— Ты сегодня рано, — заметила она, не спеша выходить из машины.
— Да, наверное.
Масако подняла руку и посмотрела на циферблат часов, едва различимый в тусклом свете одной-единственной лампочки. Так и есть — опередила график почти на десять минут.
— Не знаешь, что это такое? — спросила Кунико, показывая на будку и одновременно поднимая верх машины.
— Думаю, здесь будет дежурный. Может быть, после всех тех нападений они решили позаботиться о нашей безопасности.
— Я слышала, что полиция узнала о маньяке и заставила владельцев фабрики принять меры.
Масако пожала плечами. Не исключено, что хозяева думали в первую очередь о том, чтобы не допустить использования площадки посторонними.
— Какая досада, — проронила она. — Теперь тебе уже не удастся с ним познакомиться.
— Что ты хочешь этим сказать?
Кунико повернулась и уже с откровенной враждебностью посмотрела на Масако. Судя по качеству макияжа и некоторым другим деталям, она уже успела побывать в косметическом салоне, но в глазах Масако дорогая помада и идеально нанесенный слой пудры только еще сильнее подчеркивали ущербность натуры Кунико.
— Вижу, ты все еще ездишь на машине. — Она с усмешкой кивнула в сторону свежеотполированного «гольфа». — Поберегла бы деньги — купила бы себе велосипед.
Кунико негодующе фыркнула, круто повернулась на каблуках и решительно зашагала по пустынной дороге. Не обращая на нее внимания, Масако потерла замерзшие руки. Хотя октябрь только что наступил, ночь выдалась необычно холодной, и в сухом, стылом воздухе особенно отчетливо чувствовались самые разные запахи: пригоревших продуктов, выхлопных газов, осенней травы и оливковых деревьев. Где-то неподалеку в опавших листьях еще стрекотали насекомые.
Масако нашла на заднем сиденье шерстяной джемпер, натянула его, закурила очередную сигарету — в последнее время без сигареты ее видели только в цеху — и стала ждать, пока удаляющаяся фигура Кунико совсем растворится в темноте. Через несколько минут тишину нарушило урчание мотора и на стоянку въехал человек на большом черном мотоцикле. Из-под заднего колеса полетел гравий, яркое пятно фары запрыгало вверх и вниз — мотоциклист двигался прямо на нее. Кто бы это мог быть? Никто из рабочих, насколько знала Масако, на мотоцикле сюда не приезжал. Незнакомец остановился рядом, и она напряженно прищурилась, стараясь рассмотреть его в темноте.
— Катори-сан, — негромко произнес голос.
Мотоциклист поднял визор шлема, и она узнала Дзюмондзи.
— Что вы здесь делаете? Напугали меня до смерти.
— А я рад, что успел вас перехватить.
Он выключил мотор. На стоянке стало вдруг тихо-тихо, замолкли даже испуганные шумом насекомые. Дзюмондзи опустил подножку.
— Что случилось?
— У нас есть работа.
Пульс ее участился еще в тот момент, когда на площадке внезапно появился мотоцикл, теперь же сердце заколотилось так, что Масако обхватила себя руками, словно испугавшись, что оно выскочит из груди. Она уловила слабый, но знакомый запах стирального порошка, исходящий от джемпера, пролежавшего все лето в шкафу, и вдруг поймала себя на мысли, что оставляет позади себя жизнь, которую лучше всего представляет именно этот запах.
— Что за работа?
— А то вы не знаете. Мне только что позвонили, сказали, что есть труп, от которого необходимо избавиться. Я подумал, что не успею застать вас дома, и поехал прямо сюда. Правда, пришлось немного задержаться — не хотел, чтобы Дзэноути-сан узнала мою машину.
Его голос слегка дрожал от возбуждения.
— И вы приехали на мотоцикле.
— Давненько на нем не ездил, так что пришлось повозиться, прежде чем мотор завелся.
Дзюмондзи снял шлем жестом актера, снимающего парик, и привычно пригладил волосы.
— Что я должна сделать?
— Я заберу тело и привезу к вашему дому. Когда вы заканчиваете работу?
— В половине шестого, — ответила она, постукивая ногой по земле.
— А когда будете дома?
— В начале седьмого. Но вам придется подождать, пока уйдут муж и сын, примерно до девяти. Как вы думаете, сможете заранее снять с него одежду?
— Попробую, — буркнул Дзюмондзи.
— А сумеете перевезти без посторонней помощи?
— Посмотрим. Кстати, я достал скальпели, о которых вы просили, так что захвачу их с собой.
— Хорошо. — Масако нервно кусала ноготь, стараясь вспомнить, о чем они могли забыть. Мысли перескакивали с одного на другое, ни на чем не задерживаясь. Так, о чем они не подумали? Что не предусмотрели? Что упустили из виду? — Обязательно привезите ящики.
— Ладно. Нужны большие или поменьше?
— Только не большие. Важно, чтобы они не привлекли внимания, поэтому постарайтесь найти что-то поменьше. Вроде тех, которыми пользуются в бакалейных магазинах. Но только проверьте, чтобы не попались поломанные.
— Займусь этим завтра утром. У вас есть пластиковые пакеты?
— Да, я купила несколько на всякий случай. И еще одно: как мне быть, если случится что-то непредвиденное?
Она уже представила целый ряд исключительных обстоятельств, способных помешать их планам: Йосики заболеет и решит остаться дома, Нобуки пропустит смену…
— Что может случиться? — забеспокоился Дзюмондзи.
— Например, кто-то из моих останется дома?
— Тогда позвоните мне по сотовому.
Он вытащил из кармана джинсов визитную карточку и протянул ей.
— Хорошо, — сказала Масако. — Если что-то вдруг произойдет, если обстоятельства изменятся, я позвоню вам до половины девятого.
— Если же ничего не случится и вы не позвоните, то я приеду около девяти. — Он протянул руку. Масако, удивленная этим жестом, ответила на него. Пальцы у Дзюмондзи были холодные, кожа грубоватая. — Увидимся.
Он включил мотор, и глухой мощный рев раскатился по площадке и ушел в темноту.
В последний момент Масако махнула рукой.
— Что-нибудь еще? — спросил Дзюмондзи, поднимая визор.
— Появился какой-то человек… ходит по домам, расспрашивает обо мне соседей. Может быть, частный детектив.
— Как по-вашему, что бы это значило?
Он заметно встревожился.
— Понятия не имею.
— На полицию не похоже, верно? Этого нам только не хватало.
На душе стало тяжело, как бывает в предчувствии близкой беды. Может быть, стоило бы на время залечь на дно. Но теперь уже поздно.
— Не знаю, что и думать, но назад дороги нет.
— Наверное, вы правы, — согласился Дзюмондзи. — Мы зашли слишком далеко, чтобы пятиться. К тому же отказываться опасно — многие важные люди могут потерять лицо.
Он ловко развернулся и умчался, оставив после себя кружащуюся в воздухе пыль.
Оставшись одна, Масако направилась к фабрике, по пути намечая последовательность шагов предстоящей процедуры: сначала голова, потом руки и ноги, затем вскрыть грудную клетку и разрезать живот… Она ясно, во всех деталях представила весь жуткий процесс. Интересно, в каком состоянии будет тело? И в каком оно уже сейчас? Ее начало трясти от ужаса, ноги стали ватные, так что пришлось остановиться прямо на середине дороги. Прошло несколько секунд, прежде чем Масако вдруг осознала, что пугает ее не столько тело, которое предстояло увидеть через несколько часов, сколько невидимые, прячущиеся в темноте и наблюдающие за ней оттуда люди.
Стоило ей войти в комнату отдыха, как Кунико демонстративно поднялась и, не оглядываясь, промаршировала к выходу. Никак не отреагировав на эту выходку бывшей подруги, Масако огляделась, отыскивая Йоси. Та стояла в раздевалке, разговаривая о чем-то с Яои.
— Шкипер.
Она тронула ее за плечо. Йоси вскинула голову, не успев застегнуть куртку. Стоявшая рядом Яои тоже повернулась. Масако не собиралась посвящать ее в их планы, но, увидев перед собой ясные улыбающиеся глаза и выражающее совершенную невинность лицо, лицо без малейшего намека на тот ужас, через который они все прошли, почувствовала непреодолимое желание стереть с него улыбку, заставить Яои дрожать, как только что дрожала она сама, когда стояла в темноте на пустынной дороге.
Она стиснула зубы, стараясь удержать в себе поднимающуюся злость.
— Что случилось? — спросила Йоси, но по тому, как напряглись и окаменели черты, как сжались в узкую полоску губы, было видно, что она уже знала ответ.
— У нас есть работа, — коротко сказала Масако, решив не упоминать о своих новых подозрениях и страхах.
— О чем это вы тут шепчетесь? — Яои встала между ними. — Какие тайны скрываете от меня?
Неожиданно для себя Масако схватила ее за руку.
— Тебе действительно интересно? Хочешь знать? — глядя в чистые, незамутненные сознанием вины глаза, спросила она.
— Ты что? Что ты делаешь? — испуганно пробормотала Яои.
