– Ты чемодан где открыла?
– Я испугалась, что это там наехали бандиты, и побежала в лес подальше. И не знаю, где остановилась. Там я переоделась, в лесу.
– А ты видела (мат-перемат), – опять завел свою шарманку красавчик. – У той девушки в руках была сумка?
– Не помню. В руках, по-моему, нет. Наверно, висела через плечо.
– Она с сумкой села в такси?
– Конечно. Ну а как вы думаете. Как же без сумки. Там деньги. Документы. Она же ехала в Шереметьево!
– Ты почему пряталась от людей? Боялась за чемодан?
– Нет. Боялась, что они бандиты.
Козлов вдруг вставил свое:
– Врет она все. Скрывает.
Красавец сказал:
– Ты присвоила вещи огромной цены. Верни что похитила.
(Дальнейший мат из двух глоток означал наступившее раздражение. До того они оба симулировали свою злость, накачивали себя.)
– Они бы все равно взорвались, если бы я не вытащила чемодан.
– Это воровство в особо крупных размерах. Там на миллионы долларов счет идет.
– Где, вы что? – возмутилась Вера. – У меня в сумке все чеки. Все честно я сохранила. Я верну вещи там кому. Маме ее. Но я не могла ехать в Шереметьево во всем грязном и разорванном на части. Не посадили бы в самолет. И вернуться домой бы не смогла! Кто бы меня в таком виде пустил в машину, в метро? Я сама пострадала от всего этого, вы соображаете? Все потеряла! У меня тетя умерла! Мне срочно надо ехать все там делать! А вы меня за что неизвестно связали! У меня синяки будут! Шрамы! Я вообще жаловаться буду! На экспертизу пойду! Изнасиловали, сволочи. Негодяи. Подонки. Я без сознания, воспользовались. Как последние ублюдки. За это срок полагается!
Они переглянулись, бугай явно с попреком, скривив губу. Он да, явно хотел использовать оказию, но этому некогда было ждать, пока тот закончит. Они спешили. Вдруг девка сознается, кому передала посылку там, на шоссе.
– Кому ты сдалась (…)?
Это тот водила выступил.
– Сдалась! Я сидеть не могу, все болит.
– Был обыск, дура, – сказал начальник, благородный герой. – Где всегда обыскивают этих, как ты. Которые возят в анальной полости.
– Я же говорил, кончать ее надо, че она тут будет выступать (опять вступила харя).
Герой продолжил допрос:
– Ты скрываешь главное. И никакой экспертизы тебе не видать, ты понимаешь?
Вера вдруг закричала:
– Вы не имеете права вести дознание в такой форме. Вы же полковник!
Вдруг они оба как-то дернулись.
Попала! Это менты.
– Я буду жаловаться! И лейтенант Козлов, я запомнила.
Козлов издал саркастический звук.
– Старший лейтенант Козлов, – произнесла Вера, не поднимая головы. – Вы знаете, что вы совершаете должностное преступление? У меня дядя генерал Петров, слышали?
Красавчик встал и пошел вон. За ним быстро убрался Козлов.
При этом Вера ничего не придумывала. У ее подруги Таньки дед был действительно генерал Петров, но по медицинской части, ныне покойный.
Они явно вышли из дома, загремели ключи, хлопнула тяжелая дверь.
Вера пошевелила правой рукой. Кисть была свободна и запястье тоже.
Дом этот по виду был какой-то офисной конторой, и непохоже, что он стоит в городе. Вокруг него было пусто. Не слышался гул машин. Деревья находились в отдалении.
Небольшой перерыв в допросе.
Голова кружится, все болит.
Вера нащупала свободными пальцами карман джинсов сзади. Там ведь лежит футляр от губной помады, без крышечки, а в нем тот острый осколок от люстры! Если начать пилить, к вечеру веревки упадут. Правда, отсюда не выбраться….
О. Опять загремели в замке ключи, открылась дальняя дверь.
Загремели шаги.
Кызел неподалеку, в коридоре, заканчивал говорить:
– Да чо, проглотила она их.
– Ты, это же сырье, с каменной крошкой.
Вошли. Сели.
Неандерталец возразил:
– Они глотают еще и не то. С вазелином… Ее (он кивнул на Веру) спецово послали. Те, которые тоже нашу ту Ленку вели, но потеряли, потому что мы сменили самолет. Они ее ждали не тогда. А я к ней подошел в аэропорту и типа того, есть место в первом классе, хотите? И мы полетели позже, прилетели, с ней в ресторане погужевались… Клофелинщица эта (мат).
– Заткнешься, ты! (Мат.)
– Я говорю, те узнали, что эта моя выскочила быстро утром, там дежурные сказали, ей вызвали такси, и понятно было, что она поехала продавать камни, они следом поехали, вышли на того ювелира, который ей заплатил, взял у нее на пять каратов один и на семь другой. Мне он потом признался. Я его прижал. И за ней пошла их слежка. Вот эту послали. И Ленке ведь когда машину давали напрокат, в карбюратор засунули скрепку. Я же обслугу опрашивал. Так и так она бы остановилась. Ей те послали киллера на мотоцикле. Мы же узнавали. Те засунули скрепку. И следом отправили вот эту на такси. Купили ей билет в Питер тоже. Она взяла на шоссе ту с чемоданом, убила ее, убила водителя, взорвала такси. Те понаехали, она с чемоданом смылась, решила, что самой нужнее, проглотила все. И собралась с этим вылететь, а потом на пароме в Европу.
– У нее паспорт гражданский. И потом, откуда эта рвань мокрая в чемодане?
– Вопрос денег. Первый раз, что ли, такие дела делают. А рвань они подсунули, чтобы было это… а… амиби.
– Алиби. Когда слова запоминать будешь? Да.
– Работа по двадцать четыре часа в сутки! Куда мне запоминать.
– Ты спал, Кызел, выспался хорошо.
– На клофелине? Башка болит.
– Она не могла проглотить. Там же почти двести грамм было, Кызел! Это тебе не кокаин в порошке в пакете. Как мы у той нашли почти что в матке, затолкала.
– Надо было, проглотила. Вазелином все замазала, вазелином запила. Будем ее вскрывать, по-другому не выйдет.
– Я ее резать не буду. Ты вскрывай.
Сказал он с удовольствием, Вера все услышит и сделает выводы.
– Нож из машины брать?
А, полковник руководит. Провозгласил:
– Неси. Вскрывать сам будешь, в желудке, в гавне копаться, в крови. Это ты мясник.
– Перчатки есть?
– У меня нет. Резиновых нет. Так обойдешься. Цена – миллионы баксов!
– Мы тут все кровью зальем, кто отмоет? Наши отпечатки всюду.
– Миллионы же, и не рублей. Ты все про… (Мат.) На нас двоих миллионы. Ты же ее пас, эту девку Ленку, курьера, от самого этого… Ну как его… Мы на нее после тех первые вышли, а ты все запорол. Плащ неси. Постелим плащ, аккуратно все. Девка везла камни, ты к ней в аэропорту подсел, потом поехал с ней в гостиницу, в ресторане кормил, зачем там еще выпил? Ты был уже у цели. Ты переспал с ней. Проспал (он по-другому выразился) пакет. И все упустил.
– Она клофелинщица была. Подбавила мне. Спасибо жив остался! (Мат.)
– Мы тебя хорошо по айфону нашли. Ну какие же эти девки б-и (это сказано с чувством).
– Ладно, чё, она взорвалась ведь.
– Ну и ищи там, на дороге, алмазы-то не горят. Если они у нее были до конца, то там так и раскиданы по шоссе.
– Нет, они у этой. Я чую.
– Чуешь, так будешь резать. Свои перчатки тебе не дам.
– Да есть кожаные.
– Неси кожаные.
Помолчали. Козел сказал решительно:
– Не, надо в аптеку, ехаем, тут город рядом, купим все. Пленку купим, расстелим. Плащи пластиковые, все с себя снимем, переоденемся. В бутылке что-то осталось?
– Надо посмотреть.
– Да она слабая, ей мало надо, – сказал Козел, махнувши на Веру граблей. – Нюхнет и откинет копыта. Резать будем уже готовую. Да, ножи надо купить. Я ей сам сначала вдую, потом вскрою.
– Ты уже той вдул, чем кончилось? Два часа пыхтел. Теперь я сначала. Лопату купим.
– Две.
– Закапывать на карьере будешь ночью ты. Я на шухере.
– Он сказал поехали. И взмахнул рукой.
– Все шутишь. Кызел.
– Товарищ Самохвалов, я не шучу. Песня.
– С тобой все песня.
И они ушли.
Было ли это запугивание, чтобы она сказала – что? Где алмазы. Стало быть, в том пакете у пенька похищенные сырьевые алмазы. Да сейчас и не найти этот пенек. Три елочки без верхушек, но где? В сводках полиции должно быть указано, на каком километре была авария. А в кармашке сзади лежат три алмаза, которые могут резать веревку. Уже разрезаны были те, на лейблах.
Она начала с усилием рыться свободными пальцами правой руки в заднем кармане. Вытрясла туда, на дно, из футлярчика камни. Двумя пальцами, как щипцами, перехватила кристаллик. Стала пилить ближний шнур. Он быстро распался, синтетика. Рука освободилась. Дело пошло. За пяток минут все было закончено.
Начала с мукой растирать глубокие следы, почти шрамы, на коже.
Спрятала алмаз обратно в карман, в футляр, руки были в помаде. Побежала, помыла руки, умылась, попила воды из-под крана.
Сходила по-маленькому – сколько терпела. Все болело. Резало. Там искали алмазы, идиоты. Тщательно спустила воду.
Побежала к дверям. Нет, стекла в них не было.
Время еще оставалось. Любая покупка, тем более у этих, будут выбирать ножи-лопаты, судить-рядить, что лучше – это полчаса. Они пока доедут до города, пока найдут где поесть. В кафешку зайдут, выпьют перед мокрым делом. Перед изнасилованием. Подонки.
