Ознакомительная версия.
Весь вопрос в том, какую использовать приманку.
Лэнгдон с Софи медленно двигались по северному проходу, держась при этом в тени, за колоннадой, отделявшей их от открытого пространства нефа. Они прошли достаточно далеко, но так до сих пор и не могли как следует разглядеть могилу Ньютона. Саркофаг размещался в глубокой нише и открывался взору лишь под определенным углом.
– По крайней мере там – никого, – шепнула Софи.
Лэнгдон кивнул. Неф перед нишей был абсолютно пуст, ни души.
– Я подойду, – шепнул он в ответ, – а вы спрячьтесь здесь, на тот случай, если…
Но Софи уже вышла из тени и решительно направилась к нише.
– … если кто-то следит за нами, – закончил Лэнгдон, догоняя ее. И вздохнул.
Лэнгдон и Софи пересекли огромное пространство по диагонали и сразу же смолкли при виде представшей перед ними величественной гробницы. Саркофаг черного мрамора… статуя Ньютона, опирающегося на стопку книг… два крылатых мальчика… огромная пирамида… и… и огромной величины шар. – Вы знали об этом? – совершенно потрясенная, прошептала Софи.
Лэнгдон покачал головой. Он тоже не ожидал ничего подобного.
– Вроде бы на нем высечены созвездия, – сказала Софи.
Они приблизились, и сердце у Лэнгдона упало. Памятник Ньютону был сплошь усеян шарами – звездами, кометами, планетами. Шар от могилы найди… Все равно что искать иголку в стоге сена.
– Астрономические тела, – протянула Софи. – И тут их бесчисленное множество.
Лэнгдон нахмурился. Единственным связующим звеном между планетами и Граалем могла быть, как ему казалось, пятиконечная звезда Венеры, но он уже пробовал применить это кодовое слово, «Venus», на пути к церкви Темпла.
Софи направилась к саркофагу, Лэнгдон же, напротив, отступил на несколько шагов и осмотрелся, ne следит ли кто за ними.
– «Богословие», – слегка склонив голову, Софи читала названия книг на корешках, – «Хронология», «Оптика», «Математические начала натуральной философии». – Она обернулась к Лэнгдону. – Вам что-нибудь это говорит?
Лэнгдон подошел поближе, прищурился.
– «Математические начала»… Насколько я помню, речь там идет о гравитационном притяжении планет… которые, следует признать, представляют собой шары, или сферы. Но при чем здесь это… как-то не слишком вяжется.
– Ну а знаки Зодиака? – спросила Софи, указывая на созвездия на шаре. – Помните, вы рассказывали мне о созвездиях Рыб и Водолея?
Конец дней, подумал Лэнгдон.
– Конец эры Рыб и начало эпохи Водолея служили для Приората Сиона своего рода отправной точкой отсчета. Именно в этот переломный момент истории они намеревались открыть миру документы Сангрил. – Но новое тысячелетие уже настало, и никаких намеков на то, что они собираются осуществить намерение, раскрыть миру всю правду.
– Возможно, – сказала Софи, – что о планах Приората обнародовать правду говорится в последних строках стихотворения?
… Розы цветок. На плодоносное чрево сие есть намек.
Лэнгдон вздрогнул. Прежде он как-то не придавал значения этим последним словам.
– Вы же сами говорили мне, – продолжила Софи, – что планы Приората раскрыть всю правду о «Розе» и ее плодоносном чреве непосредственно связаны по времени с расположением планет. Или, если угодно, тех же шаров.
Лэнгдон кивнул, перед ним будто забрезжил свет. Да, это возможно. Однако интуиция подсказывала, что астрономические явления не могут служить ключом. Ведь ответы на все предшествующие загадки, заданные Великим мастером Приората, носили ярко выраженный символический характер: «Мона Лиза», «Мадонна в гроте», имя СОФИЯ, наконец. А в движении планет по своим орбитам нет ничего символического, здесь действуют точные законы. Кроме того, Жак Соньер уже доказал, что является искуснейшим шифровальщиком, и Лэнгдон был уверен, что последнее ключевое слово, эти заветные пять букв, открывающие доступ к тайне Грааля, должны быть не только символичны, но и кристально ясны и просты. Решение лежит буквально на поверхности, весь вопрос только…
– Смотрите! – возбужденно воскликнула Софи и схватила его за руку. По тому, как сильно ее пальцы впились в его локоть, Лэнгдон понял: она напугана. И страх этот может быть вызван лишь одним: к ним приближается кто-то посторонний. Но, проследив за направлением ее взгляда, он увидел, что Софи точно завороженная с ужасом смотрит на черный мраморный саркофаг. – Здесь кто-то был, – прошептала она. И указала на темное пятно прямо у слегка выдвинутой вперед ноги памятника.
Лэнгдон не разделял ее тревоги. Какой-то забывчивый турист оставил на саркофаге, прямо у ноги Ньютона, угольный карандаш. Ерунда. И Лэнгдон уже потянулся, чтобы поднять его, но тут на отполированную до блеска черную мраморную поверхность упал свет, и он похолодел. Понял, чего испугалась Софи.
На крышке саркофага, у ног Ньютона, поблескивали еле заметные буквы, выведенные угольным карандашом.
Тибинг у меня.
Ступайте через Чептер-Хаус, южный выход, и дальше – в сад.
Лэнгдон с бешено бьющимся сердцем дважды перечитал послание.
Софи обернулась и внимательно оглядела неф.
Послание неприятно удивило и в то же время вселило надежду. Это означает, что Тибинг жив, сказал себе Лэнгдон. Но появилась еще одна хорошая новость.
– Они пока что тоже не знают ключевого слова, – сказал он Софи.
Та кивнула. В противном случае к чему этим людям назначать встречу, выдавать свое местонахождение?
– Может, они хотят обменять Тибинга на ключевое слово?
– Или это ловушка. Лэнгдон покачал головой:
– Не думаю. Ведь сад находится за стенами аббатства. Место очень людное. – Как-то раз Лэнгдону довелось побывать в знаменитом саду аббатства, очень уютном, маленьком, засаженном фруктовыми деревьями, цветами и травами. Последние прижились здесь еще с тех времен, когда монахи занимались разведением лекарственных растений, других методов лечения они не признавали. Сад был знаменит также старейшими в Британии и до сих пор плодоносящими фруктовыми деревьями и являлся излюбленным местом прогулок туристов, которые могли пройти в него прямо с улицы, минуя аббатство. – Думаю, назначая встречу в таком людном месте, они демонстрируют тем самым полное доверие. И мы будем в безопасности.
Но Софи еще сомневалась.
– Так вы хотите сказать, он находится вне стен аббатства, и значит, там нет металлоискателей?
Лэнгдон нахмурился. Эту деталь он упустил.
Он вновь окинул взглядом помпезный памятник и пожалел, что до сих пор ни одной стоящей идеи о ключевом слове ему в голову не пришло. Как же тогда торговаться? Я сам втянул в эту историю Лью и готов пойти на что угодно ради его освобождения.
– В записке сказано, что надо пройти через Чептер-Хаус к южному выходу, – заметила Софи. – Может, оттуда открывается вид на сад? Тогда, перед тем как выйти, мы сможем оценить ситуацию, посмотреть, не угрожает ли нам опасность.
Неплохая идея. Лэнгдон вспомнил, что Чептер-Хаус представляет собой просторное восьмиугольное помещение, где некогда, до постройки нынешнего здания, собирался британский парламент. Он давно не был здесь, но помнил, что туда можно пройти прямо из аббатства. Вот только где этот проход? Отойдя на несколько шагов от захоронения Ньютона, Лэнгдон начал осматриваться.
И вот совсем рядом, в противоположной стороне от того места, где они вошли в собор, он увидел широкий темный проход, а над ним вывеску:
ЗДЕСЬ МОЖНО ПРОЙТИ В:
Монастырь
Дом настоятеля
Колледж-холл
Музей
Дарохранительницу
Часовню Сент-Фейт
Чептер-Хаус
Лэнгдон с Софи так торопились, что, когда проходили под темными сводами с вывеской, не заметили еще одного объявления, набранного более мелким шрифтом и извещавшего о том, что часть указанных помещений закрыта на реставрацию.
Они вышли в открытый двор, обнесенный высокими стенами. Дождь лил не переставая. Над головой неслись серые тучи, и уныло посвистывал ветер, точно некий сказочный гигант дул в узкое горлышко бутылки. Они забежали под навес, что тянулся по всему периметру двора. Крыша нависала низко, и Лэнгдон ощутил хорошо знакомое беспокойство, которое всегда охватывало его в замкнутом пространстве. Такие крытые переходы называли клостерами, и Лэнгдон мысленно отметил, что, наверное, от этого латинского корня и произошло название его болезни – клаустрофобия.
Но он постарался отмахнуться от этих неприятных мыслей и вместе с Софи поспешил к концу туннеля, ориентируясь по стрелкам-указателям. Ведь именно там, если верить им, находился Чептер-Хаус. Теперь дождь хлестал под углом, заливая пол и стены, в тесном проходе было холодно и сыро. Навстречу им пробежала пара, торопившаяся укрыться от непогоды в соборе. И теперь поблизости не было видно ни единой живой души, никто не желал осматривать достопримечательности сада под таким дождем и ветром.
Ознакомительная версия.
