Но вот выпал первый снег. Он липкий был, на всех проводах и деревьях повис. Последние листья с деревьев упали, потому что к ним снег прилепился. Всё было белое и чистое. По первому снегу почтальон Печкин пришёл, вернее прискользил, телеграмму принёс:
ВСТРЕЧАЙТЕ, ЕДЕМ. ОХОТНИКИ-ПЕНСИОНЕРЫ.
— Наконец-то, — сказала тётя Тамара Семёновна. — Наконец-то я их увижу, моих военных товарищей. Видно было, что настроение у неё улучшилось, несмотря на погоду. Она даже запела про себя что-то очень лирическое:
Броня крепка, и танки наши быстры,
И наши люди мужества полны…
В строю стоят советские танкисты,
Своей великой родины сыны…
А у Матроскина, наоборот, настроение резко испортилось.
— Чёрт их принёс, этих военных товарищей! — бурчал он.
Шарик держал нейтралитет.
— Посмотрим на этих охотников, — решил он. — В конце концов, я ведь тоже охотник, хотя и не пенсионер.
Мама подумала: «Пенсионеры-охотники — это так романтично».
«Наверное, они старые! — подумал Печкин. — Еле ходят».
— Наверное, на них можно воду возить! — решил папа.
А Иванов-оглы сказал:
— Вот у нас один случай был военный, связанный с охотой. Завезли к нам собак сторожевых восемь штук. Склад хозяйственный охранять. В нём парашюты хранились, краски всякие, посуда, валенки. И знаете, что было?
— Что? — спросил Печкин.
— Вот что. Расставили мы их по углам объект сторожить.
— Как по углам? — удивился Матроскин. — У вас там что: восемь углов было?
Иванов-оглы оторопел:
— Тамара Семёновна, у нас там что — восемь углов было?
— Они в две смены работали, — объяснила Тамара Семёновна.
— Точно, в две смены по четыре штуки зараз. Собачки сначала были дохлые, — продолжал Иванов, — но мы с товарищем полковником их подкормили. Мы для них еды не жалели. И собачки наши стали здоровые как лошади. Правильно, Тамара Семёновна?
— Правильно, — согласилась тётя Тамара, — очень здоровые собачки стали. Поперёк себя шире.
— И вот, — продолжал Иванов-оглы, — к нам однажды военные охотники приехали. Только не пенсионеры, а настоящие, действующие. Генералы там и гражданские из министерства. И стали они охотиться.
— На кого? — спросил Шарик.
— На кабана, — ответил Иванов-оглы. — У нас в окрестностях кабаны водились. Выследили они этого кабана, напустили на него собак и помчались за ним. Интересно?
— Смотря кому, — сказал папа.
— Вам? — спросил Иванов-оглы. — Вам интересно?
— Нам интересно, — сказал папа.
— И что дальше было? — спросил Шарик.
— А то. Кабан летит не разбирая дороги. Летит и летит. И прямо на наш склад. Пробил заборчик, потом в стену врезался. А стена-то лёгкая, из алюминиевых листов. Кабан в склад как нож в масло вошёл.
— И что? — подстегнул потрясённый Печкин.
— Стал он по складу носиться и греметь. Тут по его следам собаки и охотники прибежали. И давай лаять.
— А что же ваши собаки? — спросил Шарик.
— Наши собаки хватились, всполошились и стали склад защищать. Они стали здоровыми, а цепи остались прежними, худощавыми. Они враз и лопнули. И наши барбосы как за их собаками погонятся, как начнут охотников с ног сбивать! Вся охота вмиг назад повернула и побежала в гостиницу.
— А что же тётя Тамара? — спросил папа.
— А что тётя Тамара? Она первая поняла, что что-то неладно, схватила ружьё и на охрану склада встала. Потом и мы подоспели. И вдруг…
— Что «и вдруг»? — спросили все.
— Тут кабан наружу вылетает — на клыках у него фонари «летучая мышь», на голове кастрюля, как у фашистов. На ногах валенки. Сзади тормозной парашют. И весь-весь он в краске.
— В какой краске? — спросил дядя Фёдор.
— В зелёной, разумеется, — ответил папа. — Другой краски у военных не бывает.
— А вот бывает, — обиделась тётя Тамара. — У военных все краски есть. Корабли синие, самолёты серебристые, плащ-палатки чёрные. Военные — очень романтичные люди. И красивые.
— А голубой цвет у военных бывает? — спросила мама. — Или розовый?
Тётя стала думать. Как ни напрягала мозги, как лоб ни морщила, ничего про эти цвета вспомнить не могла. Неожиданно в окно постучали. Это были военные пенсионеры, и Иванов-оглы прекратил дозволенные речи.
— А что дальше было? — шёпотом спросил у него Шарик.
— Вечером дорасскажу, — шёпотом ответил оглы.
Военных пенсионеров было пятеро. Правильно предвидели папа и мама. Они были очень романтичные, с ружьями, с патронташами и очень здоровые. На них можно было не только воду, ртуть можно было возить. Они ещё были очень весёлые и добродушные, хотя и пожилые.
Они обнялись с тётей Тамарой, дали дяде Фёдору стреляные гильзы, Иванову-оглы подарили шарф и пошли на почту размещаться. Потому что у дяди Фёдора места уже совсем не было.
По дороге почтальон Печкин спросил:
— А почему вы без собак? На охоту же с собаками ходят.
— Нам собака ни к чему, — говорят военные пенсионеры. — С нами Никитич приехал. Он лучше любой собаки следы читает. Он нам запросто и кабана, и лося обнаружит. Мы его завтра с утра следы читать пустим. К обеду он всех зверей выследит.
— Он тоже военный? — спросил Печкин.
— Нет, он гражданский, из общества охотников. Вон он в кабине машины сидит.
И точно. Там сидел гражданский дядя. Такой сухощавый весь, охотничий, со стальными глазами.
Видно, что он очень опытный охотник был. Потому что ружьё у него было самое старое. Да и одежда у него поношенная была, вся в заплатках.
Военные пенсионеры быстро стол накрыли. Выпили водки, закусили варёной картошкой. Печкина угостили.
Он им потом весь вечер песни пел про то, как он на почте служил ямщиком. Иванов-оглы тоже хотел на почте остаться, но за ним Шарик прибежал и позвал дальше историю про собачек размером с лошадей и кабана с тормозным парашютом рассказывать.
— Значит, так, — продолжил Иванов. — Кабан с тормозным парашютом выскочил. А на нём ведь кастрюля новая, валенки казённые и фонари на клыках. Это же вернуть надо. Другой бы на нашем месте испугался. Но не товарищ полковник. Она за парашют рукой ухватилась и как на водных лыжах за кабаном поехала!
Все с уважением посмотрели на тётю Тамару.
— А что? — сказала мама. — Мы в детстве на реке жили. И Тамарочка чемпионом по водным лыжам была.
— И не только по водным лыжам, — сказала тётя Тамара, — но и по бегу на коньках. И по математике.
— Да, — подтвердила мама, — вся школа Тамарочкой гордилась!
— А что с кабаном было? — спросил Шарик.
— Вот что, — ответил Иванов-оглы. — Тамара Семёновна за ним ехала, пока с него всё не попадало. А скоро и собачки прибежали. Главный военный так на них ругался. Он говорил: «Надо бы их в чистое поле вывести и к стенке приставить». А что дальше было, я потом расскажу. Нас с Тамарой Семёновной к столу ждут.
— А там и дальше было? — спросил папа.
— Ой, там так много дальше было, закачаешься! — ответил оглы. — Тамару Семёновну наградили значком «Спасибо» первой степени. Я потом, вечером, дорасскажу.
Они с Тамарой Семёновной ушли на почту к Печкину с военными пенсионерами праздновать. А дядя Фёдор с Шариком и Матроскиным совещание устроили.
— Хоть наш кабан и противный, — говорит Шарик, — а мне всё равно не хочется, чтобы его застрелили.
— А я, — говорит Матроскин, — не хочу, чтобы и лося подбили. Давайте меры принимать.
— Меры, значит, будут такими, — говорит дядя Фёдор. — Ты, Шарик, с утра побежишь кабана предупреждать, чтобы в леса уходил подальше. Туда, к Троицкому. Ясно?
— Ясно, — говорит Шарик.
— И чтоб там лежал тише воды, ниже травы. Пока охотники не уедут.
— Понял, — слушается Шарик.
— Потом ты к Матроскину вернёшься, — продолжает дядя Фёдор. — Раненько утром вы сядете верхом на Гаврюшу и такую путаницу из следов сделаете, чтобы у их Никитича глаза на лоб повылезали.
— Я на Гаврюшу сесть не могу, — возражает Матроскин. — Он как бешеный носится. Я на Мурку сяду. Мы с ней душа в душу живём. Пусть Шарик на Гаврюшу усаживается. Они спелись.
— Хорошо, — соглашается дядя Фёдор. — Ты на Мурку садись, а Шарик — на Гаврюшу, пусть как бешеный носится. Охотники и подумают, что здесь целое стадо лосей прошло. Ясно тебе?
— Что ж тут неясного, — отвечает Матроскин.
— С собой вы возьмите все ботинки, какие в доме найдутся. И все кеды и калоши.
— Это зачем ещё?! — удивляется Матроскин.
— Вот зачем. Вы Мурку и Гаврюшу в глубину леса заведёте. Они по первому снегу следы «лосёвые» оставят. В лесу вы их остановите и на ноги им кроссовки привяжете и другую обувь. Дальше они в кроссовках пойдут. Следопыт увидит, что в лес следы «лосёвые» пришли, а из леса не выходят. Значит, лоси остались в лесу спать. Они этот лес окружат и будут пустой лес до ночи караулить. К ночи они намёрзнутся и ни с чем уедут. И наши лоси целы останутся.
