Релонен уже ждал их в ресторане «Певчие». Было без пятнадцати двенадцать. Все трое осмотрели помещение актового зала и отметили, что работники ресторана привели в порядок кабинеты, зал украсили цветами, а на столы постелили чистые скатерти. Метрдотель показал им меню, составленное в соответствии с заказом. Проверили микрофоны — все было в порядке.
— Нам звонила пара журналистов, — предупредил метрдотель.
Полковник проворчал, что собрание не подлежит огласке, и приказал портье не впускать журналистов с фоторепортерами. Если кто-то попытается проникнуть, пусть позовут его, и он лично разберется с любопытными.
Все трое волновались. Соберутся ли самоубийцы? Или организаторы были одержимы манией величия, когда привели в движение весь этот механизм? И что выйдет из их затеи?
Полковник облачился в парадную форму, мадам Пуусари — в шелковый костюм. Релонен был вынужден предстать в старом, но хорошо отглаженном полосатом костюме, в котором выдержал бури четырех банкротств. Троица производила торжественное и солидное впечатление. Но ведь и дело было важным, жизненно важным.
В 12 часов напряжение спало. Холл ресторана наполнился людьми, женщинами и мужчинами. Релонен считал приходящих: пятьдесят, семьдесят, сто… Скоро он сбился со счета. Многие перекочевали вниз, в актовый зал, где полковник Кемпайнен и проректор Пуусари приветствовали гостей, метрдотель и официантки провожали их к столикам. Через пятнадцать минут зал был полон. Дверь-гармошку, ведущую в самый большой кабинет, оставили открытой. Там нашлось место еще для сорока приглашенных. Все столики уже заняли, а в проеме стояло еще два десятка остолбеневших людей. В четверть первого полковник уведомил портье, что двери пора закрывать. Ресторан заполнен до отказа. Можно начинать.
Полковник Кемпайнен взял микрофон. Он представился и представил своих товарищей — Релонена и проректора Пуусари. В зале послышался одобрительный гул. Затем полковник коротко рассказал об организаторах семинара и о плане его работы. Цель — доверительно побеседовать о жизни и смерти. Запланировано выступление психолога на тему о профилактике самоубийств. После лекции можно будет насладиться специально приготовленным для этого случая обедом. Те, кто не в состоянии заплатить за обед весьма умеренную цену, получат его бесплатно за счет полковника. Можно также собрать деньги, чтобы покрыть все расходы. После обеда-«свободный микрофон»: все желающие могут выступить с небольшой речью по теме, то есть по поводу самоубийства. А в конце мы обсудим, есть ли смысл продолжать эти семинары, нужно ли выбрать комиссию, которая будет защищать интересы самоубийц, или достаточно одной встречи.
— Тема нашего семинара неожиданно оказалась очень серьезной и на редкость печальной, но я все-таки хочу надеяться, что она не испортит нам этот прекрасный летний день. Ведь и у нас, людей разочарованных, есть право хотя бы один день наслаждаться этой жизнью и хорошей компанией. Надеюсь, вы приятно проведете время, и наши судьбы получат новое, более оптимистическое направление, — закончил свою речь полковник. Все выслушали его с молчаливым одобрением.
Во время выступления у дверей, ведущих в зал, выстроилась колонна официантов. В руках они держали подносы, уставленные бокалами с игристым вином.
Получив бокалы, многие встали в ожидании тоста.
— Здоровья и долгих лет жизни, — произнес полковник, поднимая свой бокал. Обстановка разрядилась, люди стали знакомиться, общаться, заказывать еду.
Первая часть семинара для самоубийц прошла согласно плану. Докладчик, психолог Арья Реухунен, прочитала отличный доклад о самоубийствах и их профилактике. Лекция заняла два часа. Это был серьезный и беспристрастный рассказ о душевных болезнях, жизненных тяготах, научных исследованиях природы суицида и о многом другом, с этим связанном. Все это лично касалось большинства слушателей, поэтому они сидели тише мыши и ловили каждое слово.
По мнению докладчицы, основная причина самоубийств крылась в том, что люди ощущали бессмысленность своей жизни, не видели в ней ничего приятного. Психолог Реухунен сделала акцент и на особой природе суицида в сравнении с другими психологическими проблемами: самоубийство в Финляндии все еще табу, говорить о нем стыдно. Оно не только позорит самоубийцу, которого объявляют больным, но и бросает тень на его родственников. Известно много случаев, когда страдали именно родственники самоубийцы.
Сразу после лекции психолога какой-то мужчина средних лет, размахивая проволочной клеткой, потребовал слова.
Он по собственному опыту знал, что такое безнадежность и как Божье провидение может от нее спасти.
Полковник прервал излияния человека с клеткой, заметив, что дискуссия начнется после обеда.
Ланч удался на славу. После него многие ушли, но большинство осталось. Люди заказывали напитки, оживленно беседовали.
Пара журналистов и фотограф прорвались-таки в холл ресторана, пытаясь выведать новости. В газетные сводки просочились намеки на важный семинар. Полковник подробно объяснил, что семинар этот частный и касается проблем людей с задержкой умственного развития, выросших в деревенской общине и оказавшихся в ситуации, когда социум быстрыми темпами интегрируется в европейское экономическое сообщество. Разочарованные журналисты вздохнули и ушли, не задавая больше вопросов.
А потом началась дискуссия, и ход семинара принял новое направление и размах.
Участники семинара самоубийц охотно заказывали пиво, вино и напитки покрепче — очевидно, для храбрости. Когда пришло время «свободного микрофона», каждый получил возможность рассказать во всеуслышание о своих проблемах.
Ввели пятиминутный регламент ввиду большого количества желающих. За это время выступающие успевали лишь в общих чертах описать ситуацию. Завязалась дискуссия, ведь проблемы у многих были общие.
Мужчина с клеткой, требовавший слова перед ланчем, наконец получил возможность поделиться своими мыслями. Был он родом из Тампере, а по профессии — нивелировщик. Ему было за тридцать, и жизнь он вел довольно распутную. Нивелировщик барахтался в грехах годами. Он был уверен, что жизнь зла и несправедлива. Вот и впал в глубокое отчаяние. Этим летом вялая неудовлетворенность переросла в сильное беспокойство. Нивелировщик обратился к вере и стал умолять Бога послать ему какой-нибудь знак, что и он, самый грешный из грешников, может получить помилование Всевышнего.
Но знака все не было. Нивелировщик опечалился пуще прежнего и начал подумывать о самоубийстве. Однажды летней ночью он без всякой цели ехал из Тампере и случайно попал в Ламми. Погруженный в мысли о своей беде и о смерти, нивелировщик забрел на кладбище. Но в последний момент Господь все-таки спас его. Желанный знак поджидал его на пороге Ламмской церкви!
Нивелировщик поднял проволочную клетку, чтобы все ее увидели. Это она стояла на церковной лестнице, это она содержала божественный знак. В клетке был живой енот, он так яростно шипел на нивелировщика, что не оставлял никаких сомнений в своей реальности. Он был как горящий куст в Ветхом Завете.
Кто-то осмелился спросить, что мог иметь в виду Бог, оставляя на церковной лестнице клетку с енотом? И что божественного увидел нивелировщик в этом зверьке?
Нивелировщик угрожающе потряс клеткой и напомнил собравшимся, что пути Господни неисповедимы. Когда его спросили, где эта Божья тварь теперь, нивелировщик ответил, что принес его в жертву Богу в благодарность за свое спасение. Кровью жертвенного енота окропил он свой гараж в Тампере, а из самого зверька собирается сделать чучело в память о своем спасении. На своем надгробном камне он велит рядом с собственным именем поместить портрет енота. Впрочем, с этим можно и подождать, ведь он собирается еще долго жить и служить своим ближним, проповедуя слово Господне.
Потом выступила хозяйка маленького поместья, приехавшая аж из Северной Карелии. Она убедительно доказала, что семинар очень полезен. Всю жизнь она в одиночку возилась со своими коровами, муж был молчалив и диковат, да и коровы не лучше. Это Удручало. А здесь ей открылась возможность свободно обмениваться мыслями в приятной атмосфере взаимопонимания. Она почувствовала, что к ней вернулась молодость, и вдруг подумала, что не стоит себя убивать.
— Уж так на душе полегчало! Конечно, стоило приехать, хоть и дороговато. К счастью, есть где переночевать — у двоюродного брата в Мююрмаки.
Потом встал мужчина лет тридцати. Он рассказал, что дважды обращался в больницу для душевнобольных по поводу нервного срыва и апатии.
— Но я не сумасшедший. Я просто бедный. Будь у меня собственная квартира, пусть маленькая, однокомнатная, где-нибудь в Каллио,[4] я бы со всем справился. А когда приходится жить в коммуналке, это, знаете ли, расшатывает нервы.
