«Мессершмитт» попытался повторить этот маневр, но его машина была на целую тонну тяжелее «Мицубиси» и пронеслась мимо, продолжая вести огонь. «Зеро» получил смертельную порцию 13-миллиметровых пуль, прошивших капот, в клочья разнесших приборную доску и бархатный мешочек с талисманом. Два 20-миллиметровых снаряда разворотили обтекатель, снеся головки трех цилиндров. Мотор соскользнул с опоры, выбрасывая брызги масла, пламя и дым.
Таку поспешно выключил зажигание. Боковое скольжение! Но самолет уже не слушался руля. Штопор! Таку ничего не видел — и лобовое стекло и очки были залиты маслом, покрыты копотью.
Пробившееся пламя поползло по полу кабины, подбираясь к его ногам. Затлел левый сапог. Таку сорвал с себя шлемофон и кислородную маску, стал сбивать пламя, потом откинул фонарь, и, как всегда, в первое мгновение его ошеломил свист ветра и грохот. Он рывком освободился от привязных ремней, ухватился за край кабины, оттолкнулся ногами от пола, стараясь одолеть центростремительную силу, прижимавшую его к самолету.
Рукоять меча зацепилась за гребенку кокпита. Таку, вскрикнув от страха и ярости, дернулся, высвободился и высунул голову за лобовое стекло. Бешеный, ветер едва не выдул его из кабины. Таку вдруг замер, и воздух огласился его криком: правое голенище его унта намертво застряло в стальном капкане искореженного рычага управления. Он был прикован к своему истребителю, впившемуся в его тело и тащившему его за собой под бешеный свист ветра, который бил ему в лицо, выжимал слезы из глаз и ввинчивался в уши, как сирена. Пламя уже обжигало ему ногу. Таку с громким воплем рванулся что было сил и почувствовал, что голенище лопнуло. Нога была свободна.
Внезапно он очутился в другом мире, исполненном тишины и покоя, но вовремя очнувшись от этого мгновенного и блаженного забытья, дернул кольцо парашюта и по негромкому хлопку, похожему на винтовочный выстрел, донял, что над головой у него раскрылся спасительный купол. Он плыл в поднебесье как облако, парил как птица. Внизу в двухстах футах простирался полуостров Босо. А где же «Мессершмитты»? Где сбивший его истребитель? Краем глаза он заметил иглоносую черную тень. «Сто девятый» заходил в смертоносное пике, чтобы добить его. Таку глянул вниз — дома, запрокинутые головы с белыми пятнами лиц, поля и деревья. Много деревьев. Земля, которая еще мгновение назад была так далека, теперь стремительно неслась на него. Быстрыми, резкими движениями он стал подбирать стропы, обезветривая парашют и ускоряя спуск. Пули злобно провизжали мимо.
Me-109 заложил вираж и стал заходить снова. Таку увидел кружащий в небе «Зеро» — великолепный «Зеро» с красным капотом и зеленым обтекателем. Почему он не вмешивается? Почему не отвлечет «мессера»? Мацухара, ты трус! Верхушки сосен и вражеский истребитель летели на него с двух сторон одновременно, пули и толстые ветки хлестнули по нему разом. Долетев до земли, он ударился головой обо что-то твердое с такой силой, что сознание его погрузилось во тьму.
На следующий день после того, как атакованный и поврежденный авианосец был отбуксирован в док Йокосуки, где стал на ремонт, разгневанный адмирал Фудзита собрал флагманских специалистов и командиров всех боевых частей на совещание, которое оказалось весьма бурным.
Брент Росс, как младший по званию, занял свое обычное место в конце длинного дубового стола в адмиральском салоне, украшенном висящим на переборке портретом моложавого императора Хирохито на коне. Под портретом стояли адмиральские реликвии — круглое золотое солнце с расходящимися лучами символизировало богиню солнца Аматэрасу («Та, кто сияет на небе»), статуя Будды, по слухам, собственноручно отлитая из золота мучеником Денгио Дайси, маленький храмовый колокол из Нару Тодадзи, сделанная из золота и драгоценных камней композиция, представлявшая Кваннон, Дзизо и Амиду, олицетворявших единство настоящего, прошлого и будущего, жадеитовый конь — символ успеха, тигр из эбенового дерева, полоски на шкуре которого были сделаны из золота, — символ беспощадности к врагам Японии и упорства в защите ее рубежей. Здесь же висели многочисленные золотые и серебряные медали, выбитые в честь славных побед японского оружия.
Оглядев собравшихся, лейтенант Росс подумал, что кое-кого из тех, кто некогда сидел за этим столом, уже нет. Обрел верное блаженство восьмидесятипятилетний капитан-лейтенант Кэндзи Хиронака, которому в Южно-Китайском море осколок тысячефунтовой бомбы угодил прямо в грудь. Командиры групп бомбардировщиков и торпедоносцев подполковник Кэндзо Ямабуси и майор Сако Гакки вместе со своими летчиками сложили головы в кровавых боях против линкоров и крейсеров полковника Каддафи в Малаккском проливе. Старший офицер авианосца капитан первого ранга Масао Кавамото пропал без вести во время тушения страшного пожара, вспыхнувшего на ангарной палубе после того, как тысячефунтовая «зажигалка» прошла сквозь бронированную ВПП как нож сквозь масло. Командир группы истребителей Таку Исикава после неудачного приземления на деревья лежал в госпитале с обожженной ногой и сильными ушибами.
Однако, к счастью, лейтенант видел перед собой и знакомые лица, принадлежащие к разным расам. Слева от него сидел командующий палубной авиацией «Йонаги» подполковник Йоси Мацухара, служивший на авианосце со дня его спуска на воду в 1941 году и вместе с ним претерпевший сорок два года изоляции на Чукотке. Брент знал, что Йоси — уже за шестьдесят, но время было не властно над ним, как и над остальными членами экипажа, выдержавшими эту ледовую эпопею: он выглядел, на удивление, молодо, сохранил стройную мускулистую фигуру, гладкую кожу без морщин, густые черные волосы и по-юношески живые глаза. Наделенный от природы феноменальной реакцией, Мацухара считался лучшим истребителем авианосца, а может быть, и мира. Свой боевой счет — семнадцать побед — он открыл еще в Китае, где служил вместе с Таку и сбил два русских И—16 и американский Р—40, а в недавних боях с арабами уничтожил еще восемь бомбардировщиков и шесть истребителей. Брент помнил, как изумился когда-то, узнав, что Мацухара — американец.
Далеко не сразу стал он его ближайшим другом: при первой встрече летчик глядел на юного лейтенанта как на злейшего врага, как на часть той силы, которая уничтожила его священную империю и вместе с нею — его жену и двоих сыновей, погибших в огне во время массированного авианалета на Токио в 1945 году. Но им выпало сражаться плечом к плечу, когда смерть подстерегает на каждом шагу, со странной прихотливостью выбирая себе жертву, и общая опасность постепенно сближала их все больше и больше. И наконец лед отчуждения был сломлен и между ними установились те отношения, которые возникают только на войне и называются «братством по оружию». Во время долгих походов во все концы света они вели нескончаемые разговоры, и изголодавшийся за сорок два года по собеседнику и слушателю Мацухара, ничего не скрывая, делился самыми сокровенными мыслями, мечтами и фантазиями с юным тогда еще энсином, которого уважительно называл про себя «янки-самурай». Брент знал все о Мацухаре, о его детстве, о родителях и семье, о службе, полетах и боях.
Йоси родился в Лос-Анджелесе и был у Тосио и Киоко Мацухара единственным ребенком. Родители перебрались в Америку незадолго до принятия пресловутых актов об иммиграции 1924 года, с которыми Япония так никогда и не смирилась. Родители его назывались «дохо», то есть «соотечественники» и считались подданными микадо, а Йоси унаследовал от них двойное гражданство и беззаветную преданность далекой отчизне. Тосио-сан подстригал газоны и собирал мусор, тогда как его сын, окончив среднюю школу, в 1936 году поступил в Калифорнийский университет. Сохраняя верность традиции, отец и сын каждый вечер садились под большой портрет императора и изучали «Хага-куре» — кодекс чести самурая.
В 1938 году, когда разразилась война в Китае, пожар неминуемо грозил перекинуться в Европу, а насмешки и обидные прозвища — «плосконосый», «желтозадый», «япошка», — которыми награждали Йоси одноклассники, продолжали звучать у него в ушах, он вернулся в Японию и поступил в военно-морскую авиацию. Его отправили в летную школу в Цутиуре, где он в первый же день убедился, что расизм и неприязнь к чужакам присущи не только американцам: кадеты передразнивали его американский акцент и приклеили ворох оскорбительных кличек.
Особенно изощрялся в травле могучего сложения молодой рыбак по имени Таку Исикава. Их стычки были постоянны, и однажды Йоси, не вытерпев, набросился на обидчика с кулаками на американский манер. Но сейчас же задохнулся от страшного удара ногой в солнечное сплетение, а от второго удара в грудь свалился замертво. Дежурный старшина разнял их, отвесив обоим, по затрещине.
— Приберегите свою прыть для англичан, американцев, голландцев, китайцев и русских. Врагов у нас в избытке, и славы тоже хватит на всех. Вы все станете героями. Погибнете, конечно, но станете героями, — сказал он, отправляя их с рапортом к командиру учебной эскадрильи.
