— А лицо она ей оцарапала потому, что ненавидит ее.
Ричер покачал головой.
— Нет, боюсь, это моя вина. Я не переставал спрашивать, почему отсутствует жестокость. Поэтому она в следующий раз предоставила и жестокость. Мне надо было бы держать язык за зубами.
Харпер ничего не сказала.
— И вот как я понял, что Ламарр будет здесь, — продолжал Ричер. — Она с самого начала пыталась подражать такому человеку как я. А я сказал, что следующей навестил бы Симеку. Поэтому я понял, что рано или поздно Ламарр появится здесь. Но она оказалась расторопнее, чем я предполагал. А мы, наоборот, замешкались. Ламарр же времени даром не теряла, так?
Харпер посмотрела на дверь в ванную. Поежилась. Отвела взгляд.
— А как ты догадался насчет гипноза?
— Так же, как и насчет всего остального. Я вроде бы понял, кто и почему, но как — это оставалось совершенно невозможным. Поэтому я продолжал и продолжал думать. Вот почему мне нужно было уехать из Квантико. Мне требовалось спокойно подумать. На это ушло много времени. Но в конце концов осталась единственная возможность. Объясняющая все. Пассивность, покорность, содействие. То, почему места преступлений выглядели именно так. Жертвы выглядели так, словно убийца не притрагивался к ним и пальцем, потому что Ламарр действительно и пальцем к ним не притрагивалась. Она снова погружала их в гипноз и приказывала, что надо делать, шаг за шагом. Они все делали сами. Вплоть до того, чтобы наполнить краской ванну и проглотить свой язык. Ламарр сама делала только то, что сделал я — вытаскивала язык, чтобы патологоанатом ничего не мог обнаружить.
— Но как ты догадался насчет языка?
Ричер ответил не сразу.
— Целуя тебя.
— Целуя меня?
Он улыбнулся.
— У тебя потрясающий язык, Харпер. Он заставил меня задуматься. Язык — это единственное, что подходит под объяснение доктора Стейвли. Но я не мог найти никакого способа заставить человека проглотить свой язык до тех пор, пока наконец не понял, что это Ламарр, а она владеет гипнозом, и тогда все встало на свои места.
Харпер молчала.
— И знаешь еще что?
— Что?
— В тот самый первый вечер, когда мы с ней встретились, Ламарр хотела меня загипнотизировать. Она сказала, что это якобы для того, чтобы заглянуть в самые глубины моей памяти, но, несомненно, на самом деле она собиралась приказать мне с убедительным видом завести расследование в тупик. Блейк настаивал на том, чтобы я согласился, но я отказался, сказав, что Ламарр заставит меня бегать голышом по Пятой авеню. Это была шутка, но она оказалась страшно близка к правде.
Харпер поежилась.
— Когда Ламарр остановилась бы?
— Думаю, после еще одного убийства. Шести было бы достаточно. На шести можно было бы остановиться. Песчаный пляж.
Харпер подошла к нему и присела рядом на край кровати. Посмотрела на Симеку, застывшую под халатом.
— С ней все будет в порядке?
— Надеюсь, — сказал Ричер. — Она чертовски крепкая девчонка.
Харпер взглянула на него. Его рубашка и брюки были мокрые, испачканные краской. Руки были зеленые по самые плечи.
— Ты весь промок, — рассеянно промолвила она.
— И ты тоже. Еще хуже, чем я.
Харпер кивнула. Помолчала.
— Мы оба промокли. Но, по крайней мере, теперь все кончено.
Ричер промолчал.
— Отпразднуем наш успех, — сказала Харпер.
Обвив мокрыми руками ему шею, она притянула его к себе и поцеловала в губы. Ричер ощутил во рту ее язык, который двигался, вдруг остановился. Харпер отдернулась от него.
— Странное чувство, — сказала она. — Теперь я больше никогда не смогу делать это без того, чтобы у меня не возникали всякие плохие мысли.
Ричер ничего не сказал.
— Ужасная смерть, — продолжала Харпер.
Посмотрев на нее, он улыбнулся.
— Когда падаешь с лошади, надо вставать и снова садиться в седло.
Подхватив ладонью ее затылок, Ричер привлек ее к себе. Поцеловал в губы. Мгновение Харпер оставалась застывшей. Затем начала отвечать. Поцелуй продолжался долго. Наконец она оторвалась от него и робко улыбнулась.
— Иди буди Ламарр, — сказал Ричер. — Арестовывай ее, начинай допрос. Тебя ждет большое дело.
— Она не будет со мной говорить.
Ричер посмотрел на лицо спящей Симеки.
— Будет. Скажи, что если она откажется, я сломаю ей руку. А если она будет и дальше упорствовать, я начну тереть кости друг о друга.
Поежившись, Харпер отвела взгляд. Встала и вышла в ванную. В спальне стало тихо. Ни звука, только дыхание Симеки, ровное, но шумное, словно механизм. Харпер отсутствовала долго. Наконец она вернулась, бледная как полотно.
— Она не будет со мной говорить, — сказала Харпер.
— Как ты это определила? Ты ее ни о чем не спрашивала.
— Потому что она мертва.
Молчание.
— Ты ее убил.
Молчание.
— Когда ударил.
Молчание.
— Ты сломал ей шею.
Вдруг из коридора внизу донеслись громкие шаги. Поднимающиеся по лестнице. Звучащие в коридоре за дверью. В спальню вошел полицейский. В руке он держал кружку. Которую он взял с перил на крыльце. Полицейский изумленно огляделся вокруг.
— Черт побери, что здесь происходит?
Семь часов спустя было уже за полночь. Ричера заперли одного в камере предварительного заключения в портлендском отделении ФБР. Он знал, что полицейский связался с сержантом, а тот, в свою очередь, позвонил в Бюро. Знал, что Портленд связался с Квантико, из Квантико позвонили в штаб-квартиру ФБР имени Гувера, а из штаб-квартиры позвонили в Нью-Йорк. Все это сообщил ему полицейский, задыхаясь от возбуждения. Затем прибыл сержант, и полицейский умолк. Харпер куда-то исчезла, а подоспевшая карета скорой помощи отвезла Симеку в больницу. Местное отделение полиции без споров передало дело в ведение ФБР. Приехали два агента из Портленда и арестовали Ричера. Надели на него наручники, доставили в город, бросили в камеру и оставили одного.
В камере было жарко. Одежда Ричера, перепачканная в зеленой краске, высохла за час и стала жесткой как фанера. В остальном с ним абсолютно ничего не произошло. Ричер рассудил, пройдет какое-то время, прежде чем соберутся все заинтересованные. Ему стало любопытно, прилетят ли все в Портленд, или же его самого доставят в Квантико. Никто ему ничего не сообщил. Никто к нему не приходил. Он оставался в полном одиночестве. Это время Ричер провел, беспокоясь о Симеке. Представляя себе, как вокруг нее суетятся санитары в приемном покое больницы.
Тишина продлилась до полуночи. Затем поднялась суматоха. Из здания донесся шум. Кто-то приехал, начались разговоры на повышенных тонах. Первым, кого увидел Ричер, был Нельсон Блейк. Он понял, что все приехали сюда. Наверное, обсудили создавшееся положение и снарядили «Лир». По времени это как раз подходило. Внутренняя дверь открылась, Блейк прошел мимо решетки и заглянул в камеру. У него на лице было написано: «Вот теперь ты точно наломал дров!» Блейк выглядел усталым и измученным. Одновременно бледным и раскрасневшимся.
После этого снова наступила тишина, продолжавшаяся около часа. В час с лишним ночи появился Алан Дирфильд, прилетевший из Нью-Йорка. Внутренняя дверь открылась, и он вошел, молчаливый и угрюмый, с красными глазами, скрытыми стеклами очков. Задержался на мгновение. Взглянул сквозь прутья решетки. Тот же самый изучающий взгляд, которым он уже один раз мерил Ричера. «Это тот, кого мы искали, да?»
Дирфильд вышел, и снова наступила тишина, опять длившаяся около часа. В два часа ночи появился сотрудник местного отделения со связкой ключей. Он отпер дверь.
— Пришла пора поговорить, — объявил агент.
Он провел Ричера по коридору в зал совещаний. Меньших размеров, чем в нью-йоркском отделении, но обставленный так же скудно. То же освещение, такой же большой стол. С одной стороны сидели Дирфильд и Блейк, рядом. Напротив стоял один стул. Ричер подошел к этому стулу и сел. Некоторое время стояла тишина. Никто ничего не говорил, никто не двигался. Наконец Блейк подался вперед.
— У меня погиб сотрудник, — сказал он, — и мне это совсем не нравится.
Ричер смерил его взглядом.
— У тебя четверо убитых женщин. А могло быть пятеро.
Блейк покачал головой.
— Пятерых не было бы. Мы полностью взяли ситуацию под контроль. Джулия Ламарр подоспела вовремя и успела спасти пятую женщину, но ты ее убил.
В комнате снова наступила тишина. Ричер медленно кивнул.
— Такова ваша позиция?
Дирфильд поднял взгляд.
— Наши доводы очень веские. Ты не находишь? Ламарр совершает прорыв в расследовании дела, превозмогает страх перед полетами, прибывает на место буквально по пятам преступника, застает Симеку в критическом состоянии, начинает оказывать ей первую помощь, но в этот момент врываешься ты и убиваешь ее одним ударом. Она герой, а ты отправляешься под суд за убийство агента федеральной службы.
