Джерачи покачал головой. В Новом Орлеане поставщиков того сорта хлеба проглотил Карло Кит. Грузовик списали. Серийный номер утерян.
— Один друг подарил, — сказал Ник.
В эту секунду в дверь вломился парикмахер из салона напротив.
— Я не виноват, — уверил он.
— В чем, Харлан? — спросил Зук.
— В смерти президента.
— А кто тебя обвиняет?
— Никто, но ведь кто-то взял и пристрелил его.
— Президента убили? — спросил Джерачи.
— В Майами, да, сэр. По всем каналам сообщают.
— Ты нас разыгрываешь, — сказал Зук.
— Я постоянно говорил, что хочу пристрелить этого любителя негров, а теперь его убрали, и удовольствия тут мало. Я все время находился на работе. У меня есть алиби.
— Не смей даже шутить о таких вещах, Харлан. Он мертв?
— Откуда мне знать? Меня же там не было, понятия не имею, что с убийцей.
— Я не про убийцу спрашиваю, про президента.
— Похоже… вероятно, да.
— Кто стрелял? — не выдержал Джерачи.
— Могу поклясться на кипе Библии, мистер, не знаю и предположить не могу. — Парикмахер захлопнул за собой дверь и был таков.
— Сумасшедший расист, — пробурчал Зук. У него был старый ламповый радиоприемник, который он пытался вернуть к жизни.
Джерачи увидел изображение Хуана Карлоса Сантьяго только на следующий день, когда в газете опубликовали фото, сделанное после ареста из-за драки в баре в 1961 году. Ник сразу узнал в нем одного из тех, кого встретил на стрельбище у Трамонти.
* * *
Вскоре неизгладимой страницей истории Америки станет то, как Дэниэл Брендон Ши услышал новость, сидя в крошечном офисе в центре для проведения съездов в Майами. В майке и трусах он корпел над вступлением к речи брата. По комнате были разбросаны скомканные бумажки и смятые стаканчики из-под кофе. Днем генеральный прокурор объявил близкому окружению, что решил баллотироваться в Сенат США в 1966 году и таким образом не участвовать в выборах своего брата на второй срок. Он сделал это, как в один голос утверждали свидетели, со слезами на глазах. Карьера будущего сенатора должна была начаться с выступления по телевизору, с яркой речи. Однако Дэнни Ши не станет упоминать об этом. Он четко дал понять, что для него огромная честь сказать миру — прямо, откровенно, ясно! — какой великий человек его брат.
Хотя Джимми Ши был хорошим оратором, большинство его письменных работ (включая обе книги и дипломную) вышли из-под пера профессиональных писателей. Дэнни, напротив, обладал даром излагать мысли на бумаге и, что главное, стремился его совершенствовать. Разумеется, при нем всегда имелись составители речей, и среди них двое выдающихся американских романистов. Однако даже их труды он перерабатывал, переписывал, пока не получал желаемого. Как ни странно, эти романисты обычно считали, что Дэнни Ши сделал речь лучше и выразительней.
Дэнни, подобно многим талантливым писателям, верил, будто мысль рождается быстрей, если раздеться до нижнего белья.
Когда постучали в дверь, он сказал, что почти закончил, хотя повторял это не первый час.
— Нет, сэр, я не по этому вопросу, — произнес глава личного персонала Джимми. — Можно войти?
Услышав новость, Дэнни Ши остолбенел. Затем начал учащенно дышать.
Вдруг он поднялся и начал судорожно одеваться.
— Какой я идиот, — произнес Дэнни.
— Сэр?
— Это я виноват.
— Не понимаю, о чем вы.
* * *
Когда Эдди Парадиз услышал новость, он намеревался спуститься в свой охотничий клуб и показать Риччи Нобилио льва, которого Риччи Два Ствола помог приобрести у цирка.
Риччи встретился пообедать с ним в ресторане на Корт-стрит, принес подарки: коробку с двумя дюжинами пар фирменных носков и плакат, завернутый в трубочку. Плакат Второй мировой для коллекции. Одинокий человек тонет в темно-синем море, руки простерты вверх, огромные ладони на переднем плане, направленные на зрителя. Надпись гласит: «Кто-то проболтался!»
Эдди от души поблагодарил Нобилио за проявленную заботу.
— Как поживаешь? — спросил он.
— Грех жаловаться, а я жалуюсь. — Он комично выкатил глаза. — А ты как?
— Не первый на параде, — признался Эдди, — но кто сейчас первый?
— Один парень точно. По определению.
— Да, только ненадолго. Вместе с пулей всегда звучат эти слова.
Они сделали заказ.
— Послушай, — начал Эдди, когда официант ушел, — что ты имеешь в виду? Тебе не нравится, что я редко меняю носки, или намекаешь, будто я предатель? Или если не я, то один из моих людей? Выкладывай.
Риччи с непроницаемым видом уставился на него.
— Ты спятил?
Эдди окинул приятеля взглядом, затем расхохотался.
— Ты прав. — Парадиз постучал по коробке с носками. — Так мило. Спасибо еще раз. Просто сейчас такое творится…
— Тяжелые времена, — сочувственно кивнул Риччи.
— Точно.
Риччи Два Ствола поднял бокал.
— Салют.
Они выпили.
Затем обсудили слухи об Акапулько, о том, что контрудар Джерачи начался через человека на курорте. У каждого там были подчиненные, и оба очень надеялись, что они ни при чем. Подсчитали время, когда они — и другие — находились в Акапулько, и не нашли исчерпывающих доказательств.
— Так как нам разобраться?
— Будем держать ухо востро, — сказал Эдди. — Продолжаем заниматься делом. Рано или поздно решение само придет в голову. Как говорит Черепаха, тише едешь, дальше будешь.
— Это говорит черепаха, Эд. Когда бежит наперегонки с зайцем.
Риччи улыбнулся.
— Очевидно, ты прав. Если поспешить, если выдать свое беспокойство, тогда люди встревожатся, а нам это не нужно. Однако, если не подсуетиться, Джерачи снова станет боссом и, выражаясь твоими словами, нас тотчас скинут с вершины чарта.
Эдди слегка вздрогнул, когда Нобилио произнес имя Джерачи. Никто не произносил этого имени вслух.
— Что я хочу сказать, — продолжил Нобилио. — Надо использовать психологию, понаблюдать за своими людьми. Я умный человек, ты усердный. Вдвоем мы сможем разрулить ситуацию.
— Психологию, говоришь? Я окончил Бруклинскую уличную школу экономики. Большинство курсов сводятся к психологии.
Они ели и беседовали о делах. Решили поддерживать связь. Если семья Корлеоне останется на плаву, она будет благодарна таким людям, как Эдди Парадиз и Риччи Нобилио.
— Когда осядет пыль после боя Майкла с моим капитаном, — Эдди имел в виду Джерачи, — как знать, может, один из нас станет боссом. Хотя, дай бог, в ближайшем будущем ничего такого не случится.
— В этой семье? Невозможно. Надо иметь фамилию Корлеоне.
— Они перевелись.
— Но ведь Санни оставил пару сыновей. И у Майкла есть сын, у Конни — два.
— Не представляю никого из них во главе семьи.
— Одно время то же самое говорили о Майкле, если ты не забыл. О, и Фредо одного уж точно сделал.
— Фредо? У Фредо не было детей.
— Фредо перетрахал всех танцовщиц в Лас-Вегасе. Ты правда считаешь, что обо всех позаботились?
— Так тебе известна одна роженица? Откуда?
— Зря я это сказал!
— Майкл в курсе, верно?
— Давай сменим тему, ладно? — буркнул Риччи. Они собрались расходиться. — Значит, лев у тебя?
— Восхитительный зверь, — засиял Эдди.
— Немного же человеку надо для счастья.
Эдди понимал, что Риччи или опять нарывается на благодарность, или ждет приглашения спуститься посмотреть льва. Первое отпадало. Эдди уже послал ему четыре билета на матч «Мете», прямо за основной базой, что в полной мере восполняло наводку Риччи на директора цирка — неисправимого картежника. Это полдела. Еще надо было найти способ транспортировки, переделать тюремную клетку в подвале, чтобы зверю было там удобно, узнать, чем его кормить, как входить и чистить клетку, затем подыскать олуха, чтобы все это проделывал, причем через раз приходилось выполнять работу самому. Впрочем, Эдди не жаловался — Рональд был прекрасным львом, искренне полюбившим нового хозяина. И все же львиное дерьмо — оно и есть львиное дерьмо.
Так что Риччи может засунуть благодарность в свою тощую задницу. Но ему, конечно, не возбраняется пойти посмотреть на Рональда.
— Хочешь взглянуть на него? Можем прогуляться. Клуб за углом.
— Я знаю, где он, — сказал Риччи.
— Так чего мы ждем? Пошли.
И они пошли.
Эдди нес под мышкой носки, размахивая свернутым плакатом, словно скипетром.
— Стоя рядом с таким большим, сильным котом джунглей, чувствуешь себя весьма скромно, — сказал Эдди на улице. Они пытались идти рука об руку, что становилось неудобно там, где тротуар сужался, но Эдди следовал прямым курсом, заставляя Нобилио нырять поддеревья и гидранты. На должном расстоянии за ними следовали телохранители.
