– Так я управлял этой компанией в течение пятидесяти лет. Может, покажешь, кто собирается менять порядки? – Харри с довольным видом откинулся в кресле и достал из внутреннего кармана огромную сигару.
– Дедушка, эта сигара!.. Врач сказал…
– А я говорю, что директором «Сондер дитч» будет Фред Пламмер.
– Но он уходит на пенсию в будущем году, – попытался возразить Манфред.
– Да, – согласился Харри, – но что это меняет?
– Но он – такая старая развалина. – В голосе Манфреда послышались нотки отчаяния. Он не ожидал, что одна из причуд старика расстроит все его планы.
– Он на двенадцать лет моложе меня, – угрожающе прорычал Харри. – Как он может быть старой развалиной?
12
Уик-энд закончился, и квартира стала производить на Рода гнетущее впечатление. Ему не терпелось уехать из нее.
Он побрился, стоя голышом перед зеркалом, постоянно чувствуя вонь из пепельниц и полупустых бокалов. Уборщица увидит обычную для понедельников картину. Все громче и громче становился шум уличного движения с авеню Луис-Бота. Род взглянул на часы: шесть часов утра. «Хорошее время для того, чтобы разобраться в собственной душе», – решил Род и, наклонившись вперед, вгляделся в собственное отражение.
«Ты слишком стар для такой жизни, – сказал он себе. – Четыре года ты так живешь, уже четыре года со дня развода. Вполне достаточно. Было бы совсем неплохо лечь в постель две ночи подряд с одной и той же женщиной».
Он промыл бритвы и включил душ.
«Возможно, я смогу позволить себе такую жизнь, если наш мальчик Манфред сдержит свое слово». Род не позволял себе безоговорочно верить обещаниям Манфреда Стайнера, но весь уик-энд, несмотря на это, чувствовал странное волнение.
Он встал под душ, намылился, затем открыл только холодную воду. Чуть позже, тяжело дыша, закрыл кран и потянулся за полотенцем. Вытираясь, прошел через гостиную в спальню и остановился в ногах кровати, чтобы разглядеть девушку, лежащую на скомканных простынях.
Благодаря загару – цвета карамели – она казалась одетой в прозрачные лифчик и трусики. Волосы, разметавшиеся по подушке, были светлыми и золотистыми и совершенно не гармонировали с треугольником черных волос внизу живота. Розовые губы по-детски надуты во сне. Она показалась Роду слишком молодой. Он даже встревожился. Только сделав заметное усилие, он вспомнил ее имя – начинал уик-энд он совсем с другой девушкой.
– Люсиль, – позвал он, присаживаясь на кровать, – просыпайся. Пора уезжать.
Она открыла глаза.
– Доброе утро. – Род нежно ее поцеловал.
– Ммм… – Она часто заморгала. – Который час? Я не хочу потерять работу.
– Шесть.
– Замечательно. У меня еще масса времени. – Она отвернулась и попыталась зарыться в простыни.
– Ничего подобного. – Род легонько шлепнул ее по заду. – Шевелись, девочка. Готовить умеешь?
– Нет… – Она подняла голову. – Напомни, как тебя зовут.
– Род.
– Ах да, Поршень Род. – Она хихикнула. – Чуть не умерла! Ты уверен, что не работаешь на паровой тяге?
– Сколько тебе лет?
– Девятнадцать. А тебе?
– Тридцать восемь.
– Папочка, ты просто прелесть! – горячо воскликнула она.
– Да, иногда на меня находит. – Он встал. – Собирайся.
– Ты уезжай, а я закрою дверь, когда буду уходить.
– Не выйдет. – Когда последний раз он оставил девушку в квартире, она вынесла все: еду, спиртное, бокалы, полотенца, даже пепельницы. – Пять минут на сборы.
К счастью, она жила по пути и показала дорогу к запущенному кварталу многоквартирных домов в районе Боойсенс, рядом с отвалами породы.
– Я пытаюсь дать образование трем слепым сестренкам. Не хочешь помочь? – спросила она, когда Род остановил «мазерати».
– Конечно. – Он протянул ей пятирандовую банкноту.
– Спасибо. – Она соскользнула с красного кожаного сиденья, закрыла за собой дверь и зашагала прочь. Она даже не обернулась и вскоре скрылась за домом, а на Рода накатила странная волна одиночества. Чувство было настолько сильным, что прошла целая минута, прежде чем он смог стряхнуть с себя оцепенение и отъехать от поребрика.
– Моя пятирандовая подруга. Она действительно любит меня!
Он ехал очень быстро, и, когда поднялся на хребет Краалкоп, тени были еще длинными, а на траве серебрилась роса. Остановив «мазерати» на придорожной стоянке, он вышел из машины. Присев на капот, закурил, поморщился и посмотрел на раскинувшуюся внизу долину.
Ничто не выдавало огромных сокровищ, спрятанных под землей. Она ничем не отличалась от многих других равнин Трансвааля. В центре равнины возвышался город Китченервилль, который уже более полувека радовался тому факту, что лорд Китченер останавливался здесь лагерем на одну ночь в погоне за коварными бурами. Три дюжины домов превратились, как по волшебству, в три тысячи домов, расположенных вокруг прекрасной ратуши и торгового центра. Огромные парки и сады, широкие улицы, новые дома – все было оплачено золотодобывающими компаниями, арендованные участки которых располагались рядом с городом.
На блеклом вельде, окружающем город, стояли колоссальные монументы человеческой жажде золота – шахтные копры. Вокруг них были видны здания цехов и обогатительных заводов. Всего в долине можно было насчитать четырнадцать копров. Месторождение было разделено на пять частей и эксплуатировалось соответственно пятью компаниями, носящими имена ферм, когда-то расположенных в этой местности: Торнфонтейн, Блаауберг, Уэст Твифонтейн, Дип-голд-левелс и Сондер дитч.
Естественно, все внимание Рода привлекла последняя.
– Красавица, – прошептал он. И действительно, огромные горы голубой породы казались ему прекрасными. Сложные, но тщательно продуманные узоры шахтных построек и даже ядовито-желтые акры отстойника обладали функциональной красотой.
– Отдай ее мне, Манфред, – громко произнес Род. – Отдай, мне очень нужно.
На двадцати восьми квадратных милях, являющихся собственностью «Сондер дитч», проживало четырнадцать тысяч человек. Двенадцать тысяч были банту, нанятые из разных областей Южной Африки. Они жили в многоэтажных общежитиях, стоявших рядом с копрами, и каждый день опускались через две дыры под землю на глубину, которую невозможно было себе представить, потом поднимались на поверхность. Двенадцать тысяч человек вниз, двенадцать тысяч человек наверх. Но это еще не все. Через эти же две дыры на поверхность поднимали десять тысяч тонн породы ежедневно, а опускали пиломатериалы и инструменты, трубы и взрывчатку, многие тонны материалов и оборудования. Человек, совершивший такое, мог гордиться собой.
Род взглянул на часы: без двадцати пяти восемь. Они были уже внизу, все двенадцать тысяч. Спуск начался в три тридцать и уже закончился. Смена была на месте. «Сондер дитч» уже грызла скалы и выдавала породу.
Род довольно улыбнулся. Чувство одиночества и тоски, которое он испытывал всего час назад, испарилось. Его сменило чувство гордости из-за причастности к такому великому делу. Он понаблюдал, как вращаются колеса копров, замирают на мгновение, чтобы вновь начать бесконечное вращение.
Каждый из стволов стоил пятьдесят миллионов рандов, надземные постройки – еще пятьдесят миллионов. «Сондер дитч» представляла собой капиталовложение в размере ста пятидесяти миллионов рандов, или двухсот двадцати миллионов долларов. И все это могло принадлежать ему.
Род отбросил окурок. Спускаясь с хребта, он бросил взгляд на восток. Вся деятельность прекращалась у воображаемой черты, проведенной произвольно с севера на юг. Поверхность не давала ни малейшего представления о том, почему так произошло. Причины находились глубоко под землей.
По этой линии проходило странное геологическое образование – дайка – стена твердой скальной породы, которую назвали «Биг Диппер». Она рассекала месторождение словно топором. За стеной тоже существовал золотоносный пласт, все знали об этом, но ни одна из пяти компаний не занималась его разработкой. Каждая начинала пробные изыскательские работы, но потом сворачивала их, так как результаты бурения нескольких скважин просто пугали своей противоречивостью.
