Глава 96
Барни вернулся в свое жилище в Балтиморе и вновь приступил к сменной работе в больнице штата Мэриленд. В этот день его смена была с трех дня до одиннадцати вечера. По дороге он задержался в кофейне, чтобы подкрепиться там тарелкой супа, и вернулся домой только около полуночи.
Включив свет, он обнаружил, что за столом в кухне восседает Арделия Мэпп. Ему в лицо смотрел ствол пистолета. По диаметру дульного отверстия Барни определил, что калибр оружия — сорок.
— Присаживайся, медбратец, — сказала Мэпп. Говорила она хриплым голосом, а белки темных глаз казались оранжевыми. — Оттащи стул вон туда и сядь спиной к стене.
Барни больше испугала не крупнокалиберная пушка в руках девушки, а совсем другой, лежащий перед ней на столе пистолет. Это был «кольт-вудсмен», двадцать второго калибра, к стволу которого в качестве глушителя была прикреплена пластиковая бутылка.
Стул под тушей Барни жалобно скрипнул.
— Если ножки не выдержат, не стреляйте, — сказал он. — Я с этим ничего не могу поделать.
— Тебе известно что-нибудь о Клэрис Старлинг?
— Нет.
Мэпп подняла со стола мелкокалиберный пистолет.
— Дерьма с тобой, Барни, я разводить не буду, — сказала она. — Как только я увижу, что ты врешь, ты у меня начнешь срать кровью. Ты мне веришь?
— Да, — ответил Барни, и это целиком соответствовало истине.
— Поэтому я спрашиваю тебя еще раз: тебе известно что-то такое, что поможет мне отыскать Клэрис Старлинг? На почте мне сказали, что целый месяц вся твоя корреспонденция направляется в дом Мейсона Вергера. Что это за хрень, Барни?
— Я там работал. Ухаживал за Мейсоном Вергером, а он расспрашивал меня о Лектере. Мне там не понравилось, и я уволился. Мейсон — тот еще мерзавец.
— Старлинг исчезла.
— Знаю.
— Может быть, ее увез Лектер, но не исключено, что она досталась свиньям. Если доктор ее захватил, что он станет с ней делать?
— Честно — не знаю. Если бы я мог, то обязательно помог бы Старлинг. Почему нет? Она мне в некотором роде нравилась, и она собиралась помочь мне снять обвинения. Посмотрите в ее отчетах, заметках или…
— Смотрела. Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу, Барни. Если тебе что-то известно о ней, расскажи сразу. Это одноразовое предложение. Если я когда-нибудь узнаю (не важно, сколько времени пройдет до тех пор), что ты утаил сведения, способные мне помочь, я вернусь к тебе и последнее, что ты увидишь, будет этот пистолет. Я прострелю твою толстую безобразную задницу. Ты мне веришь?
— Да.
— Тебе известно что-нибудь?
— Нет.
Наступило молчание. Такой долгой паузы в беседе он не помнил.
— Сиди на месте, пока я не уйду.
***
Уснуть Барни смог только через полтора часа. Он лежал на кровати, пялясь в потолок. Его широкий и выпуклый, как у дельфина, лоб то покрывался потом, то снова высыхал. Барни не оставляла мысль о тех, кто его еще сможет посетить. Перед тем как погасить свет, он прошел в ванную комнату и достал из походного несессера зеркальце для бритья из нержавейки — продукт, специально созданный для Корпуса морской пехоты.
Пройдя в кухню, он открыл дверцу электрического распределительного щита и прикрепил к ней зеркало.
Больше он ничего сделать не мог. Во всяком случае, пока. Всю ночь до утра он ворочался во сне, как беспокойная собака.
Закончив очередную смену, он принес домой из госпиталя специальный набор предметов, которые употреблялись при расследовании случаев изнасилования.
Не выбрасывая мебель, доктор Лектер мало что мог сделать для улучшения интерьера немецкого дома. Помогали цветы и ширмы. Яркие пятна в полумраке в сочетании с массивной мебелью выглядели весьма занятно, чем-то напоминая залитую светом бабочку, устроившуюся на бронированном кулаке рыцаря.
Его постоянно отсутствующий домовладелец, видимо, зациклился на Леде и Лебеде. Их межвидовое совокупление было представлено не менее чем в четырех бронзовых изображениях — лучшим из которых была копия творения Донателло, — и в восьми живописных полотнах. Одна из картин казалась доктору Лектеру просто очаровательной. Это была работа некоей Энн Шинглтон, которой удалось не только передать весь пыл акта, но и весьма точно изобразить анатомические подробности совокупляющихся. Остальные картины доктор закрыл занавесями. Отвратительная коллекция бронзы с изображениями охотничьих сцен тоже исчезла под покрывалами.
Рано утром доктор Лектер тщательно сервировал стол на три персоны. Почесывая кончик носа пальцем, он внимательно изучил свое творение, дважды переставил подсвечник и, отказавшись от подблюдных камчатных салфеток, накрыл столешницу одной общей скатертью. Таким образом он смог немного сузить поле, на котором предстояло пиршествовать. Приставные сервировочные столики — темные и непривлекательные, — после того как их украсили сверкающие медные подогреватели и иные кухонные принадлежности, почти утратили свое сходство с крыльями самолета. Кроме того, доктор Лектер вынул несколько ящиков из письменного стола и устроил из них нечто напоминающее висячий сад.
Он не мог не видеть, что в комнате слишком много цветов, но тем не менее решил добавить еще чуть-чуть. Слишком много есть слишком много, однако на сей раз — чем больше, тем лучше. Доктор Лектер поставил пару цветочных композиций на стол — небольшую горку белых, как «Снежки», пионов на серебряном блюде и высокий букет из голландских ирисов, ирландских колокольчиков, орхидей и попугайных тюльпанов. Букет несколько скрадывал просторы стола и создавал интимную обстановку.
Рядом со вспомогательными тарелками бушевало маленькое ледяное моря хрусталя, но столовое серебро находилось в обогревателе, чтобы быть поданным на стол в последний момент.
Первое блюдо предполагалось готовить рядом со столом, и поэтому доктор Лектер соответствующим образом расположил спиртовые горелки, медную универсальную кастрюлю, медный же сотейник, соусник, разнообразные приправы и пилу, которой обычно пользуются патологоанатомы.
Когда он сказал Клэрис Старлинг, что на некоторое время должен ее покинуть, уехав из дома, та ничуть не обеспокоилась. Перед уходом доктор Лектер спросил девушку, не хочет ли та немного поспать.
На пятые сутки после убийств далеко за полдень Барни закончил бритье и уже протирал лицо спиртом, когда до него с лестницы донесся звук чьих-то шагов. Ему уже было пора уходить на работу.
Решительный стук. На пороге стояла Марго Вергер. В руках она держала объемистую сумку и небольшой рюкзачок.
— Привет, Барни. — Она выглядела утомленной.
— Привет, Марго. Входи.
Предложив ей сесть за кухонным столом, он спросил:
— Кока-колы не выпьешь?
Спросил и тут же пожалел об этом, вспомнив, что Корделл перед смертью ткнулся головой в открытый холодильник.
— Спасибо, не хочу.
Он сел напротив нее, и Марго бросила взгляд на его ручищи так, как это делает культурист, оценивая своего соперника, а затем посмотрела ему прямо в лицо.
— Марго, у тебя все в порядке?
— Думаю, что так, — ответила она.
— Похоже, что тебе не о чем беспокоиться, во всяком случае, судя по тому, что я прочитал.
— Иногда мне на ум приходят наши разговоры, Барни. Я припоминаю некоторые твои мысли, которыми ты со мной делился.
Интересно, припрятала она в своей сумке молот или нет, подумал Барни.
— Теперь ты услышишь обо мне только в том случае, если я захочу поинтересоваться, как у тебя дела. Ничего у тебя просить не буду. На мой счет, Марго, ты можешь не волноваться.
— Ты же знаешь, люди всегда беспокоятся, когда остаются болтаться какие-нибудь концы. А скрывать мне абсолютно нечего.
Барни понял, что она получила сперму. Итак, Марго считает, что он может представить опасность после того, как станет известно о беременности Джуди. Если той, конечно, удастся забеременеть.
— Не буду кривить душой, его смерть была ниспослана мне Богом.
Скорость, с которой были произнесены эти слова, подсказала Барни, что Марго собирается с духом.
— Ты знаешь, я, наверное, не против того, чтобы выпить колы, — продолжила девушка.
— Прежде чем налить колу, я хочу тебе кое-что показать. Поверь, я могу сделать так, что у тебя не останется оснований для беспокойства, и это тебе ничего не будет стоить. Подожди немного. Потерпи.
Он взял отвертку из стоящего на шкафу ящика с инструментами. Сделать это можно было, не упуская Марго из поля зрения.
В стене кухни было две распределительные электрические коробки. Действовала лишь одна правая, а левая сохранилась со времени последнего ремонта здания.
Находясь у распределительных коробок, Барни должен был стоять спиной к Марго. Не теряя ни секунды, он распахнул дверцу левой. Теперь Барни мог видеть ее отражение в укрепленном на внутренней стороне дверцы зеркале. Mapro сунула руку в большую сумку. Сунула, но не вытащила. Отвернув четыре гайки, Барни извлек из коробки распределительный щит с двумя рубильниками-прерывателями. За щитом в стене обнаружилась неглубокая ниша.
