— Его мог бы узнать Донни Уорд, — вмешался Джо. — Если бы он увидел его, то тут же связал бы его с тем, что произошло с Дорэном, с той историей пятилетней давности. А потом мы с тобой отправили к нему копов, да еще рассказали обо всем Дорэну…
— Насчет Уорда я уже догадался. Держу пари, это Гальончи его убил. Он вывел его из игры, тем самым избавившись от одной угрозы, и одновременно попытался привязать меня к этому благодаря деньгам.
Чем больше я размышлял, тем большее впечатление на меня производило только что услышанное от Рида. Поначалу я беспокоился лишь о Дорэне, потом уже не только о Дорэне, но и о его напарнике, однако признания Рида убедили меня в том, что я, в сущности, ничего не знаю о том, кто стоит у Дорэна с Гальончи за спиной. Оказывается, в этой игре был и третий игрок. Кто-то еще был замешан в этом деле, а Гальончи просто действовал по его приказу.
— Кто ему заплатил? — спросил я.
У Джо, судя по всему, не было на это ответа, впрочем, и у меня тоже. Какое-то время мы просто топтались на месте, Рид поглядывал на нас обоих с опаской в глазах, а Тор, как всегда, молчал. Наконец Джо покачал головой.
— Нам нужно приготовиться. Он сказал, что кого-то пришлет. Одному из нас нужно спуститься в гараж или поджидать его на улице, посмотреть, кто из них придет, а потом подняться вслед за ним наверх.
— Возьмете это на себя? — спросил Тор.
— Согласен. И заодно выгоню из гаража свою машину. К этому времени они наверняка уже знают ее «в лицо». Впрочем, рядом с домом оставлять ее тоже нельзя. Я припаркуюсь где-нибудь поблизости, а потом вернусь сюда.
— Хорошо.
Джо вытащил из кармана ключи от машины, повернулся и двинулся к двери. Он уже взялся за ручку, когда я остановил его.
— Мы выяснили, что Гальончи приехал в дом к родителям Моники Хит вместе с Алексом Джефферсоном и Фентоном Бруксом, — сказал я. — Джефферсон, помнится, представился посредником между Бруксом и семейством Хитов, мол, тот чувствует свою вину и хочет возместить им ущерб.
— Да, помню. Но Фентон Брукс уже умер.
— Однако сын его еще жив. Как ты думаешь, сколько стоит семейка Бруксов?
— Ну, «Брукс Биомедикал» — крупная компания. Думаю, она потянет на многие сотни миллионов. А может, и больше… на миллиард. Они ведь процветают.
— Верно.
Джо, держась на ручку двери, озадаченно смотрел на меня, еще не догадываясь, к чему я клоню.
— Интересная штука получается, — задумчиво проговорил я. — Смотри, Алекс Джефферсон убит, а уже на следующий день наш приятель Гальончи получает полмиллиона долларов. Думаешь, это простое совпадение? Сомневаюсь. Готов поспорить на последний доллар, что эти деньги имеют какое-то отношение не только к Дорэну и Джефферсону, но и к семейке Бруксов. Во всяком случае, если у кого-то и были такие деньги, то только у них.
— Подозреваешь, что Фентон Брукс помог вывести Мэтта Джефферсона из игры? — нахмурился Джо.
— Возможно. Мэтт ведь был не просто другом семьи, но и единственным сыном главного адвоката фирмы. Вспомни, именно Фентону первому кинулся звонить Алекс Джефферсон, узнав, что произошло.
Джо повернулся спиной к двери, словно раздумав уходить. На лице у него появилось задумчивое выражение.
— Я бы согласился с тобой, — пробормотал он, — если бы речь шла только о событиях пятилетней давности: логика здесь есть. Конечно, многое остается неясным, но звучит вполне правдоподобно. Ну а как быть с тем, что произошло в последние дни? Для чего Полу Бруксу нанимать кого-то, чтобы убить Алекса Джефферсона? Если он знал, что случилось с Дорэном, Джефферсон был у него в руках. При таких обстоятельствах он бы всю жизнь у него на цыпочках ходил. Нет, Джефферсон не представлял для Брукса угрозы.
Это точно, подумал я, не представлял. Если Фентон Брукс по какой-то причине в свое время помог Джефферсону скрыть убийство, то уж постарался бы до конца своих дней держать рот на замке, иначе ему бы не поздоровилось. В этом случае речь шла не только о пятне на его репутации — разоблачение представляло серьезную угрозу для всей его семьи. Впрочем, Джефферсону откровенничать тоже было как-то не с руки. Вздумай он подпортить Фентону репутацию, это рикошетом ударило бы и по нему, ведь им обоим инкриминировали бы одно и то же преступление, а его собственный сын был бы осужден как убийца. Тогда что же такое вдруг узнал Алекс Джефферсон, что Пол Брукс, перепугавшись, подослал к нему наемного убийцу?
— Мы искали чертовски богатого парня, но обратились не по адресу, — пробормотал я.
— Что?
— Пол Брукс, Джо. А что, если девушку убил он?
— Не понимаю, с чего это тебе в голову взбрело.
— Смотри, в ту ночь, когда убили Монику Хит, Мэтт Джефферсон первым делом кинулся звонить отцу, верно? А тот кому? Фентону Бруксу.
— Ну, он хотел проверить рассказ парнишки. Выяснить, как все было на самом деле.
— И кто нам это сказал? — прищурился я. — Вспомни, от кого мы об этом узнали.
Глаза Джо расширились, и я понял, что мне удалось наконец его убедить.
— От Пола Брукса.
— Точно! А на следующий день после всех этих телефонных переговоров Мэтт внезапно меняет свои показания и начинает обвинять Дорэна. Может быть, он вовсе не пытался выгородить себя, как мы решили. Вполне возможно, паренек действительно заметил там кого-то, очень похожего на него, только это был не Дорэн. Кто же это был, Джо? Может, сын самого крупного клиента его папочки?
— Смелое предположение, — покачал головой Джо.
— Итак, Мэтт пишет прокурору письмо, в котором сообщает, что отказывается присутствовать на суде и давать показания в качестве свидетеля. Для чего он это делает? Для чего лишний раз привлекает к себе внимание, особенно если Монику действительно убил он? Его отец — опытный адвокат, собаку съел в таких делах. Думаю, он натаскал бы его перед судом, так что допрос прошел бы без сучка без задоринки. Поэтому, если бы речь шла только о спасении собственной задницы, он сидел бы себе тихо и молил бы Бога о том, чтобы простофиля Дорэн согласился на сделку. Помнишь, Карен сказала, что парень удрал в Индиану и прервал всякие отношения с отцом? А может, он вовсе не бежал? Вернее, бежал, но не от того, о чем мы с тобой думали. Может, его преследовало чувство вины? Вот он и порвал с отцом — из-за того, что старший Джефферсон заставил его сделать. Как тебе такая идея?
— Очень смелое предположение, — снова покачал головой Джо. Так и не дождавшись ответа, он добавил: — Но в одном ты прав — деньги в этой семье есть, очень большие деньги. На этот счет не может быть никаких сомнений. Пол Брукс как раз из тех, кто запросто может отстегнуть полмиллиона.
— А Гальончи так или иначе причастен ко всему, что произошло с Дорэном. Он в этом деле — ключевая фигура. И если кому-то могло прийти в голову, как сыграть Джефферсоном против Брукса и сделать на этом хорошие деньги, так только ему.
В комнате снова наступила тишина. Тора, судя по выражению его лица, все это мало волновало, а вот Рид слушал нас с явным интересом. Даже страх его мало-помалу куда-то исчез, и, навострив уши, он ловил каждое наше слово.
— А теперь выметайся отсюда и поживее, — скомандовал я, обращаясь к Джо. — Пойди отгони машину, потом возвращайся сюда и смотри, кто из них появится. Конечно, Гальончи ты не узнаешь, но дай нам знать, если заметишь кого-то похожего на него, хорошо? Все остальное может подождать. А сейчас нам нужно вернуть Эми.
Джо, кивнув, вышел, и в комнате остались только трое: Тор, Рид и я. Подойдя к двери, за которой только что скрылся Джо, я сел возле нее на пол, привалившись спиной к стене, и положил руку с пистолетом на колени. Я чувствовал себя как человек, увидевший, как все, что он до этого дня привык считать правдой, вдруг пошло прахом.
Прошел час, потом другой — никто не приехал. Три раза звонил Джо — предупредить, чтобы были начеку, но всякий раз тревога оказывалась ложной. Я уже начал волноваться — вдруг наша затея лопнула? Что, если Гальончи своим звериным чутьем убийцы почуял расставленную нами ловушку и не придет? Размышляя над этим, я продолжал сидеть, привалившись к стене, изредка меняя положение, чтобы не затекало тело, но старался держаться за дверью, чтобы меня нельзя было увидеть из коридора. Рид, успевший за это время одеться и смыть с лица засохшую кровь — мы разрешили ему это сделать, поскольку ему бы пришлось открыть дверь, — оставался в гостиной, где мы видели его. Тор занял позицию по другую сторону двери. Он не последовал моему примеру и не стал садиться, не расхаживал по комнате, не шевелился и даже, по-моему, не моргал. Просто стоял и ждал.
Это ожидание оказалось мучительнее иной пытки. Весь день с самого утра я рыскал по городу, разыскивал нужных людей, пытался выудить у них необходимую информацию, ломал голову, решая одну за другой встававшие передо мной проблемы, и мне было легче, потому что я что-то делал. Это давало мне временную передышку, позволяя не думать о том, что будет, если мой план сорвется. Мысли об Эми не оставляли меня ни на минуту, я помнил о ней даже тогда, когда валялся на полу в «Куджо», хрипя и чувствуя, как цепь стягивает мне глотку. Даже в такие минуты, когда человек забывает обо всем, ее образ вставал передо мной как цель, к которой я шел, как напоминание о том, почему я не имею права бросить все. Только мысль об Эми заставила меня подняться на ноги и вновь бороться за свою жизнь. Тогда я не позволял, я не мог позволить себе бояться. Но сейчас, когда мне ничего не оставалось, кроме как ждать, страх вернулся с новой силой, запустив в меня свои когти, и я ничего не мог с этим поделать. Время тянулось томительно медленно, и пытка возобновилась — мысли снова и снова возвращались к тому, о чем думать не следовало. Я гнал их, но все повторялось, картины одна страшнее другой мелькали у меня перед глазами, картины того, что будет с Эми, если я ошибся. В горячке последних событий я смог избавиться от них на какое-то время, но теперь страх вернулся, и я ничего не мог с этим поделать.
