Он ударился о землю спиной, и у него перехватило дыхание. Он сплюнул кровь. Вместе с зубом.
Крофт уже снова был рядом и метил ему в лицо. Фил попробовал увернуться, но сделал это недостаточно быстро. Он почувствовал, как удар кулака ломает его нос. Лицо залила кровь.
Крофт склонился над ним. Фил пытался сесть, пытался отбиваться, но перед глазами все плыло.
Крофт засмеялся и поднял руку, чтобы нанести ему еще один, возможно смертельный, удар.
Но вдруг остановился.
Глаза его удивленно расширились, голова запрокинулась, руки упали.
Фил широко раскрыл глаза, не понимая, что произошло.
Голова Крофта дернулась, глаза еще больше округлились.
Он дернулся еще раз.
Потом глаза его закатились, и он с глухим стуком тяжело рухнул на земляной пол.
Фил поднял голову. Над телом Лоуренса Крофта стояла Марина. В руках у нее был молоток, который Фил так и не смог найти. Лицо ее было забрызгано кровью и еще чем-то.
Молоток упал на пол. Фил с трудом поднялся и подошел к ней.
До появления первых слез он еще успел обнять ее.
Плакали оба.
Ноябрь сменился декабрем, незаметно подошло Рождество. Настроение у Фила было нерадостное.
Он остался дома. Никаких праздничных украшений в его квартире не было, если не считать пары рождественских открыток от коллег и одной — от Дона и Эйлин. Было еще одно поздравление — от Марины. Он открыл конверт. Внутри лежало письмо.
Фил вздохнул и решил повременить, не читать его сразу. Прежде нужно было поддержать себя проверенным способом. Поэтому он встал, прошел в кухню, взял пиво и вернулся на диван в комнату. Нажал кнопку пульта дистанционного управления стереосистемы. Он знал, какой диск там сейчас стоит.
Он закрыл глаза и потер ладонями лицо. Нос уже начал заживать. Все остальное, как он надеялся, тоже шло на поправку. Он сделал глоток пива. И принялся вспоминать, что произошло после той памятной ночи во Врабнессе.
В кармане шинели Крофта он нашел ключ от двери, и это спасло их от мучительного возвращения через узкий лаз. У Марины явно были проблемы с самочувствием: с того момента, как они поднялись наверх, она постоянно держалась за живот. Фил сразу же усадил ее в «скорую помощь» и отправил в больницу.
А уже потом начал разбираться со всем остальным.
После того как ему сложили нос, он снова отправился в управление. Вместе с ним была Анни, которая пыталась разобраться, что же произошло.
— Значит, муж Эстер все-таки оказался настоящим, — сказала она, устало опускаясь в кресло.
Фил кивнул.
— Софи провела нас.
— Но зачем?
Он пожал плечами.
— Может, защищала отца?
— После всего, что он сделал?
— Как знать? Возможно, она до сих пор любит его.
— А может быть, она просто врала.
— Они все лгут нам. Неужели ты этого еще не поняла?
— Чего не поняла?
— Прости. Я тут говорил Клейтону… — Он вздохнул, и на глазах его навернулись слезы. — Господи. Какой ужас…
Пресса уделяла этому делу огромное внимание. Фил изо всех сил старался держаться в тени, предоставив Бену Фенвику общаться с репортерами. После этого все пошло как по маслу.
Лоуренса Крофта вытащили из подвала мертвым. Фил знал, что по факту его смерти будет проведено расследование, но его твердо заверили, что никаких обвинений против него и Марины выдвигаться не будет. Даже наоборот: его ждет благодарность.
Эстер отвезли в клинику и поместили под надзор психиатра. Фил верил, что его — он до сих пор не мог воспринимать этого человека как женщину — признают душевнобольным, и это только вопрос времени. С ребенком все было хорошо, и скоро его должны уже вернуть отцу. Фил надеялся, что Грэм Идес будет в состоянии справиться с его воспитанием.
Бразертону предстояло предстать перед судом за покушение на убийство. А против Софи Гейл-Крофт было официально выдвинуто обвинение в убийстве.
Фил вспомнил похороны Клейтона.
Это было самое тяжелое для него. Церемония проходила в баптистской церкви Колчестера на Элд-лейн, в самом центре города. Здание в грегорианском стиле казалось инородным телом на фоне громадного торгового пассажа из красного кирпича, построенного в восьмидесятые годы и занимавшего бо́льшую часть центрального района.
Фил стоял, держась за резную спинку деревянной скамьи, и его поразило то, каким маленьким кажется гроб по сравнению с трубами органа.
Священник говорил о том, что человеческая жизнь коротка, и Фил знал, что все в этом зале подумали, что у Клейтона она получилась короче, чем у большинства людей. Двадцать девять лет… Его попросили сказать что-то от имени сослуживцев, но он не смог заставить себя сделать это. Слишком много боли, слишком сильное чувство вины. Он попросил Бена Фенвика выступить.
Священник продолжал говорить о великом даре — надежде. Фил посмотрел по сторонам. Мать и сестра Клейтона казались сломленными и потерянными, даже Анни была вся в слезах. И он подумал, что немногие могли похвастаться этим даром.
Когда все закончилось и присутствующие потянулись к выходу, к нему подошел Фенвик.
— Его семья устраивает поминальный прием. Нас пригласили.
Фил покачал головой.
— Идите без меня, — сказал он.
— Я думаю, они хотели бы видеть вас.
— Сходите сами, Бен.
Фенвик кивнул. Но не двинулся с места. Он хотел сказать что-то еще. Фил ждал.
— Знаете, все это может всплыть. Насчет… Клейтона. На суде по делу Софи Гейл.
— Я знаю.
— Я хочу сказать, что сделаю все, что смогу, но…
— Я знаю, что вы постараетесь.
Фил смотрел, как все выходят из церкви. Мать Клейтона вели под руки.
— Сделайте, что сможете, Бен.
И он направился к выходу.
Он пытался связаться с Мариной, но это ему никак не удавалось. Она не появлялась на работе, и дома ее, по понятным причинам, тоже не было. Доктор посоветовал ей взять небольшой отпуск. Она должна отдыхать и надеяться, что с ребенком все будет хорошо. С их ребенком. Никто не знал, где она сейчас.
Тони Скотт после нападения выжил, но из-за многочисленных травм головы все еще был в коме. Фил разговаривал с сиделками и знал, что Марина приходила к нему.
Он по-прежнему по воскресеньям обедал у Дона и Эйлин.
Первый раз был самым неудачным. Эйлин приготовила великолепное жаркое. Его запах и вкус всегда ассоциировались у Фила с уютом и безопасностью. Но только не в этот раз. Сидя за столом, он вдруг обнаружил, что не может выносить любимой еды.
Дон сам был полицейским. Он знал, через что пришлось пройти Филу. Или думал, что знает. Они с Эйлин слышали о Клейтоне, Эстер, Крофте и об остальных участниках этого дела. Только не о Марине. Они не расспрашивали его, но он знал, что, если бы захотел рассказать им об этом, они были бы благодарными слушателями. А если он этого не сделает, они тоже поймут.
Положив нож и вилку, он отодвинул тарелку и пробормотал что-то извиняющимся тоном.
Эйлин понимающе кивнула и ничего не сказала.
Фил не шевелясь сидел за столом. Он не сознавал, что плачет.
Эйлин накрыла его руку ладонью. Дон тоже был рядом.
Они еще долго сидели так, все вместе.
А сейчас Фил был дома один. Пил пиво, слушал музыку.
Он снова взглянул на конверт и допил бутылку. Поставил ее, взял в руки письмо и начал читать.
Дорогой Фил!
Прости, что избегала встреч с тобой. Я знаю, что ты сейчас должен обо мне думать. Но у меня не было другого выбора. Прости. Мне нужно многое понять, во многом разобраться. В очень серьезных вещах. Это связано не только с тобой. Я думала, что после Мартина Флетчера со мной такого уже никогда не произойдет. Я ошиблась. Хотя на этот раз ты и оказался со мною рядом. Наконец-то.
Ты знаешь, что это наш с тобой ребенок. Я уверена, что ты это знаешь. И, возможно, нам нужно быть вместе ради него. Или ради нее. Я пока точно не знаю, кто это. А кроме этого, есть еще и Тони. Я чувствую вину за то, что произошло с ним. Я чувствую себя в ответе за это. Что бы ни происходило между ним и мной или между мной и тобой, я должна уважать и его тоже.
Я понимаю, что это звучит сбивчиво, что мысли мои сформулированы не слишком четко, но сейчас я чувствую себя именно так. Все перемешалось. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Во всем разобраться. Я надеюсь, что ты мне это время дашь.
