Они поздоровались почти как родственники. Он сел рядом с ней и улыбнулся, а Сит хихикнула, испугавшись того, что собиралась сделать.
Дара спросил:
— Чего смеешься?
Она не могла остановиться.
— Ничего, — сказала она, сделала глубокий вдох, чтобы избавиться от смеха, но страх снова защекотал ее, и она рассмеялась. — Я обманула тебя. Кол Виреакбот — не мой отец. Моим отцом был другой политик. Ты о нем слышал…
Все это было настолько страшно и абсурдно, что смех сжал ее, точно в кулак, и она не могла говорить. Она смеялась и плакала одновременно. Дара уставился на нее.
— Моего отца звали Салот Сар. Это его настоящее имя. — Ей было очень трудно об этом говорить. Но мотоциклисту она сказала, так почему не может сказать Даре? Она сделала над собой усилие. — Моим отцом был Пол Пот.
Ничего не произошло.
Сидевший рядом Дара не пошевелился. Люди продолжали идти по своим делам, лодки все также покачивались на воде.
Через какое-то время Дара сказал:
— Я знаю, что ты делаешь.
Сит не поняла.
— Что я делаю? Что ты имеешь в виду?
Дара был мрачен и зол.
— Да, да, да, да. — Он отвернулся от нее. Смех Сит наконец затих. Она смотрела на его затылок и ждала. — Я говорил тебе, что у меня скромная семья.
— У тебя замечательная семья! — воскликнула Сит.
Он выпятил подбородок.
— Знаешь, у них тоже есть вопросы о тебе.
— Не понимаю.
Он закатил глаза. Посмотрел на нее через плечо.
— Если хочешь разорвать отношения, есть способы попроще.
Он спрыгнул с парапета и пошел прочь, не оборачиваясь, быстрым уверенным шагом. Здесь, у реки, все были равны. Подростки развалились на парапете, бедные матери собирали стайки детей, торопливо проходили иностранцы, делающие вид, что не прячут в ремне деньги. Три толстых девочки-подростка едва не налетели на калеку в инвалидном кресле и повалились друг на друга, хохоча во весь голос.
Сит не знала, как быть. Она не могла сдвинуться с места. Отчаяние связало ее по рукам и ногам, заставило повесить голову.
Я потеряла его.
Солнечный свет как будто примостился рядом с ней, выпрыгнув из волн, поднятых проплывающим катером.
Нет, не потеряла.
Запах реки наполнился доброй заботой. В звуках проезжающих мимо машин слышалась терпеливость.
Пока еще.
В Камбодже нет прощения. Но здесь есть непрекращающееся чудо сострадания и признания.
Сит была благодарна даже за мгновение такого чуда. Она вспомнила, как мотоциклист принес ей суп. Решила довериться чуду.
Не произнося ни звука, Сит завела разговор с солнечным светом. «Дедушка Виреакбот, спасибо тебе. Ты рассказал мне все, что я должна была знать».
Она встала с парапета, и перед ней словно из ниоткуда появился мотоциклист. Он отвез ее к магазину «Хэлло фоунс».
Дара не хотел смотреть на нее. Он суетился за прилавком, хотя делать ему особо было нечего. Сит обратилась к нему как обычный покупатель.
— Я хочу купить мобильный телефон, — сказала она, но он не отвечал. — Мне надо кое с кем поговорить.
Подошла еще одна покупательница. Она тоже была прекрасной девушкой, и он обслужил ее с подчеркнутой вежливостью. Даже отпустил комплимент:
— Вы изумительно выглядите.
Девушке это явно понравилось. Дара бросил взгляд на Сит.
Сит ждала в кресле. Теперь здесь был ее дом. Но Дара не замечал ее. Она достала телефон и набрала его номер. Он поднес свой телефон к уху и сказал:
— Иди домой.
— Ты — мой дом, — ответила она.
Большой палец его руки нажал красную кнопку «С».
Она ждала. Тени удлинялись.
— Мы закрываемся, — сказал он, остановившись у двери и не поворачиваясь к ней.
Сит, стыдливо наклонив голову, прошла мимо него.
Мотоциклист, ждавший у входа в «Сория маркет», сидя на корточках, играл в кости с другими мотоциклистами. Увидев ее, он поднялся.
— Они говорят, мне очень повезло получить в клиенты дочь Пол Пота.
Осмотрительности в Камбодже тоже не было. Теперь об этом узнают все, поняла Сит.
Дома ее ждали стопки распечатанных портретов. Сит поела вчерашней холодной еды. Вкуса в ней не осталось. Начали звонить телефоны. Она заснула, прижимая к уху радио.
На следующий день Сит вернулась в «Сория маркет» с коробкой распечатанных фотографий.
Коробку она бросила на голубую пластиковую стойку «Хэлло фоунс».
— Из-за того что я дочь Пол Пота, — сказала она Даре, протянув ему пачку листов, — все неоплаканные жертвы моего отца печатают свои фотографии на моем принтере. Смотри. Это люди, потерявшие столько близких, что их даже некому вспомнить.
Она заметила, что у нее дрожат руки и она не может удержать пачку бумаг. Та выпала у нее из пальцев, но Сит отошла и сложила руки на груди. Дара, молчаливый и серьезный, присел и собрал бумаги, посмотрев на некоторые лица. Сит протянула ему мятую зеленую карточку. Визитную карточку ее семьи.
Он прочитал ее. Осторожно, с величайшим почтением положил пачку фотографий на столик рядом с визиткой.
— Возвращайся домой, Сит, — сказал он, но без злости.
— Я же сказала… — горячо начала она, но не смогла продолжить тем же тоном. — Я же говорила: мой дом там, где ты.
— Я тебе верю, — промолвил он, глядя в пол.
— Тогда… — Сит не нашла нужных слов.
— У нас ничего не получится, Сит, — сказал он и поднял пачку портретов. — Что ты будешь делать с этим?
Что-то заставило ее сказать:
— А что бы ты сделал с ними?
На лице его отразилось удивление.
— Это и твоя страна тоже. Как бы ты поступил с ними? А, я знаю, ты бедный парень из бедной семьи, что ты можешь? Но у тебя есть семья, а у многих людей нет никого. Ты можешь покупать новые рубашки, а у некоторых людей рубашка всего одна.
Дара протестующе выставил ладони и рассмеялся.
— Сит?
Ты, Сит, обвиняешь меня в себялюбии?
— Ты тоже в долгу передними. — Сит указала на лица. — Думаешь, мертвые не пытаются и с тобой разговаривать?
Их глаза встретились. Она сказала ему, что он может сделать.
— Я думаю, ты должен устроить выставку. Я думаю, «Хэлло фоунс» должна спонсировать ее. Ты им об этом скажешь. Скажешь, что дочь Пол Пота хочет исправить ошибки отца и выбрала их. Скажи им, что мертвые разговаривают со мной по мобильному.
Резко развернувшись, она вышла, оставив фотографии ему.
Ночью они с мотоциклистом устроили новый пир и сожгли оставшиеся имена. Их были многие тысячи.
На следующий день она снова побывала в «Хэлло фоунс».
— Я тебя еще кое в чем обманула, — сказала она Даре. Она достала записки прорицателей и повторила ему слова личной прорицательницы Хун Сена: — «Знамения благоприятствуют браку».
— Это правда? — с тоской в голосе спросил он.
— Не нужно верить всему, что я говорю. До тех пор пока я не заслужу твоего доверия. Сходи сам, спроси у прорицателей. На этот раз ты платишь.
Лицо его замерло, взгляд остановился на чем-то гораздо ниже пола. Потом он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
— Я сделаю это.
Впервые за всю свою жизнь Сит захотелось смеяться не от страха. Ей захотелось смеяться от счастья.
— Пообедаем в «Лаки 7»? — предложила она.
— Конечно, — согласился он.
Все телефоны, какие были в магазине, сотни телефонов, одновременно начали звонить.
Водопад трелей, звонков, жужжаний, отрывки старых песен и последних хитов.
Дара ошеломленно замер, потом взял одну трубку и приложил к уху.
— Это тебя, — сказал он и протянул ей телефон.
На экране не было ни имени, ни номера.
«Поздравляю, доченька», — произнес теплый добрый голос.
— Кто это? — спросила Сит. Выбор был совсем небольшой.
«Твой новый отец, — ответил Кол Виреакбот. Звук ветра, а потом: — Я удочерил тебя».
Тысячи голосов произнесли разом: «Мы удочерили тебя».
В Камбодже с призраками в доме уживаются примерно так же, как уживаются с пылью. Вы слышите шаги мертвых вместе со своими шагами. Можно подмести пол, но звук не исчезнет.
В районе Тра Бек на бульваре Монивонг есть дом, который хозяева покинули из-за призраков. Можно попытаться закрыть входную дверь, но на следующее утро она окажется открытой. Можно даже попытаться заколотить дверь, как это делали соседи, но она все равно откроется.
Днем рядом с домом всегда можно увидеть пять-шесть человек, желающих войти, или боязливо жмущихся поодаль. Под стенами лежат подношения: цветы лотоса, кокосы и ароматические палочки для курений.
Стены, полы и потолки здесь сплошь покрыты фотографиями. Гостиная, кухня, лестница, кабинет и пустые спальни покрыты фотографиями китайцев и кхмеров на свадьбах; кхмерских чиновников на пикниках; монахов у мечетей; вьетнамских рыболовов, с гордостью демонстрирующих улов; идущих в школу мальчиков в шортах; велорикш перед их старыми необычными повозками; жен, помешивающих суп на кухне. Все счастливы, на всех лицах — улыбки, и фоном у всех фотографий Пномпень, каким он был, когда считался самым красивым городом Южной Азии.
