Ознакомительная версия.
— Верно, — устало согласилась Сински. — Она могла догадаться об этом и вообще миновать собор Святой Софии.
Брюдер взглянул на одинокий вход и тихо выругался.
— Хорошо. Если она внизу и собирается вскрыть солюблоновый пакет, прежде чем мы локализуем его, то, по крайней мере, она находится там не так долго. Это огромная территория, и, вероятно, она понятия не имеет, где искать. И, возможно, из-за всех этих людей вокруг, она не сможет погрузиться в воду незамеченной.
— Сэр? — швейцар снова обратился к Брюдеру. — Вы хотите войти сейчас?
Брюдер увидел еще одну группу любителей симфонической музыки, приближающуюся по улице, и кивнул швейцару, соглашаясь войти.
— Я иду с вами, — сказал Лэнгдон, следуя за ним.
Брюдер повернулся и посмотрел на него.
— Не рискуй.
Тон Лэнгдона был непреклонным.
— Агент Брюдер, одна из причин, по которой мы попали в эту ситуацию — это то, что Сиенна Брукс водила меня за нос весь лень. И, как вы сказали, возможно, мы уже заражены. Я помогу вам, нравится вам это или нет.
Брюдер на секунду пристально посмотрел на него, затем уступил.
* * *
Когда Лэнгдон вошел в дверной проем и стал спускаться по крутым ступеням позади Брюдера, он почувствовал теплый ветер, порывами налетающий на них из глубины хранилища. Влажный бриз донес звуки «Симфонии Данте» Листа вместе с узнаваемым, но непередаваемым запахом… запахом огромного бедствия, ожидающего людей, собравшихся вместе в закрытом пространстве.
Лэнгдон внезапно почувствовал призрачную пелену, обволакивающую его, как будто длинные пальцы невидимой руки протянулись из земли и прошлись по его телу.
Музыка.
Симфонический хор — сотни энергичных голосов — теперь напевал хорошо знакомый отрывок, отчетливо произнося каждый слог мрачного текста Данте.
— Lasciate ogne speranza, — сейчас распевали они, — voi ch’entrate.
Эти шесть слов — самая известная строка всего «Ада» Данте — поднимались от подножия лестницы подобно зловещему запаху смерти.
В сопровождении нарастающих звуков трубы и валторны, хор снова пропел предостережение. «Lasciate ogne speranza voi ch’entrate!»
Оставь надежду всяк сюда входящий!
Залитая красным светом подземная пещера резонировала звуками, вдохновленными преисподней — завыванием голосов, крохотной неблагозвучностью строк и глубоким боем литавр, которые барабанили сквозь грот подобно сейсмическим колебаниям.
Насколько Лэнгдон мог видеть, пол этого подземного царства представлял собой зеркальный слой воды — темный, спокойный и гладкий — как черный лед на замерзшем пруду Новой Англии.
Лагуна, не отражающая звезд.
Возвышаясь над водой, скрупулезно расположенные, казалось, в бесконечные ряды, сотни толстых дорических колонн поднимались на тридцать футов вверх, чтобы поддерживать сводчатый потолок пещеры. Колонны были освещены снизу группой отдельных красных прожекторов, создавая фантастический лес светящихся стволов, сжимающихся в темноте как своего рода зеркальная иллюзия.
Лэнгдон и Брюдер остановились у подножия лестницы, мгновенно оказавшись у края спектральной впадины. Сама пещера, казалось, пылала красноватым оттенком, и поскольку Лэнгдон был уже обессилен, он дышал неглубоко как только мог.
Воздух был более влажным, чем он представлял.
Лэнгдон смотрел на толпу, находящуюся на расстоянии слева от них. Концерт проходил в глубине подземного пространства, на полпути к дальней стене, его аудитория располагалась на открытых трибунах. Несколько сотен зрителей сидели в концентрических кольцах, расположенных вокруг оркестра, в то время как сотня других стояла по периметру. Остальные заняли свои места на ближайшем дощатом помосте, опираясь на крепкие перила, и глядели вниз, в воду, слушая музыку.
Лэнгдон исследовал море бесформенных силуэтов, его глаза искали Сиенну. Ее нигде не было видно. Вместо этого он видел фигуры, одетые в смокинги, платья, бишты, паранджи, и даже туристов в футболках и шортах. Профиль человечества, собранного воедино под багровым светом, напоминал Лэнгдону участников религиозного обряда на оккультном собрании.
Если Сиенна здесь, осознал он, обнаружить ее будет почти невозможно.
В этот момент грузный мужчина прошел мимо них, и кашляя, вышел вверх по лестнице. Брюдер развернулся и проводил его глазами, внимательно рассматривая. Лэнгдон почувствовал слабое першение в своем горле, но убедил себя, что во всем виновато его воображение.
Брюдер сделал осторожный шаг вперед на помост, рассматривая их многочисленные варианты. Путь перед ними походил на вход в лабиринт минотавра. Одинокий помост быстро разделялся на три, затем разветвляясь снова и снова, создавая подвесной лабиринт, парящий над водой, проходящий зигзагами между колоннами и извивающийся в темноте.
«Я очутился в сумрачном лесу, — подумал Лэнгдон, вспоминая зловещую первую песню шедевра Данте, — утратив правый путь во тьме долины».
Лэнгдон посмотрел через перила на воду. Она была удивительно чистой и глубиной около четырех футов. Плиточный пол, покрытый тонким слоем ила, был хорошо виден.
Брюдер бегло посмотрел вниз, уклончиво поворчал, затем поднял взгляд обратно в комнату.
— Видишь что-нибудь похожее на место из видео Зобриста?
Да тут все похоже, подумал Лэнгдон, осматривая крутые, влажные стены вокруг них. Он указал на самый отдаленный уголок пещеры, далеко вправо, в другую сторону от оркестровой трибуны.
— Я думаю, нам туда.
Брюдер кивнул.
— Чутье подсказывает мне тоже самое.
Вдвоём они спешно пошли вдоль помоста, свернув на развилке вправо — это уводило их от толпы, в направлении удаленных покоев затопленного дворца.
По дороге Лэнгдон думал, до чего просто в таком пространстве затеряться на целый вечер, оставшись незамеченным. Зобрист мог так и поступить — для съёмки своего видео. Разумеется, раз он расщедрился на оплату недельной серии концертов, то мог с легкостью запросить провести в водохранилище нужное ему время.
Теперь это уже не так важно.
Брюдер зашагал быстрее, будто он подсознательно подстраивался под темп той симфонии, который нарастал, переходя в череду смешанных низких полутонов.
Нисхождение в ад Данте с Виргилием.
Лэнгдон пристально оглядел крутые, замшелые стены в отдалении справа, пытаясь сопоставить их с тем, что они видели на видео. На каждой новой развилке дощатого помоста они поворачивали направо, удаляясь от толпы, направляясь в самый отдалённый уголок пещеры. Лэнгдон посмотрел назад и был поражён расстоянием, которое они прошли.
Дальше они продвигались чуть ли не вприпрыжку, мимо слонявщихся мелкими группами посетителей, и ко времени их приближения к удалённым местам водохранилища люди постепенно исчезли.
Брюдер и Лэнгдон остались одни.
— Везде всё выглядит одинаково, — выдавил Брюдер. — С какого места начнём?
Лэнгдон был, как и он, раздосадован. Он живо представлял себе то видео, но здесь не подвёртывалось ничего узнаваемого.
Лэнгдон посмотрел на подсвеченные мягким светом объявления, которые были установлены повсюду на настиле впереди. Одно сообщало об объёме помещения в двадцать один миллион галлонов. Другое указывало на отличающуюся от прочих колонну, которая была украдена из соседнего здания в процессе строительства. Ещё одно, помимо надписи, содержало изображение древней резьбы, теперь исчезнувшей — символ плачущего куриного глаза, который оплакивал всех рабов, погибших во время строительства водохранилища.
Странным образом, в этой надписи было всего одно слово, от которого Лэнгдон остановился как вкопанный.
Брюдер тоже остановился и обернулся.
— Что-то не так?
Лэнгдон указал жестом.
В надписи со стрелкой было имя одной горгоны — печально известного женоподобного чудища.
МЕДУЗА ⇒
Брюдер прочёл надпись и пожал плечами.
— И что?
Сердце Лэнгдона заколотилось. Он знал, что Медуза была не только устрашающим змееволосым существом, чей взгляд мог обратить в камень любого на неё взглянувшего, но ещё и не последней в пантеоне греческих божеств подземного царства — тех, что известны под наименованием хтонических чудовищ.
Иди во глубь, в затопленный дворец… ведь там во тьме хтоничный монстр ждёт…
Она указывала путь, понял Лэнгдон, перейдя на бег вдоль настила. Брюдер едва поспевал за ним, пока Лэнгдон двигался зигзагами в темноте, следуя указателям с Медузой. Наконец, он достиг тупика на небольшой смотровой площадке возле основания правой стены водохранилища.
Там ему открылось невероятное зрелище.
Из воды выступала огромная глыба мрамора — голова Медузы — с извивающимися змеями вместо волос. Её присутствие здесь казалось ещё экзотичнее от того, что голова была поставлена на шею перевёрнутой.
Ознакомительная версия.
