Уолш нажал на газ и, как только они выехали на пятый хайвей, потянулся за пачкой «Честерфилда». Ухватив губами сигарету, вытащил ее из пачки и спросил:
— Вы не возражаете? — И, не дожидаясь ответа, щелкнул зажигалкой.
Куинн приоткрыл окно.
— Это ваша машина.
— Еще целых семь месяцев.
Уолш зажег сигарету, втянул полные легкие всевозможных смол и никотина и подавил кашель.
— Черт, никак не отпускает простуда.
— Это все погода, — заметил Куинн, а про себя добавил: «Или рак легких».
Серое небо нависло над Миннеаполисом. Дождь и холод. Редкая растительность погрузилась в сон и останется безжизненной до самой весны. А до нее в этой части Штатов еще ох как далеко! Это в Виргинии уже в начале марта все пробуждается к новой жизни, но только не здесь.
— Могло быть и хуже, — отозвался Уолш, как будто прочел его мысли. — Например, метель. Несколько лет назад тут на Хэллоуин мело так, что глаз не открыть. В ту зиму снегу нападало футов десять в высоту, не меньше, и пролежал он аж до самого мая. Ненавижу это место.
Куинн не стал спрашивать, что его здесь держит. Не хотелось выслушивать очередные наезды на Бюро или жалобы женатого мужчины на родственников со стороны жены, которые, мол, совсем достали, или что еще вы можете услышать от человека вроде Уолша по поводу того, как ему надоела такая собачья жизнь. И вообще, с него хватает своих проблем, о которых Уолш вряд ли хотел бы услышать.
— Увы, Винс. Утопия потому так и называется, что ее нигде нет.
— Ну, меня бы, на худой конец, устроил Скоттсдейл. Надоело мерзнуть. Приезжайте к нам в июне — и застанете меня уже там. Духу моего здесь не будет. Хватит горбатиться на этой неблагодарной работе, пора на заслуженный отдых.
Сказав это, Уолш с подозрением покосился на Куинна, как будто разглядел в нем фэбээровскую подсадную утку, которая только и ждет, чтобы остаться одному и доложить по телефону кому следует.
— Да, работа утомляет, — согласился Куинн. — Но меня больше всего раздражает политика, — добавил он и попал точно в больное место. — Когда находишься на оперативной работе, получаешь оплеухи с обеих сторон: и от местного начальства, и от Бюро.
— Это точно. Будь моя воля, ушел бы хоть сегодня. Тем более что это новое дело — сплошная головная боль. Заранее знаю, что пинать будут больно и, главное, до бесконечности.
— Расследование уже начато?
— Конечно, иначе зачем вас сюда направили?
С этими словами Уолш взял с сиденья папку и протянул Куинну:
— Снимки с места преступления. Не для слабонервных.
Не сводя с Уолша темных глаз, Куинн взял папку.
— Скажите, Винс, вы что-то против меня имеете? — спросил он, что называется, в лоб, хотя и постарался смягчить вопрос, придав лицу слегка виноватое выражение — мол, прости, дружище, не хотел тебя обидеть. В такой ситуации он бывал не раз и заранее знал, какую реакцию можно ожидать от собеседника, когда ФБР присылает своего агента. Кто-то был искренне рад, кто-то лишь делал вид, кто-то с трудом прятал раздражение, кто-то не скрывал его вообще. Уолш попадал в третью категорию: то есть был из тех, кто якобы говорит то, что думает.
— Да нет, с какой стати, — произнес он наконец. — Потому что если мы как можно скорее не возьмем за задницу этого мерзавца, то все окажемся под обстрелом. Так что я ничего против вас не имею. У вас своя работа, у меня своя.
— И все-таки это ваш случай. Меня прислали лишь вам в помощь.
— Забавно. Я то же самое сказал лейтенанту в нашем отделе.
Впрочем, Куинн никак не отреагировал, потому что уже мысленно разрабатывал стратегию. Не исключено, что придется действовать в обход Уолша, хотя вряд ли для ведения следствия назначили бы кого-то другого. Такой случай, как этот, требует участия опытного оперативника, иначе зачем он здесь нужен. Если Питер Бондюран в состоянии заставить вашингтонское начальство плясать под свою дудку, вряд ли местное управление станет портить с ним отношения. Если верить факсам, Уолш имел безупречную репутацию и огромный опыт. Может, даже чересчур. Чересчур много дел, чересчур много подковерных интриг…
Куинн уже имел представление о местном раскладе сил. Найденное тело было третьим по счету, что давало основания утверждать, что в городе действует серийный убийца. Обычно в таких случаях с ФБР консультировались по телефону, и то не всегда. Как правило, на местах старались взять расследование целиком и полностью в свои руки — по крайней мере, на начальном этапе.
Куинн на пару секунд закрыл глаза и постарался загнать эмоции как можно дальше.
— Этот ваш мистер Бондюран. У него знакомые в самых верхах, — произнес он. — Кстати, что он за человек?
— Горилла весом в девятьсот фунтов. У него здесь компьютерная фирма, которая выполняет кучу оборонных заказов. Для Пентагона. Он уже давно заявлял о том, что хотел бы свалить из нашего штата. Думаю, губернатор и местные политиканы готовы выстроиться в очередь, лишь бы только расцеловать его задницу. По их словам, этот парень тянет на миллиард баксов, если не больше.
— Вы с ним уже разговаривали?
— Нет. Можно подумать, ему интересно какое-то там полицейское управление. Насколько мне известно, он сразу обратился к начальству, причем как можно выше.
И через пару часов ФБР отрядило спецагента Куинна в Миннеаполис, наплевав на обычную процедуру распределения заданий по штатам. Наплевав на то, что он и без того уже вел не один десяток дел. Наплевав на обычные в таких случаях согласования и разрешения.
Интересно, кисло подумал Куинн, Бондюран запросил именно его? В последний год его имя часто мелькало в прессе. Впрочем, он сам здесь ни при чем. Просто журналюгам нравится его имидж. А все потому, что тот вписывается в классическое представление о том, какими должны быть спецагенты: спортивного вида брюнет с квадратной челюстью и пронзительным взглядом. Потому что он фотогеничен, хорошо получается на снимках, хорошо смотрится с телеэкрана. Его наверняка с удовольствием сыграл бы Джордж Клуни. В отдельные дни этот имидж бывал очень даже полезен. В отдельные дни — забавлял. Но чаще всего раздражал.
— Он требует, чтобы мы срочно раскрыли это дело. И никаких «но», — продолжал тем временем Уолш. — Труп еще не успел остыть, а ему уже подавай убийцу. Еще даже толком не установлено, что это его дочь. Потому что как установишь, если головы нет. Но толстосумы не привыкли слушать чужие доводы, им все подавай сию же минуту. Ждать они не привыкли.
— И как обстоят дела с опознанием?
— Составлен цифровой портрет. Сейчас пытаются взять отпечатки пальцев. Но руки сильно обгорели, насколько я слышал. Судмедэксперты запросили медицинскую историю Джиллиан Бондюран, вдруг обнаружатся какие-то зацепки — например, старые переломы или что-то еще. В целом рост и телосложение совпадают. Нам известно, что накануне в пятницу Джиллиан ужинала с отцом. Она вышла из дома примерно в полночь, и с тех пор ее никто не видел.
— А ее машина?
— Пока не найдена. Вскрытие назначено на сегодняшний вечер. Может, ребятам повезет и они смогут сличить содержимое желудка с тем, что она якобы ела у папаши. Хотя лично я сильно сомневаюсь. В таком случае ее должны были убить сразу же. Что не слишком похоже на почерк нашего маньяка. Пресс-конференция назначена на пять часов, — продолжал Уолш. — Хотя я не сказал бы, что пресса настолько терпелива. История уже вышла в эфир. И главное, мерзавцу успели дать имя — Крематор. Кто-то ловко придумал.
— Насколько мне известно, это убийство напоминает другие случаи, которые имели место пару лет назад. Есть какая-то связь?
— Вы имеете в виду убийства в городском парке? Связи нет, но есть много общего. Те жертвы были черными, плюс один азиат-трансвестит, которого убийца прихлопнул по ошибке. Проститутки или предположительно проститутки. Впрочем, первыми жертвами этого Крематора тоже были ночные бабочки. Но в том-то и беда, что проституток убивают постоянно. Они — самые легкие жертвы. С той разницей, что пару лет назад это были черные, а в этом году — белые. По-моему, все говорит за то, что это два разных убийцы.
— Верно. Серийный убийца, как правило, остается в границах своей этнической группы.
— К тому же по одному убийству в городском парке кого-то уже осудили, а по остальным закрыли дела. А раз убийца найден, к чему разыскивать дополнительные улики? Чтобы повесить на него все остальные случаи? Да и вообще, сколько пожизненных заключений можно присудить одному человеку?.. Кстати, сегодня утром я разговаривал с одним из следователей, — добавил Уолш и потушил сигарету в грязноватой пепельнице. — Он сказал, что, мол, сомневаться не приходится, что это два совершенно разных почерка. Хотя, если сказать по правде, я про те убийства знаю не больше вашего. До сегодняшнего утра у ребят были лишь две мертвые шлюхи. Я читал про них в газете, как все остальные. И потому знаю, что тот, другой убийца головы своим жертвам не отрезал. Отрезанная голова — это, скажу я вам, что-то новенькое. До сих пор головы у всех были на месте.
