Драган был высок, статен, мускулист. На него обращали внимание и солидные семейные дамы, и молодые девушки, которые отдыхали здесь в одиночестве либо приезжали работать по линии первой древнейшей профессии. Он, конечно, хотел бы отдохнуть и снять накопившееся напряжение, но обнаружил, что не может этого сделать. Потому что в каждом принесенном коктейле подозревал наличие дополнительного ингредиента в виде капли цианистого калия или его аналога. В девушке, которая улыбнулась невзначай и игриво махнула рукой, как бы приглашая искупаться вместе, он видел «медовую ловушку», да еще и с отравленным медом. В мужчинах, играющих в карты или собирающихся на рыбалку, угадывал подставу — среди них вполне мог находиться «Гончий».
Получается, что, приехав сюда через несколько стран, меняя по пути паспорта и избавляясь от примет прошлой жизни, расслабиться он все равно не может. Больше того, пришла мысль, что так будет продолжаться до самого конца. Потому что он всегда был настроен на близкую смерть. Вначале — при выполнении специальных заданий особой сложности и с запредельным риском. Впоследствии, на втором этапе своей жизни, он уже боялся мести за то, что сделал. И теперь, когда начал третью жизнь, оказалось, что спокойствие все равно не пришло. Это было еще одно неприятное открытие из тех, что он сделал за последнее время. Оказалось, что покой нельзя купить за деньги. И даже за доброе дело, которое, казалось бы, должно было уравновесить совершенное предательство.
Оказалось, что обеспечить себе безопасность тоже очень трудно, даже человеку, который ряд лет профессионально разрушал чью-то неуязвимость, а потом столь же профессионально обеспечивал чью-то защищенность. Он не знал закона сохранения материи, но интуитивно понимал закон обеспечения безопасности: убывая в одном месте, она добавляется в другом, и наоборот! Он знал, как уходить от преследования. Можно поменять внешность, окружение, привычки, документы. Можно отказаться от кредитных карточек, сим-карт телефонов, можно вообще не прибегать к электронным гаджетам либо очень краткое время использовать и уничтожать новые. И он сделал все это. Но беда в том, что «Гончие» — такие же, как он, они тоже хорошо знают, как человек путает свои следы. И они умеют эти следы распутывать.
До недавнего времени его успокаивала мысль, что о нем ничего неизвестно. А раз так, значит, некому идти по следу. Но теперь положение изменилось. Про него узнали. И больше того — получили изображение его нового облика. Он так старательно избегал общих фотографий, даже без привязки к новой фамилии. А теперь его назвали и показали всей Москве. А это совсем другое дело!
К нему подошел служащий бассейновой зоны — молоденький малаец в белых шортах и футболке с эмблемой отеля, протянул тарелку с нарезанными тонкими кружочками свежими огурцами. Они нужны для того, чтобы наложить на глаза и загорать. Это не только приятно, но и полезно: с одной стороны, животворящий огуречный сок напитывает кожу век и убирает отечность под глазами, а с другой — солнце получает возможность равномерно, без теней от темных очков, окрасить загаром лицо. Он покачал головой. В принципе, огурцы достаточно безвредные овощи. Но когда он закроет глаза, тот же улыбчивый малаец может ширнуть его в сердце длинным тонким шилом… К тому же полезный огурец можно намазать чем-то совсем не полезным и мигом отправить его туда, куда он еще не собирался.
Он даже в ресторане всегда брал еду так, чтобы у повара не было точной уверенности, что это блюдо именно для него. Конечно, на обеде можно было все равно подстроить какую-нибудь подлость. Но если быть окончательно последовательным, то ему не следовало есть вообще нигде. И не следовало пить. И не следовало дышать воздухом. И не заниматься любовью с женщинами. И с мужчинами, кстати, тоже, хотя он не имел таких наклонностей. И не делать еще много того, из чего, собственно, и складывается человеческая жизнь. А если ничего перечисленного не делать, то это уже и не жизнь вовсе, а просто существование. И неужели ради этого он бежал из заслона? Нет, насквозь пропитанное подозрениями, опасениями и страхами прозябание не стоило выигрыша ценой предательства!
Он подумал, что если бы сам не заковал себя в сковывающую по рукам и ногам, сжимающую грудь броню страхов, мешающую ходить, бегать, дышать и к тому же не дающую стопроцентных гарантий, а взял с собой Виолетту или даже бесшабашную Галку, — ведь девчонок трудно заподозрить, что они как-то связаны с «Гончими», — то отдых был бы гораздо веселей и счастливей, а жизнь, как ей и полагается, заиграла бы яркими красками… Да и в смысле безопасности это было бы надежней, потому что влюбленная пара привлекает меньше внимания, чем угрюмый, сторонящийся людей и избегающий развлечений одиночка. Можно было прекрасно отдохнуть пару недель, расслабиться, поводить красотку по шикарным бутикам, коих здесь бесчисленное множество, наслаждаясь не только ее телом, но и искренней радостью от ерунды, а потом утопить во время очередного совместного купания. Но он уже не хотел никого топить, особенно женщин, а раз так, то недолгое счастье завершилось бы неминуемой гибелью…
Малаец с огурцами уже обходил другие шезлонги, но к Драгану подошел сотрудник рецепции с бейджиком «Ахмед». В темном костюме, в белой рубашке с галстуком он довольно нелепо выглядел среди почти обнаженных тел бассейновой вольницы. Он произнес довольно длинную фразу по-сербски, Драган ответил, что лучше говорить по-английски. Ахмед сказал еще несколько фраз, но, не получив ответа, извинился и ушел. Случайность или нет?! Он подумал, что нет. Если бы это была случайность, то тогда Ахмед позвал бы своего коллегу, владеющего английским. А так похоже, что кто-то подослал его проверить, насколько черногорец Драган Хостич говорит по-сербски. В его личном деле написано, что сербским он практически не владеет. Если это была проверка, то сейчас «Гончие» убедились в том, что вышли на правильный след…
Хотелось принять контрмеры: что-нибудь сделать, куда-то пойти, что-то проверить. Но он знал, что суетиться в такие моменты нельзя, потому что можно совершить глупость, или даже не просто глупость, а роковую ошибку.
— Мистер Хостич, — раздалось слева на английском, он повернул голову.
Да, действительно, Ахмед прислал своего коллегу, знающего язык. Значит, все в порядке. А может, и нет, может, они просто усыпляют его бдительность…
— Что вам угодно?
— Вам звонили по телефону, я перевел звонок в номер, на автоответчик, для воспроизведения надо будет нажать мигающую красную кнопку…
— А кто звонил? — насторожился Драган.
— Не знаю, какая-то женщина, — пожал плечами служащий.
— Хорошо, спасибо.
Служитель ушел. Драган проводил его внимательным взглядом. Он не знал в Дубае, да и в других Объединенных эмиратах, ни одной женщины, и ни одна женщина здесь не знала его. Вообще ни один человек из его старых связей не мог ему позвонить. Слишком запутанным был след. Как у зайца, который петляет, пытаясь обмануть преследующую лису или волка. Прыгает в сторону, бежит обратно, крутится на одном месте… Но, как правило, его это не спасает…
Шезлонги вокруг пустели, народ расходился — пора переодеваться к обеду. По мысли тех, кто расшевелил его и заставил действовать, это было как раз то самое время, которым он должен воспользоваться — пойти в номер, одеться, взять самое необходимое и, оставив все остальное, немедленно покинуть «Джумейру». Наверняка в номере его и ждут… Только все это напрасно! Потому что он умней и предусмотрительней «Гончих» и тех, кто ими командует. Ему не надо заходить в номер!
На площадку важно вышел Маленький Мук — чернокожий карлик в белой чалме с муляжом драгоценного камня во лбу, желтой рубахе, широких синих шароварах и золотых туфлях с острыми загнутыми носами. Он улыбнулся Драгану и скорчил уморительную гримасу. Тот улыбнулся в ответ. Маленького Мука держали для того, чтобы веселить гостей. Для вида он вроде бы входил в обслугу: то кормил гуляющих по территории павлинов, то разносил коктейли или влажные прохладные полотенца, то мыл кафель вокруг бассейна. Но все выходило нелепо и смешно — то за ним погонится павлин и клюнет в зад, то он поскользнется и грохнется на пол, то свалится в бассейн… Все хохотали до слез! Получалось, что порученные дела он не выполнял, но его не увольняли, значит, его настоящая работа и состояла в том, чтобы вызывать смех! Он смеялся вместе со всеми, но делал это с принуждением, которое Драган, один из немногих, а может, и единственный, разглядел на маленьком детском личике… Он даже испытал к несчастному карлику что-то похожее на жалость. Может, потому что тот был единственным, от кого не исходила угроза, ощущаемая Драганом от всех остальных…
