— Я понимаю.
— И, наконец, самое главное, — вздохнув, произнес он и прикрыл веки. — Бывает так, что правда связана с какими-то семейными тайнами, раскрытие которых усугубляет и без того тяжелые страдания родственников. Вы готовы к этому? — Он потер лицо ладонями и с грустью в глазах посмотрел на меня.
Я растерялся, совершенно не зная, что ответить. К такому повороту беседы я откровенно не был готов и чувствовал себя как на приеме у психолога. Какие, к черту, тайны? Внутренне я готов был уже взорваться, но что-то сдерживало меня от резких высказываний. Уловив мое состояние, Подмазов поспешил меня заверить:
— Я всегда к вашим услугам. Но давайте договоримся, что вы остынете, еще раз все обдумаете, посоветуетесь с сестрой…
— Тетей, — поправил я.
— Вот именно, — кивнул он. — Она, можно сказать, была в гуще тех событий. Во всяком случае, в курсе многих деталей, которые вам, тогда еще ребенку, не могли быть известны. Поверьте, что на данный момент месяцем раньше или годом позже — существенной роли в расследовании уже не сыграют.
На этом мы расстались. Я вышел из конторы Подмазова совершенно раздавленный, как мальчишка после беседы с директором школы. Поговорив на следующий день с Алиной, я вынужден был отложить этот вопрос. Но для себя я решил, что рано или поздно обязательно разберусь с преступлением. С помощью Подмазова или другого человека — не важно.
Вошла Катя, принесла кофейник, чашку и тарелку с заварными пирожными. Это незамысловатое лакомство я полюбил с детства. Конечно, казенные изделия не были такими вкусными, как те, что пекла Алина, но все равно я их предпочитал любым другим изыскам.
— Спасибо.
— На здоровье. Что-нибудь еще?
Я посмотрел на свою секретаршу с откровенным умилением. Худенькая, маленькая, рыженькая пигалица, никакого внешнего шика, но я ни за какие коврижки не согласился бы работать с кем-то другим. Я ценил в ней ум, деликатность, деловое чутье и преданность. Не знаю, откуда такая уверенность, но я всегда характеризовал ее как преданного сотрудника. Трудно, конечно, быть в ком-то уверенным на все сто, но в жизни случается, что, порой, сам себе не очень доверяешь. Так что…
— Нет, больше ничего, спасибо, — прервал я затянувшуюся паузу.
Девушка кивнула и направилась к дверям. Однако, взявшись за ручку, она обернулась и неуверенно произнесла:
— Алексей Викторович, можно спросить?
Я сделал глоток из чашки и кивнул:
— Валяй.
Катя плотно притворила дверь и приблизилась к краю стола.
— Скажите, это правда, что вашу Тойоту вчера взорвали?
Откусив пирожное, я прикрыл глаза от удовольствия.
— Подчистую, — подтвердил я и широко махнул рукой для пущей убедительности.
Секретарша невольно отшатнулась, личико ее заострилось.
— Как же так… почему? И вы такой спокойный.
— Главное, что не покойный, — сострил я, как последний жлоб.
Катя глянула на меня так, будто сомневалась в моей дееспособности на данный момент.
— А откуда, собственно, ты знаешь? — решил я поинтересоваться ее столь глубокой осведомленностью.
— Об этом все говорят, — уклончиво ответила она.
— И кто радуется, если не секрет?
— Что вы?! Да кто может такому радоваться? Среди наших людей таких нет.
— Кто тут наши, Катя? Ты можешь с уверенностью сказать, что вот эти наши, а те — не наши?
Катя, совершенно несчастная, стояла передо мной, как на экзамене у преподавателя-идиота, которого хлебом не корми, только дай поиздеваться над студентом.
— Нет, не могу, — дрожащим голоском пропищала она и шмыгнула носом.
— То-то и оно! — буркнул я и, долив остатки из кофейника, исподлобья посмотрел на свою жертву.
— Извини, Катерина Игоревна. Нервы. Знаешь, мне кажется, что тебе лучше сейчас пойти в отпуск.
Зачем я это сказал — сам не знаю. Очевидно, подсознание подкинуло мне это решение неспроста. Действительно, никто не знает, что последует за этим взрывом. Не стоит рисковать невинными. А предположить то, что я в чем-то виноват, пусть и невольно, вполне реально.
— О чем вы говорите? — она вскинула свои невидимые брови. — Я только месяц назад из отпуска.
— Ну и что? Устала отдыхать?
— Устала! — рявкнула рыжая бестия. — Еще кофе сделать или хватит пока?
Такого я не ожидал, и от удивления на какой-то момент не нашелся, что ответить. Вот уж точно, «в рыжем болоте черти водятся» — тут же придумал я афоризм.
— Хватит, напился.
Секретарша с надменным видом подошла ко мне и собрала на поднос посуду. Я попытался заглянуть ей в глаза, но ответной реакции не последовало, я для нее внезапно перестал существовать.
— Советую все же подумать, — сказал я ей в спину, когда она уже выходила из кабинета.
Катя обернулась с выражением холодной вежливости на лице.
— Что, Алексей Викторович?
— Насчет отпуска.
Дверь с грохотом закрылась.
Что вообще происходит? Я реально теряю контроль не только над событиями, но и над подчиненными. С этим что-то надо делать.
Подмазов назначил мне встречу поздним вечером. После работы, чтобы скоротать время, я решил заехать домой, поужинать, отдохнуть, прикинуть схему разговора с сыщиком. Закупив в ближайшем супермаркете продукты, я направился к дому. На стоянке напротив подъезда к моему великому огорчению оказались две машины, с владелицами которых я никак не был склонен сейчас встречаться. Красный Ситроен Анны и черный Фольксваген Алины стояли рядышком, как нежная парочка влюбленных. Что случилось? Эти женщины терпеть не могли друг друга, так какого черта они здесь делают вместе?
Первым желанием было включить заднюю скорость и смыться пока не поздно. Оказалось, поздно. Они ждали на скамейке у подъезда и каким-то непостижимым образом заметили меня в машине Петра. Скрываться у них на глазах я не рискнул. К тому же Алина явно этого не заслуживала. Мы с ней давно не виделись, по телефону, правда, общались довольно часто.
Припарковав машину, я насильно вытащил свое тело из салона. Мои гостьи резвой походкой уже направлялись навстречу.
— Аня, ты что, ключи от квартиры потеряла? — поинтересовался я, когда они приблизились ко мне. — Торчите тут на улице.
— Представь, похоже, потеряла, — растерянно сообщила она.
Я с удивлением услышал в голосе Анны робкие интонации, что меня обескуражило. Даже воспаленные, заплаканные глаза Алины на меня не произвели впечатления. Всегда уверенная, энергичная и довольная собой Анна сейчас была в роли кроткого ягненка. С ужасом понимаю, что это меня отнюдь не радует. И вообще, в контексте последних событий, я стал вдруг замечать за собой явную трансформацию личности. Я стал циничнее, грубее что ли… Как хорошо, что ты потеряла ключи, со злорадством подытожил я.
— Леша, здравствуй, родной. — Алина чмокнула меня в щеку и спрятала глаза.
— Здравствуй, Аля. У тебя тоже, если мне не изменяет память, должны быть мои ключи. Устроили тут встречу с пропавшим солдатом. Телефоны тоже отменили в этом мире?
Быстрым шагом, заставляя женщин почти бежать за собой, я вошел в подъезд.
— Телефоны, как ты говоришь, отменил ты сам. Все время недоступен, — в спину мне прогудела Алина. — Позвонила Кате, та сказала, что уже поехал домой. На Опеле.
Вот черт! Совсем забыл, что телефон мне оператор заблокировал, чтобы воришки из парка не смогли воспользоваться.
— А, да, извини. Телефон у меня новый, номер тоже другой.
— Со старым что? Он остался в той машине?
Я обернулся, чтобы убедиться, что это спросила Анна. А еще говорят, чудес не бывает. Кто эта милая, нежная женщина? Не знай я другой Анны, подумал бы, что ангел спустился с небес.
— Нет, потерял. Случайно.
Не рассказывать же им, что вчера я дважды мог лишиться жизни.
Анна после ужина, приготовленного Алиной, ушла в гостиную, включила телевизор. Я сидел у окна, смотрел, как синий вечер окутывает город, как зажигаются огни фонарей и окна домов. Алина мыла посуду.
