Тед Белл - Живая мишень

— Мы в пяти милях от места назначения, — сообщил Хок в микрофон. — Эскадрилья поднимается и идет на высоте два — один — ноль. Прием.

Алекс отжал от себя ручку и смотрел, как вращается стрелка высотомера. На двадцати одной тысяче футов он выровнял планер. Сдвоенные пики горы были теперь намного ближе. Снимки спутника-шпиона не лгали. Сама гора была фиолетово-синей на фоне бледного неба. Там, словно рана, виднелось место посадки — узкая ослепительно белая полоса у рваной расселины в леднике.

— Эскадрилья… поворот направо к вершине один-четыре-девять, — сказал Хок.

Полоса была примерно сто футов в ширину и около двух тысяч в длину. Хок поднял щиток шлема и смахнул обжигающий глаза пот. Господи, это будет напоминать посадку на Пимлико-роуд во время смерча в субботний день, когда есть вероятность задеть крыльями двухэтажные автобусы.

Он посмотрел через плечо на Паттерсона. Поверх белого кевларового жилета Текс прикреплял нагрудный патронташ на липучках с четырьмя магазинами по тридцать патронов каждый. Проверка боеготовности. Хок улыбнулся. Текс собирается взять свой автомат HK MH-5 в качестве небольшого дополнения к уже испытанному «Миротворцу» — кольту 45-го калибра. Команда довольно много времени уделила выбору оружия. Так как у них не было никаких личных вещей и знаков отличия, никаких государственных символов или обозначений боевых единиц, было решено, что не имеет значения, кто какое оружие выберет. Можно было даже купить что-нибудь на открытой распродаже.

Каждый участник миссии был помечен как «в списках не значащийся». Это означало, что имя участника операции не упоминалось ни в одном документе ни одного ведомства. Если попадешься или погибнешь, тебя как будто и не существовало. Едва ли это имело значение. Из таких заданий обычно редко возвращаются.

— Я тут подумал кос о чем, Текс, — сказал Хок.

— Я немного занят сейчас, Алекс. В чем дело?

— До места назначения остается пять минут, а мы все еще живы.

— Неплохое замечание. Я только что заметил три радарных купола. Думаю, эти генераторы помех работают неплохо. Да что там говорить, Соколиный Глаз, в прежние дни мы, как правило, теряли по одной-две «Вдовы» в месяц.

— Умеешь ты поддержать боевой дух, — заметил Хок и снова обернулся, чтобы удостовериться, что все маленькие утята следуют за наседкой.

— Эскадрилья, поворот направо к ноль-шесть-ноль, — скомандовал Хок. — Распределиться в формирование. Придерживаться заранее установленной последовательности, а именно: «Соколиный глаз», «Видоумейкер», «Флайбэби», «Фантом». Прием.

— Самый последний, — засмеялся бывший пилот морской авиации Рон Гудвин, командир «Фантома».

— Не бери в голову, Ронни, — сказал Паттерсон в эфир.

— Не волнуйся, «Фантом», скоро тебе предстоит пнуть очень серьезную задницу! «Всегда верен» — не забыл девиз? — сказал кто-то из другого планера.

Хок признал голос Томми Квика, которого прямо-таки распирало от избытка адреналина. Он летел с Фергюсоном на заднем сиденье «Видоумейкера». Его включили в команду в самую последнюю минуту — Хок настоял. Бывший и лучший стрелок армии США будет отличным дополнением к команде.

— Рон, у вас там все в порядке? Прием, — обратился Паттерсон к пилоту «Фантома». В его голосе читалось беспокойство.

— В порядке? Да все просто потрясающе! — ответил Гудвин. Хок улыбнулся. Ребята Паттерсона были полны энтузиазма.

— Прекратить разговоры в эфире, — скомандовал Хок. — «Соколиный глаз» идет на посадку.

Он полностью сконцентрировался на узкой полосе прямо перед ним.

— Ну давай, лошадка, — серьезно произнес Хок.

— Мама мия, — ужасался Паттерсон, вытягивая шею и оглядывая заснеженные скалы, на которые их несло. Он видел космические снимки местности, но явь оказалась совершенно иной. Расселина выглядела слишком узкой, чтобы в нее можно было влететь планеру с таким размахом крыльев. — Ты точно уверен, что сможешь пройти здесь, Соколиный Глаз?

— Хочу сказать тебе кое-что. Меня давно волновал один вопрос, Текс, — сказал Хок, изо всех сил пытаясь справиться с углом наклона, отклонением от курса и бортовым креном. Легкий планер неудержимо побрасывало вверх сильными встречными потоками.

— Что за вопрос, дружище?

— Как это, интересно, человек умудряется вспотеть, когда температура за окном равна −50°?

— Так ты тоже об этом думал? — удивился Текс. — Ты, между прочим, не планируешь садиться в ближайшее время?

— Планирую… уже сажусь!

Хок схватился за рукоятку тормозного рычага левой рукой. Он ждал до самого последнего момента, затем резко потянул рычаг на себя, включая тормоз. Теперь планер спускался под крутым углом. Ущелье приближалось стремительно. Воздух был разрежен. «Соколиный глаз» опускался со скоростью 400 футов в минуту. Алекс ослабил тормоз и глянул на показатель отклонения от курса. Двухдюймовая нить из красной пряжи, закрепленная на краешке фонаря кабины, была безотказным навигационным инструментом, изобретенным самим Уилбером Райтом. Теперь она была абсолютно ровной. Можно садиться.

— Посадочная прямая, — заявил Хок, констатируя факт.

— Готов к посадке, Алекс? — сказал Текс.

— К посадке готов, шеф, — ответил Алекс. Секунду спустя добавил: — Черт. Тормоз пикирования не закрыл.

Хок понял, что летит слишком низко. Эта ошибка чуть не стала роковой. Внезапный нисходящий поток направил нос планера во что-то огромное и неподвижное. Алекс инстинктивно закрыл тормоз пикирования и молился, ожидая услышать хрустящий звук при посадке. Наконец почувствовал, что лыжи коснулись ледяной поверхности. Этого было достаточно. Выстрелили тормозные парашюты, нос планера приподнялся, и он сел прямо в середине заснеженной равнины, успешно помещаясь по ширине в стофутовую расселину.

Алекс пытался удержать штурвал. Скользя и подпрыгивая вдоль снежной равнины, планер, как было запланировано, откатился в сторону, давая трем остальным возможность приземлиться сзади. Наконец он остановился.

— Это было потрясающе, — выдохнул Текс, когда Алекс, нажав на кнопку, открыл фонарь. Холодный воздух, переливающийся из-за мельчайших частиц льда, был восхитителен. Алекс очистил лед со своей кислородной маски и оглянулся на Паттерсона.

— Довольно неплохая посадка, сынок, учитывая обстоятельства, — добавил Текс.

— Любая посадка, после которой выходишь из кабины живым, — хорошая посадка, — заметил Хок. Он знал, что это клише еще времен Второй мировой войны, но лучше фразы придумать не мог. Он видел время, оставшееся на выполнение задания на цифровом датчике его приборной панели. Один планер был на месте, но три остальных все еще не приземлились. Оставалось пять часов. Даже если с этого момента все пойдет как по маслу, время становилось его смертельным врагом.

Хок отстегнул ремень безопасности и спрыгнул вниз, погрузившись по колено в мягкий снег. Холод перехватил дыхание. Перед ним открылась величественная картина, ведь он стоял на одной из самых высоких горных вершин мира. Необъятные просторы до самого горизонта. Алекс протянул Тексу руку и приковал взгляд к садящемуся «Видоумейкеру».

Фергюсон безупречно проскользил по леднику. Его приземление было просто шедевром. «Черная вдова» быстро приближалась к планеру Хока с выпущенными тормозными парашютами. Алекс поднял оба больших пальца в знак восхищения Фергу и Квику, потом вместе с Паттерсоном быстро открыл грузовые двери. В сдвоенных трюмах каждой «Вдовы» было все, что могло пригодиться для вооруженного нападения на неприступную крепость.

— Мне кажется, у Рона что-то не так, он как-то странно разговаривал в эфире, — сказал Паттерсон, поспешно закрепляя сетчатый пояс на своей талии. — Слишком легкомысленно, что ли.

С пояса свисали осколочные и ослепляющие гранаты, чтобы и уничтожить, и дезориентировать врага. Каждая команда, состоявшая из двух человек, имела такое оружие. Еще у всех были автоматы «Хеклер-энд-Кох» MP-5, которые были оснащены гранатометами, а на бедре — новенькие пистолеты HK USP 45-го калибра с глушителем.

— А мне кажется, все с ним нормально. Думаю, Рон просто притворялся, — заявил Хок. Резкий холодный воздух обжигал легкие. Он снял бортовую кислородную маску и бросил ее в кабину. Его штурмовая команда провела последние тридцать часов в тренировочном лагере на высоте 12 000 футов. Но даже эта акклиматизация не помогала дышать на высоте в 18 000 футов было трудно.

— Нет, — решительно сказал Текс, — это определенно не было похоже на Полярника. — Таким было уличное прозвище Гудвина в Чикаго.

— Гипоксия? — предположил Алекс, теперь уже обеспокоенный. На высоте 18 000 футов нехватка кислорода могла стать смертельной. Люди испытывают эйфорию, похожую на опьянение. На высотных планерах имелся запас кислорода. «Фантом» ведь ранее докладывал, что у него зажглась сигнальная лампа. Хок повернулся и начал следить за приближением «Фантома».