Р. Стайн - Ужас лагеря «Желейный Джем»

Мама восторженно показала пальцем из окна машины:

— Смотрите! Коровушка!

Мы с моим братом Эллиотом в один голос застонали. Вот уже четыре часа катили мы через фермерские угодья, и мама считала своим долгом обратить наше внимание на каждую корову или лошадь.

— Посмотри туда, Венди! — воскликнула она. — Овечки!

Я выглянула в окно и узрела примерно с дюжину овец — толстых, косматых овец — пасущихся на поросшем зеленой травой холме.

— Милые овечки, мам, — сказала я, закатывая глаза.

— Там коровушка! — гаркнул Эллиот.

И он туда же!

Я протянула руку и отвесила ему хорошего тумака.

— Мам, от скуки можно взорваться? — простонала я.

— БА-БАХ!!! — гаркнул Эллиот.

Бесячий малый, не правда ли?

— А я тебе говорил, — шепнул маме папа. — В двенадцать лет автомобильные путешествия уже не радуют.

— В одиннадцать тоже! — возмутился Эллиот.

Мне двенадцать лет. Эллиоту — одиннадцать.

— Ну как вы можете скучать? — удивилась мама. — Смотрите — лошадки!

Папа прибавил скорости, чтобы обогнать огромный желтый грузовик. Дорога вилась между высоких, пологих холмов. Вдалеке вздымались седые вершины гор, окутанные густым туманом.

— Сколько тут прелестных пейзажей! — восхитилась мама.

— Через какое-то время они все начинают походить на скучный старый календарь, — пожаловалась я.

Эллиот ткнул пальцем в окно со своей стороны:

— Смотрите! Там нет лошадок!

И тут же согнулся пополам от хохота. Он счел это забавнейшей шуткой из всех когда-либо изреченных. Эллиот вообще чрезвычайно высокого мнения о своей персоне.

Мама повернулась к нам и, нахмурившись, посмотрела на моего братца.

— Никак ты надо мной смеешься? — осведомилась она.

— Да! — ответил Эллиот.

— Конечно нет, — вставила я. — Ну кто бы стал смеяться над ТОБОЙ, мам?

— Когда вы угомонитесь? — простонала мама.

— Мы покинули Айдахо, — сообщил папа. — Дальше начинается Вайоминг. Скоро будем в горах.

— Может, увидим там горных коровушек! — съязвила я.

Эллиот засмеялся.

Мама тяжело вздохнула.

— Валяйте. Отравляйте и дальше наш первый за три года семейный отпуск.

Мы подпрыгнули на колдобине. Я услышала, как позади нас с грохотом подскочил трейлер. Папа прицепил один из таких огромных, старомодных трейлеров к нашей машине. Мы тащили его через весь Запад.

Вообще, трейлер был что надо. Там были четыре узкие кровати, встроенные прямо в стены. А еще столик, за которым можно было посидеть, покушать и перекинуться в картишки. Там даже имелась небольшая кухонька.

На ночь мы останавливались на стоянке трейлеров. Папа подключал трейлер к водопроводу и электричеству. Таким образом, ночевали мы в собственном маленьком домике.

Мы подскочили на еще одной колдобине. Я слышала, как трейлер громыхнул позади нас. Автомобиль прибавил скорости, и мы начали подъем в гору.

— Мам, как понять, что тебя укачивает? — спросил Эллиот.

Хмуря брови, мама снова повернулась к нам.

— Эллиот, тебя никогда не укачивало, — проговорила она, понизив голос. — Ты что, забыл?

— А. Точно, — ответил Эллиот. — Просто подумал, что это было бы хоть какое-то занятие.

— Эллиот! — рявкнула мама. — Если тебе так скучно — поспи!

— Спать скучно, — буркнул брат.

Мамино лицо залилось гневным румянцем. Мама не похожа на нас с Эллиотом и папой. У нее светлые волосы, голубые глаза и очень бледная кожа, чрезвычайно легко краснеющая. А еще мама довольно пухленькая.

Мы с моим папой и братом худощавые и смуглые. У нас троих каштановые волосы и карие глаза.

— Не понимаете вы, ребята, своего счастья, — проворчал папа. — Вам предстоит увидеть немало чудесных вещей.

— Бобби Харрисон поехал в бейсбольный лагерь, — проворчал Эллиот. — А Джей Турман провел в загородном лагере почти два месяца!

— Я тоже хотела в лагерь! — подхватила я.

— Ничего, поедете следующим летом, — раздраженно сказала мама. — В кои-то веки мне представилась такая возможность!

— Это очень скучная возможность! — ныл Эллиот.

— Венди, займи своего брата, — скомандовал папа.

— Чего-чего? — воскликнула я. — Как и чем, интересно, я его займу?

— Поиграйте в города, — предложила мама.

— О нет! Только не опять! — взвыл Эллиот.

— Давайте. Начну я, — сказала мама. — Атланта.

Атланта оканчивается на «А». Так что пришлось искать город, чье название тоже начинается на «А».

— Албани, — сказала я. — Твой черед, Эллиот.

— Хм-м-м-м-м. Город на «И»… — Он задумался на мгновение. После чего скривился: — Я пас!

Игрок из моего братца неважный. Все игры он воспринимает чересчур серьезно и терпеть не может проигрывать. Иногда он так выкладывается на игре в футбол или софтбол, что мне прям-таки страшно за него становится.

В тех же случаях, когда он считает, что не сможет выиграть, он сразу сдается. Как сейчас.

— Как насчет Ивинга? — спросила мама.

— Что еще за Ивинг? — буркнул Эллиот.

— У меня идея! — сказала я. — Как насчет позволить нам с Эллиотом какое-то время ехать в трейлере?

— Во! Класс! — вскричал Эллиот.

— Это вряд ли, — ответила мама. Она повернулась к папе. — Езда в трейлерах, вроде, запрещена законом, нет?

— Понятия не имею, — отвечал папа, сбавляя скорость. Теперь наш путь в гору пролегал через густой сосновый лес. В воздухе разливался свежий аромат хвои.

— Ну пожалуйста! — заканючил Эллиот. — Ну пожалуйста, разрешите!

— Не вижу причин, почему бы им нельзя ехать в трейлере, — сказал маме папа. — Если, конечно, они будут осторожны.

— Мы будем! — пообещал Эллиот.

— А ты уверен, что это безопасно? — спросила мама у папы.

Папа кивнул:

— Ну что может случиться?

Он вырулил на обочину. Мы с Эллиотом выбрались из машины, бросились к трейлеру, распахнули дверь и влетели внутрь.

Через несколько секунд автомобиль вернулся на дорогу. Мы подскакивали на ухабах вместе с трейлером.

— Во крутотень! — восклицал Эллиот, пробираясь к заднему окошку.

— Разве я не здорово придумала? — спросила я, следуя за ним. Он дал мне пять.

Мы стали смотреть в заднее окно. Шоссе, казалось, накренялось вниз, по мере того, как мы подымались в гору.

Трейлер подскакивал и раскачивался, когда автомобиль тянул его.

Дорога становилась все круче и круче.

И вот из-за этого-то и начались все наши беды.

— Я победил! — провозгласил Эллиот. Он вскочил на ноги и победоносно взметнул кулаки над головой.

— Три раза из пяти, только так! — заявила я, массирую запястье. — Давай же, три раза из пяти. Если ты не мокрая курица.

Я знаю, чем его пронять. Эллиот не выносит, когда его называют мокрой курицей. Он тут же снова сел.

Мы склонились над узким столиком и сцепились руками. Армрестлингом мы занимались уже минут десять. Получалось весьма забавно, так как столик подскакивал всякий раз, когда фургон переваливал через очередную выбоину.

По силе я не уступаю Эллиоту. Однако он более упертый. ГОРАЗДО более упертый. Вы, наверно, никогда не видели никого, кто бы так кряхтел, обливался потом и напрягал все свои силы во время армрестлинга, как мой брат!

Для меня игра — она игра и есть. А вот для Эллиота победа в игре — вопрос жизни и смерти.

Он уже победил два раза из трех.

Мое запястье болело, рука ныла. Но уж очень мне хотелось одолеть брата в решающем матче.

Я склонилась над столиком и покрепче сжала его руку. Я стиснула зубы и грозно посмотрела ему в глаза.

— Начали! — крикнул он.

Мы принялись бороться. Я поднажала. Рука Эллиота начала крениться назад.

Я еще поднажала. Я почти его сделала. Еще чуть-чуть поднажать…

Он застонал и принялся толкать руку назад. Он зажмурился. Лицо его сделалось красным, как свекла. На шее вздулись вены.

Мой брат не способен мириться с поражениями.

БАХ!

Тыльная сторона моей ладони ударилась о стол.

Эллиот снова одержал победу.

На самом-то деле, это я ему поддалась. Мне вовсе не хотелось, чтобы у него взорвалась башка из-за какого-то дурацкого состязания по армрестлингу.

Он снова вскочил и с торжествующим кличем снова вскинул над головой кулаки.

— Эй! — вскрикнул он, когда трейлер резко встряхнуло, отчего Эллиот врезался в стену.

Трейлер снова закачался. Я схватилась за столик, чтобы не свалиться со стула.

— В чем дело?

— Мы сменили направление. Теперь вниз едем, — ответил Эллиот. Он начал пробираться обратно к столу.

Но тут нас тряхануло так, что Эллиот грохнулся на пол.

— Эй, мы едем задом наперед!

— Держу пари, за рулем мама, — проговорила я, обеими руками цепляясь за край столика.