— Убивай или будь убитым? — переспросила она. — Что сделала мама, что ты так на нее разозлился? Что тебе сделал Морган? Боже мой, отец… — голос ее сорвался: — Что сделала тебе я?
Лорд Мортимер не ответил. Быть может, подумал Мэтью, просто не мог.
— Мы для тебя были недостаточно хороши? — спросила женщина. — Недостаточно сильны?
Наконец прозвучал ответ — резким и гулким хрипом.
— Вы были слишком хороши для меня. Теперь-то я это вижу — в обратном зеркале… времени. А я был слишком слаб, чтобы позволить себе это… слишком слаб. А думал, напротив, что… очень, очень силен. Вот теперь смотри, дочка… каков я стал, и что у меня есть. Смотрите, — обратился он к Мэтью, Оберли и доктору, — как на предостережение, во что может превратиться человек… так и не вышедший до конца… из тесного темного чулана, мальчишка, который все еще живет там, в жутком безмолвии. До сих пор.
— Я не буду просить о милосердии, — произнес изъязвленный рот на блестящем от пота лице, — но я скажу… чего никогда не сказал бы своему отцу, и никому другому на этой земле. Я виноват. — Глаз закрылся, больной опустился на подушки. — Я виноват, — повторил он. — Я прошу прощения.
Кристина стояла неподвижно и смотрела на отца, не сводя глаз — Мэтью подумал, что такой взгляд мог бы плавить железо. Смотреть на нее было не легче, чем на старого лорда. И вдруг что-то изменилось в ее лице. Или глубже — трудно было сказать. Совершенно непонятно было, можно ли облегчить ее душу, потому что женщина была точно так же зажата в своем ужасе и ошибках прошлого, как лорд Мортимер. Каков отец, такая и дочь.
И в этот момент снизу раздался глухой троекратный стук дверного молотка.
Богач открыл глаз, стал судорожно ловить ртом воздух и искать взглядом Мэтью.
— Это он, — прошептал лорд Мортимер. — Пожалуйста, прошу вас, умоляю… задержите его. Хоть на несколько минут. Мы еще не закончили. Еще нет. Правда… дочь?
Она сделала вдох — долгий и прерывистый. Душа Кристины испытывала глубочайшую муку, но что-то — возможно, сила воли — заставляло ее бороться, выплывая из глубин ужаса.
— Нет, — ответила женщина тоже шепотом. — Еще нет… папа.
— Прошу вас, Корбетт… задержите его… еще чуть-чуть…
— Да, сэр, — кивнул Мэтью, повернулся, оставив в комнате Оберли и доктора Баркера, а сам спустился навстречу ночному визитеру, предполагая, что это может быть викарий или какой-то другой горожанин.
В прихожей стоял молодой и красивый мужчина, которого Бесс впустила в дом, и этот джентльмен в темном плаще и в треуголке с лиловой лентой улыбнулся Мэтью и сказал:
— Здравствуйте, сэр. Я к лорду Мортимеру.
— Лорд Мортимер болен.
— Да, конечно. Мне это известно.
— Болен смертельно, — уточнил Мэтью.
— Это мне также известно. Время не терпит, сэр. Не могли бы вы провести меня к нему?
— Вы хотите его видеть, чтобы?..
— Я хочу его видеть, — ответил молодой красавец с доброжелательной улыбкой, — чтобы положить конец страданиям.
Глава четвертая
Я НЕ АНГЕЛ
Может быть, Мэтью шагнул назад. Он не помнил точно, так ли все происходило. У молодого человека — возможно, двумя-тремя годами старше Мэтью, — было дружелюбное открытое лицо и непринужденная, любезная манера поведения. Руками в черных перчатках он аккуратно снял с себя треуголку. Его волосы оказались белокурыми, тонкими как шелк, а глаза — цвета дыма. Когда он расстегнул плащ, под ним был отлично сшитый черный сюртук и темно-лиловый жилет.
— Вы же не боитесь меня, мистер Корбетт? Или я ошибаюсь?
— Как? — переспросил Мэтью.
— Вы отшатнулись. Я сказал что-то такое, что вас встревожило?
— Мое имя. Откуда вы…
— Из Нью-Йорка, да? Красивый город. Оживленный. Нет-нет, я сам, — предупредил он Бесс, которая подошла принять плащ и шляпу. — Но спасибо. — Глаза цвета дыма снова вернулись к Мэтью. — Время позднее, сэр. У меня есть и другие дела. Пожалуйста, проведите меня к лорду Мортимеру.
Мэтью почувствовал, как дыхание сперло в легких.
— Кто вы такой?
— Всего лишь гонец, выполняющий неотложное поручение. Послушайте, я сейчас проехал приличное расстояние. Мне бы хотелось закончить дела с лордом Мортимером и как можно скорее пуститься в дальний путь. Такие вещи не следует откладывать.
— Такие вещи? Какие такие?
— Поручения вроде тех, что дано мне, — ответил красавец. Улыбка его не утратила ни капли своей открытости и приветливости, хотя глаза несколько потемнели. — Серьезно, сэр, это дело для меня очень важно. Я сожалею о болезни лорда Мортимера, но… — Он пожал плечами. — Это ведь тоже часть жизни?
— Ужасная ее часть, — осторожно сказал Мэтью.
Он не знал, что с ним произойдет раньше: подкосятся колени или снесет крышу ко всем чертям.
— Отнюдь! — живо возразил джентльмен. — Свобода от долгов, испытаний и жизненных бедствий — ужасна? Увидеть, что находится там, за стеклом — ужасно? Сбросить ярмо боли и всех несовершенств плоти — ужасно? Эх, мистер Корбетт… нам бы с вами как-нибудь сесть и за стаканом доброго эля как следует поговорить о достоинствах освобождения из этого мира.
— Я полагаю… как-нибудь в другой раз, — ответил Мэтью.
Улыбка растянулась чуть ли не до ушей:
— Как вам угодно. А сейчас… вы пытаетесь меня задержать?
— Н-ну…
Мэтью был полностью обескуражен, сбит с толку. Желудок медленно прыгал под ложечкой, к северу от него все пылало жаром, а к югу — напрочь заледенело. И он не мог — не мог — не мог поверить, что говорит со Смертью в облике человека. Не мог, потому что это невозможно.
— Вы приехали — откуда, сэр? — с трудом выговорил Мэтью.
— Оттуда, откуда я родом.
— И где это?
— Достаточно далеко.
— Вы приехали на лошади?
— Естественно. Вы же не думаете, что я расставил руки и полетел? Меня называли разными именами, но я не ангел. Сэр, прошу вас… давайте с этим покончим. Пожалейте одинокого путешественника, а?
— Где ваша лошадь?
— Я оставил ее у подножия холма, рядом с каретой. Весьма нехороший лед. Если вам интересно, мою лошадь зовут Сомнус.
— А как зовут вас?
— Сколько вопросов… впрочем, от решателя проблем их следовало ожидать. Ладно. Моя фамилия Клифтон, имя Кеньярд. Вас устраивает?
— Это ваше настоящее имя?
— Настолько настоящее, — ответил этот человек, — насколько вам хочется. Ну хватит уже, помилосердствуйте! Нет смысла тянуть дальше! У меня дело к лорду Мортимеру. — По его лицу будто пробежала легкая рябь. — Время уходит, сэр! Мне еще предстоит ехать много миль. И сейчас… я терпелив, но не люблю, когда со мной играют. Не терплю, когда мне мешают сделать то, что должно быть сделано. А я сказал: положить конец страданию! Я здесь ради благой цели, можете вы это понять?
Мэтью пожалел, что за спиной у него нет стены, к которой можно прижаться, но так уж вышло. Хорошо еще, что Кеньярд Клифтон или кто он там на самом деле — материален, потому что пламя свечи обрисовывало на стене его огромную тень.
— Лорд Мортимер сейчас с дочерью, — промолвил Мэтью. — Он просил лишь еще немного времени. Вы согласны на это?
— Сколько по-вашему — немного?
Наконец в голосе незнакомца вспыхнуло раздражение, и улыбка стала сползать с лица.
— Я не знаю точно. Он угасает, но держится… — Мэтью никак не мог сориентироваться в ситуации, и вдруг все происходящее показалось ему абсурдным: — Послушайте, сэр! Вы не тот, кем себя назвали! Этого не может быть!
— Если позволите высказаться без обиняков, сэр, то еще чуть-чуть потянете время — и лорд Мортимер уже будет лежать в гробу! Я сказал, что я — Кеньярд Клифтон! Так меня зовут. И я выехал в такую мерзкую погоду, желая вернуться к жене и двоим детям хотя бы до рассвета! Не желаете проявить учтивость и дать мне его увидеть, пока лорд еще не ушел? — Недовольная гримаса вытеснила улыбку окончательно. — Ну и ладно. Вот! — Рука в перчатке извлекла из-под сюртука коричневый конверт. — Тогда доставьте сами, но по закону и согласно воле моего работодателя я обязан присутствовать, когда ему это предъявят!
Мэтью окончательно уподобился соляному столпу. Смерть в человеческом облике только что заявила, что у нее — жена и двое детей?
Он протянул руку и взял конверт.
— Что это?
— Юридические документы, если вам так уж необходимо знать. Касательно процесса, который тянулся очень много лет. Я здесь по приказу моего работодателя, юридической фирмы Пирса, Кэмпбелла и Бланта. Из Бостона, что чертовски далеко отсюда. Насколько я понимаю, между юристами достигнуто соглашение, снимающее все вопросы и кладущее конец делу, и пострадавшие рабочие получат полную компенсацию. Равным образом будут полностью удовлетворены вдовы, потерявшие мужей… если это вообще возможно.
