Мама согласилась. Зойка была человеком самостоятельным, даже из деревни к ней в город одна приезжала. А на теплоходе ее уже многие знали.
Мама ушла, а Зойка с Топало продолжали прерванный разговор.
— Странно, — сказала Зойка. — Не знаешь, где течет река Волга, а пристань на Волге знаешь.
— Много на свете странного, — проскрипел Топало.
Он был очень расстроен. Значит, они проплывут мимо пристани Ключи, и он не увидит друга Думало?
На палубе уже начали появляться пассажиры. И тут только Зойка заметила, что Топало в тапочках.
— Ты с ума сошел! — воскликнула она. — Снимай скорее тапочки!
— У меня ноги мерзнут. Туман холодный.
— Да тумана уже нет! А если бы кто-нибудь увидел? Одни тапочки по палубе гуляют! В обморок упасть можно. Тебе бабушка что наказывала? Тише мыши!
— Не ругай меня. — Топало снял тапочки и отдал Зойке. — Мне хочется, чтобы иногда меня хоть чуток видно было, чтоб знали, что я есть.
— Ты забыл, что зайцем едешь!
— Никто меня не видит. Никто! — не обращая внимания на Зойкины слова, продолжал Топало. — А знаешь, какой я красавец!
— Как ты можешь быть красавцем, если невидимый?
— Чувствую, что красавец!
— Тогда расскажи, какой ты красавец? — Черные глаза, черные усы, черные кудри. Как у Гришки-ямщика.
— Какого ямщика?
— Лет сто назад Гришка почту возил.
— Почему, Топало, тебе красавцем захотелось стать?
— Чтоб все смотрели и восхищались. Я бы шляпу носил и лаковые ботинки. А тут даже тапочки надеть нельзя.
— Но ты же домовой!
— Знаю, не первый год живу.
У Топало совсем испортилось настроение: Зойка и та его не понимает. И захотелось ему домой, в деревню Кутузы, к бабке Дусе. Там мог он и в валенках, и в шляпе ходить, печку топить, за козой Манькой смотреть. Хоть и невидимый, но как бы видимый. Без него бабушка как без рук. А здесь лишний раз не кашляни. Как будто его нет, а ведь на самом деле он есть.
Первый раз в жизни Топало покинул свою деревню. Первый раз оказался в гуще незнакомых людей. И первый раз ему захотелось стать обыкновенным человеком. Гулять по палубе, насвистывая песенку, вести разговоры про погоду и футбол, громко смеяться, если рассмешат.
Но ничего такого с домовым происходить не может. И даже его заветная мечта — повидаться с другом Думало — неужели так и не исполнится?
— Эгей! Зойка! — на палубе появился Родька. — Ты чего тут одна стоишь?
— Мы вдвоем, — подал голос Топало.
Родька открыл рот, но так ничего и не произнес. Топало хлопнул его по плечу. Родька вздрогнул.
— Опять испугался? — рассмеялась Зойка.
— Не испугался. Просто трудно привыкнуть, — признался Родька. — Я же точно знаю, что домовых нет.
— Много ты знаешь! — проскрипел Топало. — Не больше козы Маньки. Она тоже воображает, что много знает.
— Кто воображает? Коза? — не поверил Родька и в то же время оскорбился, что его с какой-то козой сравнивают.
— А кто ж еще? Манька, коза, — сказал Топало. — Как начнет задаваться!
— Хватит тебе про козу, — перебила Зойка.
— А чего он задается, как Манька? Я уже сто пятьдесят лет живу, а он точно знает, что домовых нет!
— Наверное, ты относишься к загадочным явлениям природы, — решил Родька, стараясь не ударить в грязь лицом.
— Может, и к загадочным. Мне-то что. Живу себе…
Родька понемногу успокоился, перестал испуганно озираться. «Если есть на свете кошки, собаки, медузы, воробьи, то почему не быть домовому?» — подумал он. Как-никак в математической школе его учили мыслить логически.
Родька пришел также к заключению, что Зойка давненько по палубе гуляет, поскольку на ней ботинки, чулки да еще куртка. Но почему она большие тапочки с собой носит?
— Это что у тебя за экспонат? Для музея? — спросил он, стараясь не выказывать излишнее любопытство.
— Не трогай мои тапочки, — сказал Топало.
— Твои? — удивился Родька. — Разве ты в тапочках ходишь?
— Хочу — хожу, хочу — нет.
— Он очень любит ходить в тапочках, — вздохнула Зойка. — А ему нельзя. Вдруг увидят: одни тапочки по палубе шлепают.
— Вот здорово! — У Родьки глаза загорелись. — Вот умора! Давай всех напугаем!
— Я сказала: нельзя!
Родька потянул у нее тапочки.
— Чего ты трусишь! Пусть наденет. Ты видала в цирке аттракцион «Человек-невидимка»?
— Не видела.
— То-то и оно, что не видела! Там тоже один пиджак по манежу ходит!
— Домовой? — взволновался Топало.
— Никакой не домовой. Законы физики. Там знаете сколько техники! Одних инженеров человек пятьдесят! — Родька снова потянул тапочки, но Зойка спрятала их за спину.
— Нельзя!
— Заладила: нельзя, нельзя! А в цирке можно?
— В цирке понарошку, — сказала Зойка. — А над Топало нечего смеяться. Понятно?
— А зачем он тогда нужен? Если бы у меня был домовой, я бы в школе такое устроил!..
И тут он почувствовал, как его приподняли над палубой и тотчас отпустили, как будто он сам подпрыгнул.
— Вот брошу в воду, — спокойно сказал Топало.
Родька надулся. Зойке тоже не хотелось с ним разговаривать. Они стояли, отвернувшись друг от друга.
В это время мимо них снова проходил капитан Петров.
— Что такие невеселые? — спросил он. — Никак поссорились?
— Немного, — призналась Зойка. — Товарищ капитан, а девчонок в капитаны берут? — спросила она.
Родька хмыкнул, всем своим видом показывая, что уж он-то бы таких глупых вопросов не стал задавать.
— Берут. Особо настойчивых.
— Я — особо. А можно в рубку заглянуть? Только одним глазком!
— Ну, если одним! Что ж, пойдемте!
Родька поплелся за ними. Опять эта Зойка вперед выскочила!
Они поднялись на самую верхнюю палубу, куда посторонним вход воспрещен. Ребята уже пытались там однажды погулять, но их быстренько оттуда погнали. А сейчас сам капитан шел рядом с ними.
С палубы было видно все вокруг далеко-далеко. На правом берегу — поля, на левом, крутом — леса, а впереди — река, бегущая к горизонту.
Зойка стояла и с восхищением смотрела на эту широту. Она и забыла, что у нее под мышкой тапочки.
Петров открыл дверь рубки и пригласил ребят.
— Будущих капитанов привел, — сказал он седому штурману.
Штурман ничего не ответил. Он вел корабль. И, конечно, не подозревал, что вместе с будущими капитанами в рубку вошел домовой.
Ребята огляделись. Сколько различных приборов! Рычаги какие-то, кнопки.
— А где колесо? — спросила Зойка. — Должно быть колесо!
— Это раньше был штурвал, — объяснил капитан Петров. — А сейчас — пульт управления. Видите кнопочки? Нажмешь на красную — теплоход поплывет вправо, нажмешь на зеленую — влево.
— А если надо остановиться или быстро плыть? — спросила Зойка.
— На это есть рычаги. Вот они, видите.
Седой штурман Иван Васильевич Карпов держал в руках рычаги управления, не вступая в разговор. И вдруг ему показалось за спиной его кто-то стоит и пыхтит у левого уха. Он оглянулся. Пыхтение прекратилось. Штурман потер ухо и решил, что во всем оно виновато: не то слышит. Потом то же самое произошло с правым ухом. Седой штурман потер правое ухо. Что за наваждение?
В это время капитан Петров подвел ребят к карте, на которой были указаны даже самые маленькие пристани.
— Вот и ваши Ключи, — показал капитан.
И тут ему почудилось то же самое, что и штурману. Он тоже оглянулся, никого не увидел и смущенно покашлял.
— Так что скоро будут ваши Ключи, — сказал он и снова почувствовал, что за спиной кто-то есть. — М-да… — Он посмотрел на расписание. — Проплываем мимо них завтра утром в восемь тридцать.
Зойка видела, что капитан вдруг стал рассеянным и вроде все к чему-то прислушивается. Понятно к чему: мало того, что Топало проник в рубку, так он еще и пыхтит. Они с Родькой понимающе переглянулись. Надо было скорее уходить, пока домовой окончательно себя не выдал.
— Большое спасибо, — поблагодарила Зойка.
Капитан Петров пожал им руки, но лицо его было бледнее обычного. А у седого штурмана заболела голова, в висках застучало.
Ребята спустились на палубу.
— Топало, ты зачем с нами пошел? — сердито спросила Зойка. — Кто тебя звал?
— Дожидайся, когда позовут, — проскрипел Топало.
— А здорово капитан побледнел! — рассмеялся Родька, забыв, что совсем недавно он бледнел точно так же, а может быть, даже больше.
— Кому нравится, если у тебя за спиной пыхтят! — вступилась за капитана Зойка.
