что он в это самое время наносит черным резиновым каблуком ботинка метки на асфальте.
Громыхнула крышка канализационного люка. Каскадера приподняли на руках и бережно поставили на узкую железную лесенку. Наверху снова загремела крышка люка — закрыли. «Ну вот мы и дома».
С головы Влада сняли повязку. Он зажмурился от нестерпимо яркого света карманного фонарика, в то время как двое его провожатых были, напротив, ослеплены наступившей вдруг темнотой.
Воспользовавшись их замешательством, Трюкач оторвал от стены кусок штукатурки.
— Пошли, — человек со шрамом двинулся вперед, освещая дорогу фонариком.
За ним шел Влад. Замыкал шествие второй сопровождающий, лицо которого каскадер не успел рассмотреть. При каждом удобном случае Трюкач делал пометки на стенах клоаки.
Пахло нечистотами. Вонючая жижа, вырвавшись из труб, местами преграждала дорогу. Тогда провожатый со шрамом, оказавшийся человеком потрясающей физической силы, поднимал Влада на руки и переносил на сухое место.
Больше часа они петляли по узким подземным тоннелям. Несколько раз дорогу им закрывали массивные железные решетки. Они казались неприступными. Но человек со шрамом наваливался на них, отодвигал в сторону. В местах разъема матово поблескивал подпиленный металл. Наконец каскадер попал в небольшой вертикальный колодец.
— Знаешь, где ты? — спросил провожатый.
— В Крестах.
— Какой смышленый. На, одевай, — Трюкачу подали робу и грубые тюремные ботинки. — Поднимайся! — Из темноты появилась веревочная лестница. — Не свались.
— Дело привычное, — Влад быстро вскарабкался наверх.
Здесь его ждал заключенный в такой же робе, в какую был наряжен сам Влад. По узкой расщелине в стене они поползли дальше. Запах клоаки сменился запахом гнилого дерева.
— Осторожно, гвозди, — прошептал заключенный.
— Я это уже понял, — ответил Трюкач, потирая пораненное плечо.
Еще какое-то время они ползли в подполье, слыша наверху, над самой головой, чьи-то шаги. Потом заскрипела отодвигаемая половица. Влад протиснулся в образовавшуюся дыру и оказался в тюремной библиотеке. За небольшим столом сидел старичок из ресторана.
— Я полагаю, что вы и есть Иван?
— Вам не откажешь в сообразительности, — Иван улыбнулся застенчивой улыбкой священника, — продолжайте.
— Вы значительное лицо в тюремной иерархии — «вор в законе». Вы никогда в своей жизни не работали, не были женаты, никого не убивали, поскольку это стандартные требования, предъявляемые к «вору в законе».
Иван благожелательно кивнул, давая понять, что все сказанное им — правда.
— Вы обладаете огромной властью и возможностями, если можете, сидя в тюрьме, свободно выходить и входить в нее. Не понимаю только, зачем вы вернулись сюда?
— Ну, это же ясно, тюрьма — мой дом. И здесь у меня очень много дел. Что вы еще думаете обо мне? — Иван, лукаво прищурившись, смотрел в глаза Влада.
— По-видимому, какие-то чрезвычайные обстоятельства заставили вас выйти в город. Думаю также, что ресторан «Старый Петербург» был выбран вами не случайно. И еще — не понимаю, зачем вам понадобился я?
— Посмотрите сюда, — Иван протянул Владу газету. — Вот статья, в которой рассказывается, как зэки зажарили и съел ft сокамерника. Увы, был такой печальный случай. Но уверяю вас, что им недолго осталось жить на свете. Тюрьма такого не прощает. Вот еще статья. Теперь о главном. Мне известно то, о чем не знает милиция, — он сделал паузу. — О том, что ваш друг стал жертвой людоедов. Эту мерзость немедленно припишут нам. Люди, ничего не знающие о воровской чести, поверят лживым статьях!.
— Должен признаться, что я тоже отношусь к таким людям. Объясните, что значит воровская честь?
— Ну, например, почему ни разу не «обнесли» Солженицына? Да потому, что воровская правда запрещает вору обокрасть писателя. Зато в каждой газете можно прочитать о краже в квартире директора магазина, ТОО, АО, ЗТ… Почему? Да потому, что они этого заслуживают.
— Вы хотите сказать, что воры не имеют отношения к случаям людоедства?
— Ну конечно, и вы, журналист, должны будете написать об этом.
— Почему ваш выбор пал именно на меня?
— Потому что вы не продажны и лично заинтересованы в том, чтобы узнать правду.
— Как вы узнали о том, что меня послали в ресторан «Старый Петербург»?
— Это было несложно. У нас везде свои люди, даже в прессе.
— Хорошо, я принимаю ваше предложение.
— Если вам понадобится помощь — дайте знать через провожатых.
— Помощь уже нужна, — Трюкач снял с руки золотой браслет. — Таких вещиц было изготовлено всего две. Это одна, я бы хотел знать, где вторая.
— Оставьте ее на время и считайте, что второй браслет уже найден. Золото не теряется, даже когда его переплавляют. Впрочем, когда переплавляют, найти следы даже легче: мы знаем, где это делается — и легально, и нелегально.
— Ну вот, я и стал членом мафии, — пошутил Трюкач.
— Мы не мафия, мы — честные воры, — поправил его Иван.
— Значит, я в шайке Робин Гуда?
— Это уже ближе к истине, — согласился вор в законе».
— Ну что же, до свидания.
— Всего хорошего, — Иван протянул Трюкачу руку.
— Да, — спохватился Влад, — забыл поблагодарить за выручку в ресторане.
— Если бы не было той потасовки, ее надо было бы устроить.
— Вы правы, не будь ее, я не стал бы с вами разговаривать, — приподняв половицу, каскадер исчез в подполье…
Ровно через полтора часа он вышел из машины проводников, щуря глаза от яркого уличного света. «Волга» стояла на том же месте, где он ее недавно оставил. «Жаль, что об этом нельзя написать в газете», — с сожалением подумал Влад, глядя вслед удаляющейся воровской машине.
Скрип тормозов заставил его обернуться. Почти коснувшись каскадера бортом, рядом с ним тормознул милицейский «уазик». Влад приготовился примерить казенные наручники, но вместо группы захвата из машины показался капитан Сыскарь.
— Подойди сюда, Трюкач.
Каскадер подошел.
— Обыщи его, — приказал сыщик сержанту.
Влад охотно поднял руки, радуясь, что по просьбе проводника оставил пистолет в «волге».
— Садись, — как ни в чем не бывало, даже с неожиданным оттенком любезности пригласил сыщик.
«Сегодня у всех страсть бесплатно катать меня по городу. Интересно, кто будет следующим?» Трюкач без возражений уселся в вездеход, радуясь возможности подальше уехать от своего «арсенала на колесах».
— Капитан, — начал он, когда машина отъехала на почтительное расстояние, — мне показалось или меня на самом деле обыскали?
— Ты связался с плохими парнями, Трюкач. Откуда ты их знаешь?
«Ну соври что-нибудь, — умолял его взгляд, — прогнись перед милицейским чином, чтобы я мог поговорить с тобой как полагается».
— Капитан, теперь я работаю в отделе криминальной хроники. С кем мне еще общаться, как не с плохими парнями? Куда мы едем?
— Узнаешь.
Вездеход между тем миновал мемориал на проспекте Непокоренных.
