моему лицу — все никак не получалось ее отодрать. Я любовался воздушной грацией этой девушки. Только и мог, что стоять, смотреть и ждать, пока ступор от зрелища отпустит.
Остальные ребята повылезали из одежды.
У Кимберли грудь оказалась больше, чем я ожидал, — с крупными сосками, чуть отвисшая, с широким зазором посередине, но и от такой можно было голову потерять. Рыжие волосы густо росли у нее между ног. Для девушки мечты у нее, возможно, были немного чересчур мясистые бедра, но, повторюсь, некрасивой эту зеленоглазую бестию язык не поворачивался назвать.
У Стива болтяра болтался — что у коня на ярмарке.
И он явно ничего не стеснялся.
Иногда у меня сами собой возникают пошлые мысли. Просто заваливаются в голову без приглашения. Вот как сейчас. Мне казалось, что я начал понимать, по какой причине Ким смотрела на этого парня с таким азартом.
Я, само собой, не мог не следить за Кейси.
Она брела по воде, и от холода ее кожа пошла мурашками, совсем как тогда, в день, когда я только-только увидал ее. Мне казалось, я никогда в жизни не увижу ничего более прекрасного. Она посмотрела на меня, и я почувствовал явный безмолвный призыв. К тому времени ухмылка наконец-то отлипла, и я спустился со скалы. В сравнении с ней я казался себе преступно неуклюжим — пускай мышца водится, да вот только умения обращаться с ней никакого.
— Давай ко мне!
— Ты шутишь?
— С чего бы? Подумаешь, холодно немножко.
— Подумаешь, пневмонию схватить можно!
Она осторожно зашла в воду по икры.
— Стив и Кимберли будут полчаса ноги мочить, пока свыкнутся. Так что, мне теперь одной, значит, торчать тут?
— Я джинсы намочу.
— Вот чудак, сними их сначала.
— А рубаху?
— И ее снимай. — Кейси рассмеялась.
Что за черт, подумал я, сам ведь предложил всем раздеться, а себе ищу какие-то идиотские оправдания.
Я оставил одежду лежать там, где бросил. Я видел, что Кейси наблюдает за мной, и чувствовал две пары глаз сзади. Надеюсь, все в порядке, явилась мысль. Но я никогда не любил выставлять себя напоказ — потому, как только снял шорты, рванул во весь опор к воде. Кейси нырнула прямо передо мной. Последнее, что я увидел — пару стройных ног, врезающихся в воду с подобранными пальцами. У нее получалось нырять легко, без страха и упрека. Мне до такого было расти и расти — едва шлепнувшись в воду, я ощутил нахлынувший со всех сторон шок. Я словно бы сиганул в бочку виски со льдом. Только, уверен, в бочке было бы потеплее.
К поверхности я рванулся со зреющим в легких воплем чистой агонии. Рука Кейси сразу же обвила мою талию, и, проморгавшись от брызг, я сграбастал ее — отвечая надсадным хохотом на ее заливистый смех. Как-то само собой вышло, что мы прижались друг к другу, — и внезапная близость наших тел сделала океан близ нас градусов на пятнадцать горячее.
Ее рука скользнула по моей заднице, и я почувствовал, как у меня встает — прямо в ледяной воде. Мгновением позже я устроился у нее между ног. Теперь ее смех сделался более личным, предназначенным лишь нам двоим. Кейси скрестила ноги ножницами, заманивая меня в ловушку — в маленький горячий капкан плоти. Должно быть, я застонал.
— Не сейчас, — шепнула она мне на ухо, — но может быть, уже скоро.
И тогда-то я впервые поцеловал ее — когда нас обоих обнимала мертвенно-холодная вода. Наверное, именно она и сделала этот поцелуй таким судорожным, будоражащим и… соленым.
Когда мы вышли из воды, Ким одарила нас улыбкой кота, выследившего, куда хозяин спрятал сметану. Пальцы у нее все были в икре. Посмотрев на нас, она развела руки в стороны — ее пышные доечки чуть подпрыгнули — и прокричала:
— Совет да любовь!
Мы все расхохотались.
— Смотрю, ты хорошо проводишь время, чувак? — спрашивал, грозя своим монументальным адвокатским пальцем, Стив.
— Прекрасно. Полный отпад.
Ни о какой любви и речи не шло. Но и того равнодушия, как у Стива и Ким, между мной и Кейси не было. Его место занимало нечто… иное.
Моя фальшивая тетя умирала долго.
Мы ходили на пляж почти каждый день. Всегда — в одно и то же место. Мы всегда уворовывали себе что-нибудь. И флиртовали друг с дружкой исключительно нагишом.
Несмотря на избранный мной курс на терпеливость, изнутри меня то и дело точил невесть откуда приползший червячок сомнений. Я спрашивал себя, не была ли Кейси просто бесчувственной динамщицей. Но было в ней что-то этакое, сильно отличающее от других боевых девиц, — она будто о чем-то непрестанно спрашивала меня без слов, что-то искала во мне, искала с куда более серьезными намерениями, чем я мог от нее ожидать.
Поэтому я глушил червячка по-всякому.
Как-то раз мы возвращались с пляжа в город по прибрежной дороге, и на одном из левых отворотов показался старый дом, чей силуэт почти сливался в одно с маячившими вдали утесами в вечернем полумраке. Кейси вела, а мы со Стивеном занимали задние сиденья.
— Вон про тот дом я рассказывал, — обратил я его внимание.
— А, семейки Краучей?
— Ага.
Он повернулся взглянуть. К тому времени мы уже почти проехали мимо. Я смотрел, как волосы Кейси развеваются на ветру. Красивые девушки и спортивные машины — все-таки, как ни крути, одни из лучших примет летней поры.
Отведя взгляд от дома, Стив перехватил узконаправленный вектор моего внимания — и едва заметно насупился. В последнее время он держался со мной как-то подчеркнуто спокойно. Я знал, что дело в ревности, но в то же время — ощущал своего рода бессловесное принятие, которого не было поначалу. Будто он уяснил, что я — лишь временное увлечение, а вот он-то будет рядом с ней всегда. Но иной раз этот парняга выглядел таким озабоченным моей персоной, что даже его пестро-бодрая гавайка, казалось, тускнела.
— Ты вроде говорил, что там никто не живет.
— Так и есть, дом заброшенный.
Стив повел плечами:
— Я вообще-то свет видел.
Я обернулся. Дом остался слишком далеко позади; все, что я видел, — мрак.
— Где?
— Наверху. Где-то на втором этаже.
— Да быть такого не может.
— А я говорю, может. Там свет горел. Сто пудов.
На следующий день после работы я пропускал по пиву с Рафферти в баре и решил справиться насчет нынешнего статуса дома у него — старина собирал много сплетен у себя на бензоколонке:
— Скажи-ка, Раф, а в доме Краучей сейчас кто-нибудь живет?
— Ты
